Юрий Коротков - Седой

В коридоре залился звонок. Из-за двери слышались приглушенные голоса, тихий смех. Иванов щелкнул замком, неожиданно грянуло «Прощание славянки», и в коридор ввалилась веселая компания. Алла бросилась ему на шею.

— Белка, отставить! — скомандовал веснушчатый плотный парень с магнитофоном на плече. Он выключил марш. — Отделение — стройсь!

Они выстроились перед Ивановым — трое ребят и трое девиц.

— Смех в строю! Распустились, сено-солома, губа по вас плачет! Смирно! — парень повернулся к Иванову, удивленно оглянулся по сторонам, приоткрыл дверь в ванную и заглянул туда.

— Ты что потерял?

— Не вижу виновника торжества!

— Да вот, перед тобой!

— Не вижу!

— Чего не видишь?

— Не вижу сверкающих эполет!

Алла набросила китель на плечи брату.

— Другое дело, — веснушчатый прокашлялся в кулак и торжественно начал. — Рядовой Петухов!

— Моя фамилия — Иванов.

— Извини, — тот вопросительно оглянулся на Аллу. — Мне казалось, у тебя родной брат.

— Родной… Просто фамилии разные.

— Так. Ничего не понимаю, но тем не менее. Рядовой Иванов, поздравляю вас с благополучным прибытием из доблестных рядов Советской Армии! Ура! — он врубил марш, ребята взяли бутылки шампанского «на караул», вразнобой захлопали пробки, Алла уже бежала с фужерами, пена лилась на пол, Иванов пожимал руки: веснушчатый — Владик, Ирина, Ольга, Толик, Леша. Все расселись в комнате за журнальным столиком, ребята доставали из сумок спиртное, девчонки принесли с кухни закуску.

После бурного начала с «Прощанием славянки» возникла неловкая пауза.

— Как служба? — спросил Владик.

Иванов враждебно посмотрел на него.

— По-разному, — наконец, ответил он. — А ты не служил?

— Не имел чести, — засмеялся тот.

Последней села Алла, подняла фужер:

— Ну… за единственного присутствующего здесь мужчину! — она подмигнула брату.

— Позвольте! — возмущенно закричал Владик, — Протестую и готов доказать!

— Я, как неисправимая провинциалка, считаю, что мужчина должен если не побывать на войне, то хотя бы примерить военную форму!

— Ты, конечно, не права, Белка, но тем не менее я готов весь вечер пить за твоего рядового, но незаурядного брата. Олег!

Иванов выпил вместе со всеми.

— Шампанское — девицам, а мы… — Владик разлил водку по большим фужерам.

— Ешь активнее, братик. Ириша, положи ему.

Маленькая Ирина с короткой черной стрижкой с готовностью улыбнулась Иванову и принялась наполнять его тарелку.

— Ну, с приездом!

Выпили еще раз.

— Экая, право, гадость, — поморщился Владик. — Штык в землю — что дальше? — спросил он, закуривая.

— Да отстань ты, пусть отдыхает, — сказала Алла.

— Исторический факультет, — ответил Иванов.

— Почему именно истфак? — удивился Владик.

— Я так решил.

— Как вы могли заметить, мой брат очень разговорчив. Просто не остановишь…

— На истфаке огромный конкурс, — пожал плечами Леша. — Погоди… Владик, а ведь Парфенов…

— Это вариант, — оживился Владик. — Имеет смысл позвонить.

— Не надо звонить, — сказал Иванов.

— Тебя это никак не касается. Просто узнать ситуацию…

— Если узнаю, что кто-то кому-то звонил — сразу заберу документы.

— Не надо, Владик, — сказала Алла.

— Извини, старик, по-моему это не тот, случай, когда надо проявлять принципиальность… Вольному воля, конечно…

— Что ж ты дерганый такой, — наклонился к Иванову Толик. — Забудь, как кошмарный сон. Напейся, проспись и забудь, — он разлил водку.

Иванов выпил, не дожидаясь тоста. Алла тревожно смотрела на него.

— Не имел чести — это юмор? — громко спросил Иванов.

За столом замолчали, все повернулись к нему — разговор давно шел о другом, и никто не понял, о чем речь.

— Почему ты, и ты, и никто из вас не был в армии?

— В общем-то, я отметился на сборах, — улыбнулся было Владик. — Ну, видишь ли, старик… если серьезно, я считаю, что каждый должен заниматься своим делом, — медленно, осторожно сказал он. — Я закончил институт и аспирантуру, и… Старик, — он поднял ладони вверх, — если ты считаешь, что я не прав…

— Значит, есть люди первого сорта и люди второго сорта?

Алла опустила голову, остальные быстро, искоса переглянулись, как врачи при больном: тяжелый случай.

Иванов почувствовал, что все, предел, он встал в напряженной тишине, толкнув стол, вышел в темный коридор, запинаясь о чьи-то туфли и сумки, рванул замок и побежал вниз по лестнице. Вывалился в ночной двор, ударил кулаком в наждачный ствол тополя, еще, еще, изо всех сил, чтобы почувствовать боль. Качаясь, громко всхлипывая, он пошел к скамье, сел, вцепившись обеими руками в сиденье.

Тихо подошла Алла, села рядом.

— Что случилось, Олежка?

— Александр умер.

— Господи, когда? Почему?

— Понимаешь… он умер, а я жив… с вами здесь…

— От чего он умер?

— Потом…

Алла обняла его, прижалась щекой к плечу.

— Разогнать их?

Иванов кивнул.

— Только ты не уходи никуда, ладно? Сиди здесь, они тебя не заметят. Я сейчас вернусь. Только не уходи, хорошо?

Она скрылась в подъезде. Через некоторое время вышел Владик, за ним остальные, они прошли через двор, негромко переговариваясь. Иванов услышал голос сестры: «Я сама не знала…»

Алла вернулась:

— Пойдем домой, — повела к дому…

Иванов лежал в постели, смотрел в потолок, на квадраты света от уличного фонаря. Он затаивал дыхание, сильно зажмуривался, но слезы все не кончались.

Алла закрыла дверь комнаты, быстро сняла халат и легла рядом, завернувшись в свое одеяло.

— Я ведь совсем не знала его, — тихо сказала она. — Только то, что ты писал.

Она протянула руку, коснулась его лица, провела по волосам.

— Все-таки ты не один, нас двое…

Утром Иванов, уже в форме, на цыпочках вошел в комнату, посмотрел на спящую сестру, положил на стол записку: «Я в Калуге» — и тихо прикрыл дверь.

Носатая девица, кокетливо поглядывая на Иванова, быстро заполнила документы, вернула военный билет.

— И все?.. — удивился Иванов.

— А что еще? — засмеялась девица. — За паспортом в милицию. Там с четырех сегодня.

Иванов вышел из маленького желтого здания военкомата на тихую улицу. Глянул на часы и неторопливо двинулся куда глаза глядят. После столпотворения московских улиц Калуга казалась сонной и безлюдной.

Он купил сигареты в киоске, закурил и перешел через дорогу, к старой, красного кирпича школе с белыми колоннами на крыльце. Постоял, глядя на окна своей школы, и побрел вниз, к реке. Сзади внезапно, как выстрел, грянул школьный звонок — Иванов вздрогнул и оглянулся. Тотчас захлопала входная дверь, на улицу хлынула шумная толпа…

…мальчишек и девчонок в одинаковой синей форме.

— А Петух опять к мамочке намылился! — завопил Малек.