Николай Дежнёв - Асцендент Картавина

— Это еще что такое! — рявкнул полковник так что у меня появилось желания вскочить со стула и вытянуться в струнку. — Кто ты такой, поганец, чтобы меня учить? Я этими вот руками бандитов ловил, когда ты делал радостно в штаны и ходил пешком под стол…

Чтобы разрядить обстановку я потянулся к старику чокаться. Выпив, он утер рот ладонью и немного помягчал. Вытряхнул из пачки сигарету.

— На жизнь, Станислав, можно смотреть по разному! — выпустил из уголка белесых губ струйку дыма. — К примеру, как на соревнование органов: кто быстрее сведет тебя в могилу. Лично я в этой гонке делаю ставку на сердце, только, боюсь, одно оно не справится, ему надо помогать! По-человечески очень понятный диагноз: сердечная недостаточность, не хватило значит у мужика сердца вынести эту блядскую жизнь. — Усмехнулся, но уже не сердито, а собственным мыслям. — Был у меня старый друг, профессор, теперь уже покойный, говорил в точности то же самое, что и ты, и теми же словами. Я тогда еще неплохо передвигался с палочкой, вот он меня и заманил к себе в клинику на обследование. Долго промывал мозги про курение и алкоголь, а когда я наконец вышел на улицу, то обнаружил, что забыл очки. Возвращаюсь в кабинет, открываю тихо дверь, а этот мерзавец — не тем будь помянут! — сидит за столом с рюмкой коньяка и сигаретой. Тогда-то я и услышал от него сентенцию про соревнование, а вечером мы вспомнили молодость да так, что на утро пришлось похмеляться…

Савелич взял в руку бутылку и посмотрел на меня с хитрецой, с этаким добреньким ленинским прищуром.

— Давненько что-то не видел я у подъезда серебристый «мерседес»!

Наверное нехорошо называть заслуженного человека старым негодяем, но именно это определение вертелось у меня на языке. Особой тонкостью и изысканностью выражений Нелидов никогда не отличался и на этот раз в куртуазном искусстве не преуспел.

— Бросила тебя твоя зазноба, кончился мочалкин блюз? — покачал он со знанием дела головой. — Та еще штучка, пробы негде ставить! Кто она, министерский чиновник или партийный функционер? Им, наверное, сказали, что демография в стране в прогаре, вот они и кинулись выполнять разнарядку. Или связь с тобой проходит у нее по статье благотворительность?.. — как если бы взвешивал сказанное, Нелидов поднял седые брови. — А что, тоже вариант! Не удивлюсь, если среди прочих дел у нее на календаре написано: «изменить мужу», и подчеркнуто для памяти красным карандашом. В постели?.. — Нелидов коротко задумался. — Деловита! На нежности за неимением времени не разменивается…

— Хватит, Савелич, не надо! — взмолился я, мои щеки цвели пунцовым цветом.

Но моя просьба его не остановила. Если уж он чего задумал, то доскажет обязательно.

— Блядь она, Стас, тобой пользуется! Вместо вибратора, а мне тебя, дурака, жалко…

Я молча потупился. Насчет зазнобы он, конечно, погорячился, но многое в наших отношениях угадал. Сказывался опыт и знание природы людей. Начиналось все очень просто и даже обыденно. Я подрабатываю составлением гороскопов, но с улицы людей не беру, только по рекомендации, мне проблемы с налоговой не нужны. Светлана Александровна пришла по звонку, вела себя сдержанно и очень просила обратить особое внимание на перспективы личной жизни. Мне что, мне все равно, но ее натальная карта меня заинтересовала. Изучая положение планет в домах и их взаимные аспекты, я узнал приблизительно то же, что Савелич разглядел без астрологических примочек. Среди Овнов, Тельцов и прочих Раков, специально для моей клиентки на зодиаке должен был располагаться знак танка. Не прошло и пары дней, как я обнаружил Светлану Александровну, вместе с ее амбициозностью, у себя в постели, а дальше все развивалось словно по заранее написанному сценарию. Личная жизнь, о которой моя новая знакомая так пеклась, явно налаживалась, но когда в краткие минуты отдыха я попытался ей на это намекнуть, она не поняла. Больше я шутить не стал, а лишь занимался делом. Однако со временем, и здесь Савелич был прав, наши отношения приобрели привкус производственной гимнастики, но все еще через пень-колоду тянулись.

Я сделал слабую попытку подняться из-за стола, но Нелидов остановил меня жестом.

— Успеешь еще, не убегут от тебя твои веселые картинки!

Однажды, в порыве просветительства, достойного эпохи Возрождения, я подарил ему популярную книжку по астрологии с разбором гороскопа, но Савелич не проникся. Она долго лежала на буфете, из чего можно было сделать вывод, что он ее все-таки почитывал, хотя не исключено, что и использовал в качестве подставки для чайника. С него станется.

— Скажи мне, Картавин, скажи честно — продолжал Нелидов, буравя меня глазами, — на хрена ты этим занимаешься? Если для денег, пойму и похвалю, потому как доверчивых простаков надо учить рублем, а если нет…

Он умолк, но состроил такую гримасу, словно долго и упорно жевал лимон.

Ни честно, ни нечестно мне отвечать не хотелось, а пускаться в объяснения и того меньше. Когда-то, когда только начинал интересоваться астрологией, занятие это несло с собой ощущение избранности, как если бы мне было дано читать в книге судеб. Эйфория давно прошла. Рассуждения типа: наука это или не наука меня больше не волновали, достаточно было того, что анализ расположения планет в домах и знаках зодиака работал и приносил конкретные результаты. Но я слишком устал, чтобы пытаться донести свои взгляды до упрямого старика, который и слушать-то меня, скорее всего, не захочет.

— Видите ли, Савелич… — голос мой увял на полуслове. Выигрывая время я принялся растягивать, будто резиновые, слова. — Гороскоп составляют не только для людей, но и как бы по случаю…

— Это по какому же случаю? Уж не похорон ли? — ехидно хмыкнул Нелидов, мои чувства и настроение были ему до лампочки. — Ты примерами давай, примерами!

— Ну, допустим… — ничего подходящего не приходило мне в голову, — допустим нас интересует положение дел в России…

Сказал и тут же понял, ошибся! У Савелича на проблемы отечества уже давно развилась аллергия. Обездвиженный, он вынужден был делить свое время между чтением и телевизором и постепенно перебрал яда сочившейся с экрана глупости. Особенно его бесили так называемые ток-шоу о проблемах народа, на которых сытые и далеко не бедные люди коллективно радели о загнанных в угол соотечественниках. Старик злился, матерился, но ящик не выключал, так что со временем у него сформировалось нечто похожее на наркотическую зависимость. Просыпаясь утром, он первым делом смотрел по всем каналам новости и под них же отходил ко сну. О паранойе этой я знал, но как-то упустил ее из виду. Слова же про Россию пришли мне на ум потому, что на днях звонила Аня и буквально потребовала, чтобы я взглянул на хорарную карту страны. Об этом, слава богу, я благоразумно умолчал, но Савеличу хватило и сказанного. Поблескивая на меня разом ожившими глазами, он уже седлал любимого конька.