Андрей Цаплиенко - Экватор. Черный цвет & Белый цвет

Да, на борту находились переносные зенитно-ракетные комплексы “Стрела”, их еще называют “русскими стингерами”. Такие трубы, в которых упакованы небольшие ракетки, и если такую трубу направить на самолет и, умеючи, привести ее в действие, то в пяти случаях из десяти самолет вдребезги. Тайлер очень рассчитывал на “стрелы”, он боялся, что его будут бомбить американцы, и решил приготовить запас этих недорогих, но достаточно эффективных средств ПВО. А для меня это был шанс вернуть себе расположение и монопольное право быть поставщиком двора его африканского величества. Какой же вождь без стрел? В общем, дал я Тайлеру слово, что будут у него “стрелы”.

- Сколько, - говорю рыжему, - надо доплатить?

- Немного. По штуке каждому.

В экипаже было трое. Значит, всего три тысячи долларов. И, правда, немного. Небольшая цена вопроса для того, чтобы снова твердо стоять на земле. Либерийской, конечно. Я раскрыл чемодан и стал отсчитывать местные доллары, красные и синие купюры.

- Я дам сто пятьдесят тысяч на экипаж. Это больше, чем три тысячи зелеными.

- Ты что, Иваныч, сдурел?! - возмутился Арам. - Куда я с этими бумажками потом пойду? В туалет?

- Но у меня нет с собой баксов, - я не обманывал его.

И тут Левочкин увидел на моей руке перстень. Неплохой такой, с розоватым камнем. Не “Гора света”, конечно, но весь этот “Ан-26” вместе с Левочкиным за него купить было можно.

- А вот это? - и рыжий указал на перстень.

- Это не продается. Это подарок.

- От благодарных властей Республики Либерия? - издевательски сказал Арам. К Либерии этот перстень не имел ни малейшего отношения. Я молча смотрел в его подлые красивые глаза. - Ну, нет так нет. Я пошел греть моторы.

Решение нужно было принимать моментально.

- Постой. На, вот, задавись, падла, - и я принялся стягивать перстень с пальца. От жары рука отекла, и перстень туго поддавался. Я скривился от боли, а более всего от злости к этой жадной рыжей скотине, и, миллиметр за миллиметром, наконец, стянул это украшение.

- Ну, вот, и заебись, - довольно сказал Арам. - Сдачу я тебе отдам в Симферополе! - он прекрасно понимал, что камень стоит гораздо больше трех тысяч.

- Парни, разгружайте “трубы”, хозяину срочно нужно сантехнику менять, - бросил он своему экипажу, и два грузных незнакомых мне дядьки, штурман и второй пилот, принялись вдвоем выносить продолговатые ящики. Их было десять. Когда первый из них положили на бетонку, мои невозмутимые охранники в бронежилетах немного оживились. Один из них сказал что-то остальным на незнакомом мне языке, видимо, каком-то местном наречии, и они поспешили к ящикам. Внимательно осмотрели маркировку, старший - я думаю, что он был старший, во всяком случае, чувствовалось, что остальные слушаются его беспрекословно, - сверил надписи на ящиках с какими-то своими записями в небольшом, почти микроскопическом блокнотике, который он достал из бокового кармана своих камуфлированных штанов. Мне это не понравилось. Получается, что эти черные ребята имели больше полномочий, нежели они мне об этом сказали.

В это время на аэродроме появилась – что бы вы думали, - белая БМВ с черной красавицей за рулем. А рядом с ней Сергей Журавлев, который, встав в полный рост, орал на весь Сприггс:

- Андрей Иваныч! Вы забыли у нее взять номер телефона!

Эх, Сергей, Сергей... Зачем ты привез ее сюда? Знал бы я, какие события произойдут после этого в моей – и твоей – жизни, то дал бы тебе в морду еще один раз, не раздумывая. Но я не знал тогда ничего, да и не мог знать.

- Ее зовут Маргарет, Маргарет Лимани, - кричал Журавлев, вылезая из лихо затормозившего кабриолета. Его лицо, вернее, добрую половину этого круглого веселого лица, украшал красноватый фингал, который синел просто на глазах. Сергей увидел мой растерянный взгляд:

- А за то, что морду набили, я не обижаюсь. Мы ведь, сами знаете, ради работы на всякое готовы.

Он подумал секунду и добавил: “Набить морду – для этого много ума не надо. Я и сам набить могу. Даже вам. Но не буду.”

Он сунул мне какую-то визитку. На ней было написано “Маргарет Лимани. Сеть ресторанов. Председатель”. И снизу телефон почему-то с кодом Монако.

- Ну, как, будет обещанное интервью?

- Маргарет, - протянула мне руку девушка. - Но Вы можете называть меня Мики.

Я чуть сжал ее длинную ладонь. Она высвободила ее и засмеялась:

- А Вы прямо рэбел какой-то! Никогда не видела, чтобы белые били друг друга.

- Ну, я-то его не бил. Пощадил! - хохотнул Журавлев. Их веселье меня, признаться, удивило. “Уж не покурили ли они травки?” - подумал я.

- Спасибо Вам, - и смех Маргарет превратился в обычную добрую улыбку. - Сергей сказал, что Вы таким образом защищали мою честь. Он, я так понимаю, плохо пошутил на мой счет, а Вы ему это не простили.

- Да простил он, простил! Правда, простили, Андрей Иваныч? - перебил Маргарет журналист. - Она ведь тоже заехала мне по физиономии. Потом, когда Вы уехали. Так что, может быть, снова перейдем на ты?

- Перейдем, перейдем, только дай мне закончить с ними, - и я кивнул на “Ан-26”, вокруг которого все еще суетились черные коммандос. Окошко кабины приоткрылось, из него высунул голову Левочкин.

- Иваныч, подпиши манифест! - заорал Арам.

- Да я ж не имею права!

Сбрендил он, что ли? Манифест должны подписать местные чиновники. Ну, или хотя бы вот они, мои сопровождающие. Я подошел к ним и объяснил ситуацию. Я, мол, здесь неофициально, и моя подпись не должна фигурировать ни в одном документе. Старший кивнул, что-то сказал остальным на гортанном языке племени Гио. Те почему-то засмеялись.

- Иваныч, давай быстрее, мне гвинейцы закроют коридор, - торопил Арам. Он уже запустил двигатели, и лопасти начали вращаться, сначала справа по борту, а потом слева.

Начальник черных коммандос повернул ко мне голову.

- Подписывайте, Эндрю, это совершенно не имеет значения.

- Как не имеет? Из-за этой бумажки меня арестуют в любой стране, кроме вашей.

- Поверьте, для Вас это совершенно безопасно, - настаивал чернокожий. - Эту бумажку никто, кроме Вас не увидит.

- Тогда почему Вы не хотите подписать? - язвительно переспросил я этого парня. Он продолжал улыбаться, кажется, что-то издевательское появилось в его улыбке.

- Я? ну, что ж, могу и я.

Он поднялся на борт через открытую рампу и вскоре вернулся своей расслабленной, чуть подпрыгивающей походкой. Как только он поравнялся со мной, он махнул командиру экипажа. “Взлетай.” Рампа закрылась. Левочкин задвинул свою форточку, и трудяга “Ан”, заурчав еще сильнее, двинулся в сторону взлетно-посадочной полосы. “Борт” не стал дожидаться разрешения диспетчера, да в этом и не было нужды, во время войны здесь летали все, кто хочет и как хочет. Я стоял на бетонке и смотрел вслед самолету. Что-то мне не давало уйти отсюда, заняться симпатичной Маргарет или же хотя бы постоять под вентилятором в прохладной диспетчерской. Я стоял и смотрел, и мои охранники-коммандос тоже смотрели. Потом старший вернулся к ящикам со “стрелами” и стал его распаковывать. Чего тут особенного? Заказчик осматривает товар, да и все. Африканец развернул упаковку и стал шарить в контейнере в поисках рукоятки.