Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2

Когда я служил в армии, я на втором году службы стал замполитом (до войны была такая должность политрука роты). И я то свое положение не променял бы на положение генерала и даже маршала. В условиях суровейшей армейской дисциплины я был свободным человеком. Такой степени свободы я сумел добиться снова только много лет спустя, потратив на приспособление лет двадцать. А таких случаев миллионы. Трудно сказать, каков был бы результат опроса населения с этой точки зрения. Но я с полным основанием предполагаю, что процент такого рода свободных индивидов в нашей системе всеобщего закрепощения необычайно высок. Закрепощение людей не есть абсолютное отсутствие свободы. Это есть определенный строй жизни, в котором очень многие добиваются свободы, но свободы определенного типа и определенными методами.

Какой же вывод следует из сказанного? Не надо стремиться во что бы то ни стало обличать или приукрашивать. Надо просто описывать факты, предоставив им самим вызывать те или иные эмоции и оценки. Например, моя Соседка по квартире ежедневно по крайней мере два часа ходит по магазинам и стоит в очередях. Это — факт. Можно подсчитать, сколько времени теряет на это средний гражданин и общество в целом. Плохо это или хорошо?

Смотря с какой точки зрения. Массе людей все равно это время девать некуда. Многие в очередях вступают в контакты с другими людьми, получают информацию, отводят душу, ругаясь с продавцами и с лезущими без очереди. Живу я в коммунальной квартире (что очевидно, раз есть Соседка). Опять-таки плохо это или хорошо? Лично я доволен. Я плачу соседке десять рублей в месяц, и она делает за меня всю уборку по квартире, стирает белье, покупает нужные продукты (конечно, стоимость продуктов я каждый раз оплачиваю, давая ей небольшие чаевые). И очень многие предпочитают коммуналку. До войны и после войны у нас большинство людей жило в коммунальных квартирах. Ругались, конечно. Но было веселее. Появление отдельных квартир для широких масс населения внесло в нашу жизнь зависть, раздражение, тревогу и многое другое, чего не было раньше. Люди не стали счастливее от этого.

К чему, вы спросите, я обо всем этом вспомнил? А потому, что вдруг почувствовал в себе то самое звучание. И решил одарить человечество своими соображениями по поводу сущности бытия и перспектив в ближайшем и отдаленном будущем. Погодите, не пугайтесь. Я не буду говорить о засорении окружающей среды. Я бываю в этой среде раз в год, да и то в нетрезвом виде, так что мне на нее наплевать. Я хотел выразиться еще определеннее на этот счет, так как обычно, попадая в эту окружающую среду, я первым делом делаю именно то, о чем хотел сказать, а затем уже засоряю ее осколками от поллитровки. Я знаю, вы осуждаете меня за это. Но если бы вы сами оказались в этой окружающей среде с пустой поллитровкой в руках, вы не нашли бы более увлекательного занятия, чем засорение среды путем разбития поллитровки о ближайшее дерево. Первый раз вы, конечно, промахнетесь. И во второй тоже. Но с пятого или шестого раза попадете точно в цель. Дзинь! И... Я не буду говорить и об угрозе атомной катастрофы — на нее мне наплевать тем более. Я пережил войну. И.от чего я испарюсь — от противопехотной мины, обычной авиационной бомбы, артиллерийского снаряда или от водородной бомбы, — роли не играет. А судьбы человечества меня совершенно не волнуют. И я не верю тем, кто делает вид, будто их беспокоят численность населения планеты и его физический вид в будущем. Скажите, пожалуйста, почему я должен приходить в восторг от мысли, что на Земле будет жить десять миллиардов людей, из коих семь — китайцы, что они будут двухметрового роста и будут жить по пятьсот лет?! И почему я должен приходить в уныние оттого, что на Земле останется всего миллиард людей, из коих девятьсот миллионов — опять же китайцы, что они будут низкорослыми и будут жить всего по пятьдесят лет?! Я по опыту знаю, что забота о благе человечества в будущем есть просто бизнес для определенной категории людей. Среди них, конечно, попадаются искренние психи, приходящие в ужас от одной мысли о возможных нарушениях в генах и хромосомах людей и животных. У меня есть знакомый, который ночи не спит из-за того, что какой-то подвид рязанского воробья начал сокращаться численно. Психи всякие бывают. Но не они делают погоду. И от них меньше всего зависит сохранение вымирающего подвида рязанских воробьев и усовершенствование механизма наследственности. Я буду говорить о другом — о вещах доступных и полезных всякому человеку, думающему о том, как бы получше ему прожить оставшийся кусочек жизни, не прилагая к этому титанических усилий, не выявляя для этого выдающегося таланта, не делая сногсшибательной карьеры, в общем — не располагающему никакими особыми преимуществами перед прочими простыми смертными. Только не торопите меня, не заставляйте сразу выкладывать магическую формулу счастья. Я выскажу эту формулу вам, но постепенно и порой в завуалированной форме. И вам местами придется самим ее расшифровывать. Делаю это не из какого-то хитрого расчета, а просто потому, что иначе делать не умею. Но общую свою позицию я выложу вам с самого начала в самой категорической форме. Вот она. Представления людей о свободе и благополучии условны и относительны. Есть два пути их достижения. Первый — борьба за улучшение внешних условий существования и своего положения в обществе в соответствии с некоторыми традиционными представлениями о свободе и благополучии. Второй — отыскание в данных условиях существования и в данном своем положении в обществе таких возможностей, которые позволили бы выработать новые представления о свободе и благополучии и новые доступные каждому пути их достижения. Примеры первого пути общеизвестны. Классический пример второго — умение солдата второго года службы («старослужащего») ходить в самоволки, увиливать от нарядов, добывать дополнительную еду, спать при любых обстоятельствах. Аналогично — умение опытного научного сотрудника годами ничего не делать и жить в свое удовольствие, числясь способным и продуктивным работником, получая премии, путевки со скидкой или бесплатно, безвозмездные ссуды. Я не отвергаю первый путь в принципе. Кто хочет, пусть идет первым путем. Для себя я избираю второй путь. И на этом пути я добился серьезных успехов. И даже произвел некоторые теоретические обобщения, с коими и хочу вас познакомить.

У старшего научного сотрудника, у которого мы в тот раз были в гостях, оказалась однокомнатная кооперативная квартира с совмещенным санузлом, причем — с полным отсутствием звуковой изоляции. И если кто-то уходил в туалет, то, как бы он ни старался делать все тихо, в гостиной (которая по совместительству была столовой, спальней и кабинетом) был слышен малейший шорох. Было слышно даже, как пуговицы застегиваются и шуршат женские причиндалы. Это обстоятельство и стало главной темой нашего разговора. На Западе, сказал заведующий сектором, теперь делают бесшумные унитазы. С особыми глушителями. Они там, прежде всего, жрут прилично, сказала молодая (не в смысле возраста, а в том смысле, что недавно защитилась) докторша наук. Так что им никакие глушители не требуются. Моя жена, сказал заместитель заведующего, сама сделала изоляцию из поролона. У нас в Москве еще терпимо, сказал парторг. А вот в Китае еще хуже. Там члены коллектива следят за тем, чем человек какает. Не преувеличивай, сказал заведующий. А вот в Африке совсем хорошо. Никаких туалетов. Все на открытом воздухе, прямо в джунглях или в пустыне. Насекомые и львы съедают все в считанные секунды. А если кобра или муха цеце в задницу укусит? — спросила докторша. В Латинской Америке, в бассейне Амазонки, рыбка пиранья за жопу и кое-что другое кусает, когда аборигены в воду испражняются. А в США, сказала секретарша, нет никакой канализации. Сразу же прессуют в кирпичики и строят небоскребы из них. Весь мир, сказал Кандидат наук, давно отказался от туалетной бумаги. Моют особым составом под давлением. Предлагаю гениальное решение проблемы, сказал младший научный сотрудник без ученой степени (МНС), недавно пришедший к нам из университета. Какое? Очень простое: вообще не есть и не пить. Сразу трех зайцев убьем: отпадет надобность в санузле, сохранится здоровье и сельское хозяйство подымать не надо.