Филип Рот - Она была такая хорошая

Но они уже говорили на эту тему. Чтобы обеспечить семью, ему придется уйти с дневного отделения, и ведь они уже решили, что он перейдет на вечернее. Это займет два года вместо одного, но они к этому пришли еще несколько месяцев назад. Именно поэтому он и завел разговор снова. Какой смысл болтаться в училище, когда бы там ни заниматься — днем или вечером! Ну, что ему даст этот диплом магистра фотоискусства? Всякий, кто мало-мальски смыслит в этом деле, понимает, что диплом их заведения не стоит даже бумаги, на которой отпечатан. А если посмотреть на тех, кто преподает днем, можно вообразить, что за гении на вечернем факультете!

— Знаешь, кто там всем заправляет, а?

— Кто?

— Милашка Ла Вой. Так что можешь себе представить этот уровень.

Затем он открыл ей сюрприз. Вчера утром они с миссис Блоджет разговорились, и в результате он вот-вот получит первую в своей жизни работу. Ну на кой ему теперь душка Ла Вой? С утра в понедельник он будет делать портрет миссис Блоджет, а она с них скостит плату за неделю, если ей понравятся фотографии.

А когда они приехали в Либерти-Сентр, миссис Бассарт отвела Роя в сторону и рассказала, что отец Люси подбил глаз ее матери. После обеда Рой подстерег Люси на лестнице и со всей деликатностью, на какую был способен, сообщил эту новость. Люси тут же надела пальто, шарф и сапоги и, не слушая Роя, ушла от Бассартов, чтобы самой взглянуть на подбитый глаз. И выяснилось, что это не сплетня, а самая настоящая правда.

Казня себя за содеянное, Уайти трое суток не ночевал дома. Время, которое он выбрал для возвращения в семью, совпало с визитом Люси. Он так и не переступил порог дома.

Четыре дня спустя родился ребенок. Схватки начались прямо на экзамене по английскому и продолжались двенадцать долгих трудных часов. Она ни на минуту не забывалась и беспрерывно клялась, что, если только останется в живых, ее ребенок никогда не узнает, что значит дом без отца. Она не хочет повторять жизнь своей матери, и ребенок не должен повторять жизнь ее — Люси.

И для Роя (а в известном смысле и для Уайти Нельсона, который исчез из города сразу же после этого воскресенья) медовый месяц окончился.

В больнице она впервые после свадьбы не согласилась с ним. Почему бы им на лето не переехать в Либерти-Сентр? Старики будут спать на застекленной задней веранде — в жаркую погоду они всегда там ночуют, — а Рой, Люси и малютка Эдвард могут занять весь верх. Ему кажется, Люси было бы полезно переменить обстановку. Что до него, он вполне выдержит несколько месяцев жизни с родителями, а Люси просто необходимо отдохнуть и прийти в себя. Подумать только, как это было бы хорошо для ребенка — ведь в Либерти-Сентре он будет гораздо меньше страдать от жары. Словом, он так загорелся этой идеей, что, когда накануне вечером его родители приехали навестить Люси, он отвел их в сторону и посвятил в свои планы. Он не хотел говорить Люси раньше времени, чтобы она не расстроилась, если предки вдруг не согласятся. Но они были в восторге. Мать прямо расцвела от его слов. Ведь ей давненько не приходилось заниматься тем, что она любила больше всего на свете, — а именно нянчиться с большой буквы. И кроме того, благодаря присутствию Эдварда наступит конец натянутости, существующей между ними и родичами из-за их скоропалительной свадьбы. Теперь-то они уже полгода женаты, и у них действительно гармоничный брак. Он никак не может прийти в себя, сказал Рой, оттого, как они стали ладить, едва было покончено со всей этой предсвадебной неопределенностью. Знай он, как все обернется, — и тут Рой взял ее за руку, — он сделал бы ей предложение в тот самый вечер, когда впервые ехал за ней по Бродвею. И надо признаться, в глубине души ему будет приятно вернуться на время в Либерти-Сентр и доказать этому неверующему Фоме, своему отцу, каким удачным оказался брак его сына.

Ну, а на что Рой собирается содержать семью, когда они будут жить там, спросила Люси.

Если он где и может подзаработать, как свободный фотограф, то скорее всего в родном городе — в чем, в чем, а в этом он может ее уверить.

— Нет.

Нет? Что она хочет этим сказать?

— Нет.

Он не может поверить своим ушам.

— Почему нет?

— Нет, и все!

Ну разве можно спорить с человеком, лежащим на больничной койке? Он было попытался, но без всякого успеха.

На их счастье, после того как родился Эдвард, миссис Блоджет разрешила поставить на месяц в комнате детскую кроватку, подаренную Сауэрби, и оставаться на кухне сверх условленного часа — все это еще за доллар в неделю. Более того, она приняла сделанный Роем снимок в счет недельного взноса. Правда, ей кажется, что черты у нее получились чересчур мелкими, особенно глаза и рот, но, сказала она себе, если хочешь профессиональную фотографию, обращайся к профессионалу. Она человек честный и после сделки не пойдет на попятный. Конечно, сказал Рой, Люси должна согласиться, что хозяйка во всем идет им навстречу. Муж, жена и грудной ребенок, — прямо скажем, год назад они договаривались не совсем об этом, и ему бы хотелось, чтобы Люси была с ней немного полюбезней, а еще лучше, если она согласилась бы переехать к его родителям, и хотя уже середина лета, все-таки месяц они смогли бы пожить в более подходящей обстановке… Ну так как?

— Что как? В чем, собственно, дело?

Она переедет в Либерти-Сентр.

— Нет.

— Хотя бы на август?

— Нет.

Ну, тогда она, может быть, станет хотя бы полюбезней с миссис Блоджет, встречаясь с ней в коридоре? Неужели так трудно улыбнуться?

Она любезна ровно настолько, насколько нужно.

— Но ведь хозяйка-то теперь ведет себя совсем не так, как когда-то.

Хозяйка получает ровно столько, сколько сама запросила за свою комнату и кухню. Если ей не подходят эти условия, хозяйка может в любую минуту попросить их съехать.

— Да? А куда же?

— На свою собственную квартиру.

Но как же они могут себе это позволить?

— Вот именно, как?

— Но я же ищу работу. Изо дня в день! Сейчас ведь лето, Люси. Правда. Отпускное время. Куда ни ткнешься — извините, хозяин в отпуске! Наши сбережения тают прямо на глазах. А в Либерти-Сентре мы бы за целое дето не потратили и пенни. А что толку сидеть здесь: ребенок мучается от жары, деньги утекают сквозь пальцы, а я только попусту трачу время — торчу в конторах и жду людей, которых даже нет в городе! А ведь вместо этого все мы могли бы отдохнуть — нам это позарез нужно, хоть ты, может, и не отдаешь себе в этом отчет. А теперь посмотри, что у нас получается: ссоримся как заведенные. Вот опять завелись. А с чего? Ведь до этого мы прекрасно ладили, ничуть не хуже, чем полгода назад, а теперь ссоримся только потому, что торчим в такую жару в одной комнате, в то время как у моих пустует целый верх.