Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти

— Я… прекрасно. Правда… прекра… снооо. Спасиб… О боже мой!

— Вы уверены?

— Да-а, все в порядке.

— Мне назначили прием на завтра или послезавтра. Доктор сказала записать меня на вечер, если днем не получится. — Из туалета доносился какой-то топот и грохот. Похоже, на пол вываливали все содержимое аптечки.

— Оу вау! А-ау! Оу аххх!

График приема, должно быть, действительно очень плотный.

— Извините. Больше не буду вас беспокоить. Вы мне позвоните, ладно, дорогуша?

Эстелль покинула дом Вэлери Риордан в беспокойстве еще более сильном, чем до приема. Уже давно, думала она, по крайней мере — целых полдня у нее под одеялом не было ее тощенького блюзмена.

Между сеансами у Вэл выдался перерыв — время поразмышлять о ее подозрении: ссадив все население Хвойной Бухты с антидепрессантов, не превратила ли она город в сплошной крольчатник. Эстелль Бойет всегда была с придурью, в художниках такое от природы, но Вэл никогда не считала богемный сдвиг чем-то нездоровым. Напротив, представление о себе как об эксцентричной художнице помогло Эстелль пережить потерю мужа. Однако сейчас женщина бредит морскими чудовищами, а еще хуже — вляпалась в такие отношения, которые иначе как саморазрушительными не назовешь.

Неужели люди — рационально мыслящие, взрослые люди — до сих пор могут влюбляться столь безоглядно? Неужели они способны на такие чувства? Вэл и самой хотелось бы ощутить нечто подобное. Впервые со времени развода, подумала она, ей на самом деле хочется снова связаться с мужчиной. Нет, не просто связаться — влюбиться. Она вытащила из ящика «ролодекс» и пробежала по карточкам пальцами, пока не отыскала номер своего психиатра в Сан-Хуниперо. Ее анализировали всю учебу в институте и ординатуру — это неотъемлемая часть подготовки любого психиатра, — но терапевта своего она не видела уже больше пяти лет. Наверное, пора. Что за цинизмом ее укусило, если она интерпретирует желание влюбиться как болезнь, требующую лечения? Может быть, все дело в ее цинизме? Конечно, рассказать ему о том, что она делает со своими пациентами, она не сможет, но все-таки…

На экранчике телефона замигал красный огонек и побежала строчка номера — Хлоя, похоже, решила немного передохнуть от самоистязаний. Констебль Кроу, линия один. К вопросу о кроликах.

Вэл сняла трубку:

— Доктор Риордан.

— Здрасьте, доктор Риордан, это Тео Кроу. Я просто звоню сказать вам, что вы были правы.

— Спасибо, что позвонили, констебль. Всего хорошего.

— Вы были правы насчет того, что Бесс Линдер не принимала антидепрессанты. Я только что просматривал токсикологическое заключение. В ее организме «золофта» не нашли.

У Вэл оборвалось дыхание.

— Доктор, вы тут?

Все ее треволнения по поводу медикаментов, весь ее извращенный план, все лишние сеансы, нескончаемые рабочие дни, чувство вины, этой трижды треханой вины — и Бесс Линдер вообще не принимала лекарств. Вэл затошнило.

— Доктор? — повторял Тео.

Вэл заставила себя глубоко вдохнуть.

— Почему? То есть — когда? Уже больше месяца прошло. Когда вы это обнаружили?

— Сегодня. Мне не давали доступа к результатам вскрытия. Никому не давали. Простите, что так долго.

— Ну, спасибо, что сообщили, констебль. Я ценю вашу помощь. — Она собралась положить трубку.

— Доктор Риордан, а вам разве не нужно заводить на своих пациентов историю болезни, прежде чем вы им что-нибудь пропишете?

— Нужно. А что?

— Вы не знаете, не было ли у Бесс Линдер проблем с сердцем?

— Нет, физически она была очень здоровой женщиной, насколько мне известно. А в чем дело?

— Ни в чем, — ответил Тео. — Ох, да — я так и не выяснил, что вы думаете насчет того, о чем я вам сказал за завтраком. О Джозефе Линдере. Я по-прежнему надеюсь, что у вас появились какие-то мысли.

Весь мир опрокинулся. До этого мгновения Вэл отгораживалась от Бесс Линдер каменной стеной, поскольку предполагала, что смерть Бесс как-то связана с ее собственной халатностью. Но сейчас… Она в самом деле знала о Бесс очень мало.

— Чего именно вы хотите от меня, констебль?

— Мне просто нужно знать, подозревала Бесс мужа в том, что у него роман на стороне, или нет. И не давала ли она вам понять, что боится его?

— Вы хотите сказать то, что мне кажется, вы хотите сказать? Что Бесс Линдер не совершала самоубийства?

— Я этого не говорю. Я просто спрашиваю.

Вэл порылась в памяти. Что же именно Бесс Линдер говорила ей о муже?

— Я помню, она говорила, что чувствует, как он безразличен к их семейной жизни, и что она поставила ему условие.

— Поставила условие? В каком смысле?

— Она сказала ему, что раз он отказывается опускать за собой сиденье унитаза, ему отныне придется садиться самому для того, чтобы помочиться.

— И все?

— Больше я ничего не припоминаю. Джозеф Линдер — коммивояжер. Часто бывал в разъездах. Мне кажется, Бесс ощущала его помехой в своей жизни и жизни девочек. У них были не очень здоровые отношения. — Как будто бывают иные, подумала Вэл. — А вы подозреваете Джозефа Линдера?

— Я бы предпочел этого не сообщать, — ответил Тео. — А что — следует?

— Вы же полицейский, мистер Кроу, не я.

— Я? А, ну да, точно. В любом случае, спасибо, доктор. Кстати, моему другу Гейбу вы показались э-э… интересной, то есть — обворожительной. В смысле, ему очень понравилось беседовать с вами.

— Правда?

— Только ему об этом не говорите.

— Разумеется. До свидания, констебль.

Вэл положила трубку и откинулась в кресле. Без всякого повода она ввергла целый город в эмоциональный хаос, совершила целый букет федерально наказуемых преступлений, не говоря уже о том, что нарушила почти все мыслимые этические нормы своей профессии, а одну из ее пациенток, по всей видимости, зверски убили — но ощущала она лишь, ну… какое-то возбуждение. Обворожительной. Он нашел меня обворожительной. Интересно, он в самом деле сказал «обворожительной» или это уже Тео сочинил? Наркоман несчастный.

…Обворожительной.

Она улыбнулась и нажала кнопку зуммера Хлои, приглашая следующего пациента.

За стойкой бара зазвонил телефон, и Мэвис сдернула трубку с рычага:

— Гора Олимп, Богиня Секса слушает. — Она подбоченилась, и шестеренка в ее бедре механически щелкнула. — Нет, я его не видела. Можно подумать, я бы побежала тебе докладывать, если б он даже был здесь. Черт возьми, женщина, мой бизнес основан на священной вере — не могу же я стучать на каждого мужа, который забегает сюда дерябнуть после работы. Откуда я знаю? Милочка, хочешь, чтобы такого больше никогда не было? Два слова — бери в рот подолгу и поглубже. Да, если б ты так и делала, а не слова считала, то мужей бы не теряла уж точно. Ох, ладно, подожди. — Мэвис прижала трубку к груди и крикнула: — Эй! Кто-нибудь видел Леса из скобяной лавки?