Сью Таунсенд - Публичные признания женщины средних лет

— Да ведь у вас же дети! — возмутился один из нас. В самом деле — женщина лишила своих детей одной из главных потребностей в жизни. Не менее важной, чем пища, одежда и солнечный свет.

Я терялась в догадках, как она жила, эта загадочная особа? Может быть, ее детство прошло в закрытой религиозной общине вроде эмишей [33] Религиозная секта, не признающая современных благ цивилизации, в том числе электричества. , где все упоминания о внешнем мире тщательно фильтруются? Сомнительно. Как ни крути, а угрозы Винни не несет. Винни — лучшее из снотворных. Никто не назовет его хулиганствующим медведем или членом банды молодчиков в балахонах, верно?

Чем больше я убеждалась в незнакомстве несчастной женщины с Винни, тем больше осознавала всю степень пухизации нашей культуры. Портрет пустоголового медвежонка украшает детскую миску, которая со мной уже тридцать лет. В моем доме это единственная реликвия, но пойдите в городской универмаг — и увидите Пуха повсюду: на одеялах, пеналах, коробочках для школьных завтраков… Винни живет в книжных магазинах. На наклейках, на шариках. В телевизоре и в кино. Винни — это смешная и трогательная говорящая книга, которая голосом Алана Беннетта звучит на Радио-4. Винни — часть нашей культуры. Вместе со своими друзьями он вошел в английский язык.

Пример: «Нет, Хэтерингтона послом назначать нельзя, в нем есть что-то от Иа-Иа».

Пух, конечно, дружен в основном с аристократией, средним классом и честолюбивой прослойкой рабочего класса. Но эта женщина была как раз из среднего класса. Она покупала книги и читала их. Слушала Радио-4. Знала все об опере и вяленых помидорах.

Она и сама не понимала, как это Пух прошел мимо нее. В качестве утешения я сказала, что до недавних пор сама верила, будто птицы — все без исключения — по ночам спят в гнездах. Если она и успокоилась, то не так явно, как я рассчитывала. Большинство членов группы пребывали в том же заблуждении, и некоторые пришли в ужас, впервые от меня узнав, что птицы спят на ветках. «Бедняжки!» — раздались возгласы. «Как же они не падают?» На этот вопрос у меня нет ответа.

Я понимала, что едва эта женщина вернется в Англию, на нее обрушится шквал образов и упоминаний о Пухе. Впадет ли она в детство, превратившись в фаната Пуха, или возненавидит его за бесхарактерность? Потому что Пух тупей тупого, да еще и ленивый обжора экстра-класса. Если подумать, он подает массу отрицательных примеров школьникам конца девяностых.

Но когда я сама стану медведем с опилками вместо мозгов и буду пускать слюни в углу пансионата для престарелых, надеюсь, кто-нибудь принесет мне Пуха, чтобы я его могла обнимать. Пусть он тормоз, зато милый и добрый, а в конечном счете только это и важно.

Вот я и на Кипре, заканчиваю комедийный роман. Писать комедию — мрачное занятие, особенно когда пишешь как я, в предрассветные часы, с полуночи до пяти. Я живу в гостинице квартирного типа, на побережье. Непрерывный фон здесь — гул прибоя и шелест мелкой гальки, которую море таскает туда и обратно. Первые несколько дней, пока не привыкла к звукам моря, я то и дело хватала телевизионный пульт и пыталась выключить этот прибой — по примеру короля Кнута Великого [34] Распространено ошибочное представление, что король Англии, Дании и Норвегии Кнут Великий (994—1035) велел выпороть море, чтобы заставить его замолчать. В действительности Кнут сделал это, чтобы заткнуть рот льстивым придворным, которые утверждали, что королю подвластны даже стихии. .

В начале недели я поселилась в соседнем отеле, пятизвездочном, но съехала после того, как официант остановил меня на выходе из ресторана, с чашкой кофе в руках.

— На улице выпью, — объяснила я, кивнув в сторону веранды, где уже светило солнце и открылись цветы.

— С чашкой выходить нельзя, — сказал он.

— Если я разобью чашку, то возмещу ущерб, — улыбнулась я, уже скрипя зубами. Это вам, конечно, не шериф против злодея, но какое-никакое противостояние: я с чашкой на блюдце, он с нагруженным подносом. — Слушайте, — сказала я, — мне пятьдесят три. Я умею обращаться с посудой.

— Это против правил, — сказал он.

Я уже попала в скандалисты: просила чайник в номер, а мне отказали. Потом все же пошли навстречу, но потребовали залог в размере 20 фунтов — «гарантию от кражи». Я ответила, что могу купить новехонький чайник за 17 фунтов — какой смысл воровать?

Не понравилась мне и гаденькая записочка под целлофаном, прилепленная на дверце минибара в номере: «Запрещается вынимать содержимое бара и хранить в нем свои продукты и напитки. За каждый неиспользованный предмет из бара будет взиматься оплата 45 пенсов в день».

Покажите мне человека, который все две недели отпуска берет напитки исключительно из бара в своем номере, и я вам скажу, что у него мозги набекрень. Банка кока-колы за углом в супермаркете стоит 35 пенсов, а в этом баре дорожает до абсурдных двух с половиной фунтов. Я немедленно набрала администратора и спросила:

— Можно освободить бар в моем номере? Я диабетик, мне нужно загрузить бар напитками без сахара.

— Это платная услуга, — сказала администратор.

Я повторила, что объявление прочла, но больна диабетом и холодильник прошу освободить из медицинских соображений. Администратор была непоколебима, и я пошла на смехотворную уловку: вытряхнула содержимое бара в свою сумку, загрузила холодильник своими продуктами и напитками (масло, сыр, банка маринованных овощей, диабетический хлеб, диет-кока и диет-спрайт), с тем чтобы потом все поменять местами, прежде чем горничная с блокнотом и ручкой придет проверять бар. Казалось бы, взрослый человек, а играю в детские игры, верно?

Кроме того, от пятизвездочного отеля меня отвратил дежурный в бассейне — просто садист какой-то. К десяти утра большинство семей устраивались на лежаках вокруг бассейна: отцы читали свои «Дейли телеграф» двухдневной давности (гостиничная цена 3 фунта стерлингов), матери размазывали «Амбр Солэр» по бледным, заплывшим жирком ляжкам, ребятня балансировала на самом краю бассейна, мертвой хваткой вцепившись в надувные игрушки — креслица, динозавриков, круги и прочее.

«А почему не плескались в бассейне? — резонно спросите вы. — Почему не смеялись, не учились плавать?»

В том-то и дело, что садист-дежурный начинал чистить бассейн только в десять утра. Причем чистил он медленно, ах как медленно, а иногда, закончив, разворачивался и тащил свою сетку в обратном направлении. Любой ребенок, который осмеливался сунуть в воду пальчик, навлекал на себя его гнев.

— Назад! Подождете! — рявкал он.

Я сдерживалась изо всех сил, а чтобы не взорваться, составляла в уме письмо управляющему: «Известно ли Вам, что гости Вашего отеля не могут пользоваться бассейном до одиннадцати часов утра?» И так далее и тому подобное.