Георгий Байдуков - Рассказы разных лет

Казалось, что опытный руководитель испытателей веселит нас, чтобы снять у своих подопечных предполетное напряжение, зная, какие ответственные задания мы собираемся выполнять сегодня. Видимо, поэтому кто-то неожиданно спросил:

— Если не секрет, товарищ комбриг, скажите, куда вы собираетесь на ТБ-1?

Залевский еще раз оглянулся в сторону главных ворот аэродрома и ответил:

— Алксниса собираюсь сегодня выпускать…

— А зачем нужно начальнику ВВС перепробовать все самолеты? Он же не собирается быть испытателем? — спросил мой сосед.

— Нужно знать характер этого человека, чтобы ответить на твой вопрос, — сказал Адам Иосифович и, подумав, добавил: — «Доверяй, но проверяй» у Якова Ивановича не просто фраза, а система управления воздушными силами, закон его повседневной деятельности. Вот он и хочет иметь свое мнение о свойствах самолетов, которые имеются на вооружении, и судить о качестве нашей работы как испытателей, а также — промышленности.

— Ну, тогда ему придется много потрудиться на аэродромах и в воздухе, — заметил тот же испытатель.

Залевский кивнул головой в знак согласия и, улыбаясь, сказал:

— Сегодня с 6 утра мы сделали с ним три полета, после чего он уехал к себе в управление и предупредил, что после совещания к 11.00 снова вернется, чтобы продолжить обучение. Приказал ждать…

Все стали смотреть на свои часы. Оставалось всего тридцать минут. Механик ТБ-1 доложил комбригу о готовности машины к полету.

Когда прибыл Алкснис на аэродром, я не видел, так как выполнял задание.

А позже на пути в летную комнату я неожиданно встретил большую группу летчиков, механиков и мотористов авиабригады НИИ ВВС, наблюдавшую за бледным, расстроенным бортовым механиком самолета ТБ-1, за командармом с поникшей головой и за комбригом Залевским.

Адам Иосифович громко говорил:

— Вот нас трое, летавших со струбциной на левом элероне. Кто же виновник этого позорного происшествия?

— Я, товарищ командир бригады! — с дрожью в голосе ответил механик.

Комбриг, взглянув на перепуганного бортача и на Алксниса, медленно произнес:

— Ваша вина безусловна, — констатировал Адам Иосифович, махнув рукой на бортмеханика. — Но главным виновником, видимо, являюсь я, — добавил Залевский.

* Струбцина — зажимное устройство, стопорящее рули управления самолетом, когда он стоит на земле. Без зажимов рули под действием сильного ветра могут приходить в движение и при предельных отклонениях ударяться об упоры и получать повреждения.

** Жаргонное слово «бортач» означало: бортовой механик.

Начальник ВВС, словно после тяжкого раздумья, поднял голову, выпрямился и удивленно смотрел на своего инструктора.

— Виновен в том, — продолжал Залевский, — что был очарован способностями ученика, который, отлично

зная инструкции, должен был в обязательном порядке проверить перед вылетом действия всех рулей управления самолетом. Я забыл непреложный закон моего начальника: «Доверяй, но проверяй!» — и к тому же не проконтролировал, как он его применяет сам, будучи в роли ученика…

Наступила тяжелая пауза. Мне казалось, что Залевский оберегает бортмеханика, да и сам не хочет получить серьезное взыскание, при этом понимая, что обеспечение безопасности жизни такого человека, как Алкс-нис, является святая святых для каждого летчика. Они любили Якова Ивановича за то, что он так бесстрашно и упорно совершенствует мастерство военного пилота, желая до глубины постичь авиационную технику.

Откровенно говоря, все ожидали строгой кары, а Яков Иванович поднял голову, вытянулся в струнку, как солдат в строю, и, глядя на своего учителя, четко сказал:

— Виноват! Учту на будущее!

Между тем комбриг, как бы не слыша слов Алксни-са, продолжал:

— Наше счастье, что погодка сегодня тихая и самолет не перегружен. А если бы на наборе высоты как следует болтнуло? Такая оплошность могла закончиться большой неприятностью…

Никто из присутствующих не верил своим ушам, слушая комбрига, так дерзко и даже грубо наставляющего ученика — начальника Военно-Воздушных Сил РККА.

Яков Иванович понимал, что, приехав на аэродром с опозданием, торопясь, он действительно допустил серьезную ошибку, не опробовав тщательно отклонение элеронов перед полетом. Поэтому он только спросил:

— А вы, товарищ Залевский, были уверены, что все обойдется благополучно, когда в полете сами заметили струбцину и взяли штурвал в свои руки?

Комбриг усмехнулся, посмотрел на окружающих и сказал:

— Мне не дадут соврать свидетели нашего разговора, что лично я и еще один испытатель совершили точно такие грехи. Но в тех случаях погодка была скверная — очень болтало…

— А наказание за это вы понесли? — улыбаясь, спросил Алкснис. >

— Себя я ругаю до сих пор сам, так как начальник НИИ ВВС после моего доклада только за голову схватился… В другом случае летчик получил от меня по заслугам. Кроме того, в назидание я ему сказал ваши слова: «Доверяй, но проверяй!»…

Я. И. Алкснис открыто засмеялся и подошел вплотную к Залевскому.

— Хорошо! Инцидент ичерпан! Пять — ноль в вашу пользу! — протягивая на прощание руку, сказал командарм. — А о своем проступке я доложу наркому, — заключил Яков Иванович, сел в автомобиль и вскоре уехал с Центрального аэродрома.

А комбриг вдруг вспылил, требуя от летчиков разойтись и заниматься своими делами. После нашего ухода Адам Иосифович набросился на бортмеханика, который потом часто рассказывал нам, как распекал его командир бригады.

Через несколько дней я наблюдал, как начальник Военно-Воздушных Сил совершал самостоятельные полеты на двухмоторном бомбардировщике ТБ-1 с тем же самым бортовым механиком, по вине которого был допущен полет со злосчастной струбциной на левом элероне.

Комбриг Залевский стоял на старте и после каждой посадки Алксниса показывал большой палец, поднятый вверх, и делал жест, показывающий, что можно полеты продолжать.

Находившиеся на аэродроме испытатели улыбались и радовались, что командарм освоил очередной тип самолетов. Тем ближе и дороже становился для них начальник ВВС РККА.

Позже многие допытывались у бортача ТБ-1: чья же была вина, что летали со струбциной на элероне?

— Первая — моя. Вторая — комбрига. А третья — командарма. Но ученик он и есть ученик… Какой с него спрос?

— А почему же Залевский так «прочистил» ученика?

— Для порядка, — говорил невозмутимо механик и добавлял: — Чтобы не забыл выполнять свое требование: «Доверяй, но проверяй!»

— Повезло тебе тогда, — замечали некоторые.

— Почему же мне одному? А вам разве не повезло? — отвечал бортач, добродушно усмехаясь. — Второго такого командарма не найдешь…