Галина Грановская - Черный плащ немецкого господина

Из одного из кресел, стоявших перед включенным телевизором, наверное, с метровой диагональю, поднялась женщина, которую он вначале и не заметил. Глубокие были кресла.

— Павел, наш новый инженер. А это Элеонора, моя жена, — скороговоркой представил их друг другу Неверский.

Рассматривать жену шефа было неприлично, но и мимолетного взгляда оказалось достаточно, чтобы оценить ее пышные формы, темные волосы и огромные черные глаза. Похожа лицом на восточную красавицу. Прямо-таки Нефертити, только поупитаннее. Элеонора руки не подала, только головой кивнула и тут же заспешила к двери… Не очень, похоже, приветливая у Неверского жена. Или очень занятая. Такой стол накрыть, да обед приготовить, пусть даже и с помощницей этой, Дашей, не шутка. Наверное, и мясо будет.

— Посиди пока. Телевизор посмотри, — сказал Неверский и тоже исчез.

Павел остался в гостиной один. Рано пришел, наверное. Стол накрыт — он посчитал приборы — на шестерых, а никого из гостей пока нет. От нечего делать принялся рассматривать картины на стенах. Изучив огромное безымянное полотно над камином, изображавшее яхты в заливе, перешел к следующему, с надписью «Цветение миндаля в Бельбекской долине», потом осторожно опустился в мягкое кресло, где до этого сидела жена Неверского, и стал смотреть телевизор. Шла какая-то музыкальная передача, то и дело прерываемая рекламой. Хорошо бы на таком экране какой-нибудь хороший фильм посмотреть. У Пашки телевизор отечественного производства, старый, к тому же, цветопередача хреновая, сколько не настраивай, все равно цвета неестественные. Нежно затренькал звонок и через минуту, сопровождаемый хозяином, в гостиной появился еще один гость. Крепкого сложения, в отличном темно-синем костюме с галстуком.

— Вот это и есть наш новый инженер, о котором я тебе говорил, — произнес Неверский, указывая на Пашку. — Надеюсь решить некоторые проблемы с его помощью. Классный спец!

Пашку так еще никто не характеризовал. Он почувствовал, что краснеет — от удовольствия. Вошедший внимательно, даже как-то слишком внимательно, посмотрел на «классного спеца». Потом протянул руку.

— Александр Петрович. Директор новосибирского филиала. — Рука цепкая, жесткая. — А кто вы по своей основной, так сказать, специальности?

Пока Пашка отвечал, звонок опять зазвонил, сообщая о прибытии новых гостей.

— Жена не смогла, — услышал Павел голос Бакатина.

— Не смогла или не захотела? — с усмешкой поинтересовался Неверский.

— Ну перестань… В самом деле, простудилась, температурит. Ездила со своими подружками в горы, ванну молодости принимать. Вот и омолодилась. Лежит третий день. Хочешь, наберу, сам услышишь, какой у нее голос!

— Ладно, ладно, — не оправдывайся.

В течение всего обеда, пока гость из Сибири, Неверский и Бакатин говорили о сибирской охоте, продажах лекарств и аппаратуры, и прочих неизвестных Павлу вещах, Элеонора не проронила ни слова. Почти не поднимая глаз, вяло ковыряла вилкой салат в тарелке. Странная какая-то. Может, вообще, немая? — подумал он, взглядывая украдкой, время от времени, на хозяйку. Ни с кем ни слова — ни полслова. Ладно, он в этом доме впервые, но и директора филиала она-то знает. Впрочем, остальные, занятые разговором, не обращали никакого внимания на ее молчание. Как и Неверский. Поссорились, что ли? Или принято у них так? Чужая семья — потемки. Впрочем, и сам Павел тоже почти не участвовал в разговоре, поскольку был не в теме. Сначала ощущал от этого некоторую неловкость, но после первого бокала почувствовал себя комфортнее. В самом деле, никто не виноват, что он не может участвовать в разговоре. Он новый человек в их коллективе. Спасибо, что вообще пригласили. Обед был вкусным, вино прекрасным, — чего еще желать? Поев, он слегка осоловел, а еще после пары бокалов, глядя на яркие языки пламени, лижущие поленья в камине, совсем расслабился.

Встав из-за стола, Неверский повернулся к нему и извинившись, сказал, что ему надо срочно переговорить с Бакатиным и Александром Петровичем наедине по нескольким важным вопросам. Павел не обиделся — надо так надо. Он знал свое место и в фирме и в этом доме.

— Но ты не вздумай уйти, — предупредил Неверский. — Посиди пока, выпей еще чего-нибудь. Дом посмотри. У нас и зимний сад есть. Элеонора покажет. Я быстро переговорю, и мы продолжим о твоем изобретении.

Неверский, Бакатин и директор ушли, оставив Павла наедине с Элеонорой.

— Сигарету? — подала она, наконец, голос.

— Не курю, — ответил Павел, и сам удивился своему ответу. Потому что курил. Правда, в последнее время не больше двух-трех в день — решил окончательно, что пора бросить. Дорогое удовольствие. Да и не улыбалось как-то умереть от рака легких.

— Тогда пройдем в зимний сад, — Элеонора поднялась и, направляясь к двери неверным шагом, жестом пригласила его следовать за ней. И тут он понял, откуда такое сдержанное поведение за обедом. Судя по походке, дама хорошо наклюкалась. И сделала это, видимо, еще до обеда, поскольку за столом пила не так уж много, только вино и только вместе со всеми.

Зимний сад располагался на огромной, крытой стеклянными рамами, террасе. Окна во всю стену смотрели в сторону соснового леса. Низкие тучи сыпали мелким дождем на последнюю листву на деревьях, на унылые ели, а здесь было светло, тепло как летом, нежная зелень, цветы вокруг. Просто рай. Элеонора подошла ближе и стала рядом, благоухая духами, как цветущий куст. За столом Павел этого запаха не чувствовал. Похоже, пока он глазел на все эти лианы и лимоны, успела надушиться. Постояв немного молча, Элеонора вдруг положила ему руку на плечо и, поглядывая сбоку, сказала:

— Люблю осень. Красивый отсюда вид, правда?

— Красивый, — согласился, не зная как реагировать на эту руку на плече. Точно, выпила лишнего. А надушилась сверх меры, чтобы не чувствовалось запаха спиртного. Только все равно слышно. Ему захотелось как можно скорее убрать руку Элеоноры. Что Неверский скажет, если вдруг зайдет?

— Он не зайдет, — словно прочитав его мысли, произнесла Элеонора. — Они теперь не меньше двух часов будут обсуждать свои темные делишки. Ты в этой компании недавно, а я их хорошо знаю. Но ты, ведь, никуда не торопишься? Хозяин велел ждать.

Ему не понравилось это «хозяин», и тон ее не понравился. Прозвучало так, словно он собака, которой дали команду «сидеть». Кольнуло острое чувство неприязни, и он слегка пошевелил плечом, жестом требуя, чтобы она сняла с него руку. Бестактная, все-таки, у Неверского жена. Нахмурившись, он продолжал молча изучать осенний пейзаж за стеклом.

— Не обижайся, это шутка. — Элеонора убрала руку.

Тихо засмеявшись, приспустила бретельки платья, и прижалась к нему большой обнаженной грудью. Это было так неожиданно, что Павел потерял дар речи. Что было потом, он бы и лучшему другу не рассказал. Ситуация окончательно вышла из-под контроля…