Филип Рот - Она была такая хорошая

Позволить покорно ввести себя в дом Сауэрби? В автобусе она приготовилась к объяснению на пороге, а вот теперь мирно следует за Джулианом через холл в гостиную. А почему? Ну, конечно же, потому, что Рой возмутил своим поведением даже Сауэрби. Она ведь была одна, ей не с кем было посоветоваться, и вот она отнеслась чересчур всерьез — нет, не к поступку Роя, а к тому, что даже ее враги могут поверить его россказням. Явно, Рой сам бросил трубку во время их последнего разговора. Скорее всего он позвонил-то ей, когда никого рядом не было — вряд ли у него хватило бы духа продолжать так с ней разговаривать в присутствии трезво мыслящих людей.

Она почувствовала громадное облегчение. Никогда в жизни Люси не избегала борьбы и тут не отступила бы, а если б Джулиан Сауэрби не разрешил ей войти в дом и потребовать назад своего мужа и ребенка, она бросилась бы на него с кулаками. Но как все-таки хорошо, что можно идти вслед за ним тихо и мирно. Сегодняшний разговор с домашними расшатал ее нервы, в своем распаленном воображении она представляла, что ей предстоит такая жестокая борьба, какой ей не приходилось вести за всю жизнь. Но оказалось, Рой так себя разоблачил, что даже самые жестокосердные и легкомысленные его сторонники потеряли к нему всякое сочувствие.

А что же тут удивительного? Разве правда не должна восторжествовать? Она не напрасно жертвовала и боролась! Ну, конечно же, если сознаешь свою правоту, не поддаешься слабости, не колеблешься, хотя все против тебя; если, несмотря на все испытания и тяготы, ты противостоишь тому, что считаешь несправедливым, если не боишься отстаивать свое мнение, если можешь в одиночку стремиться к добру в этом равнодушном мире; если отдаешься борьбе каждой клеточкой своего тела, не задумываясь о том, что другие ненавидят, презирают и боятся тебя; если продвигаешься вперед, чего бы тебе это ни стоило, какие бы страдания тебе ни пришлось пережить, — наступит день, и правда откроется…

— Садись, — сказал Джулиан.

— Пожалуй, не стоит, Джулиан, — спокойно сказала Люси. — По-моему, незачем тратить время…

— Присаживайся, Люси, — улыбаясь, он показал на стул.

— Да нет, мне не хочется, — голос ее звучал твердо.

— А мне плевать на то, чего тебе хочется. Ты сделаешь так, как я говорю. Во-первых, садись, отдохни.

— Мне не к чему отдыхать, спасибо.

— Как раз очень даже к чему, кошечка. Тебе нужно очень, очень основательно отдохнуть.

Она почувствовала, как в ней поднимается гнев.

— Я не знаю, о чем ты думаешь, когда мне это говоришь, Джулиан, да меня это и не волнует. Я пришла сюда так поздно и после тяжелого дня вовсе не для того, чтобы тут рассиживаться…

— Ах вот как?

— …и разводить разговоры.

Люси остановилась. Что толку говорить? Как она обманывалась всего какую-нибудь секунду назад! До чего она была наивной, глупой и жалкой, если надеялась, что такие люди способны вести себя прилично. Нет, они не то что не лучше, а еще хуже, чем она о них думала.

— А я не спал из-за тебя, Люси, — сказал Джулиан. — Ну, как тебе это понравится? Долгонько ведь, надо сказать. Я так и думал, что ты приедешь на этом автобусе!

— И не удивительно, — ответила Люси, — любая мать поступила бы точно так же на моем месте.

— Да, именно так ты и должна была ответить. Ну ладно, садись, «любая мать».

Она не двинулась.

— Что ж, — сказал Джулиан, — тогда я сам сяду. — Он уселся на стул, не сводя с нее глаз.

Внезапно она почувствовала растерянность. Вот лестница — почему бы ей попросту не подняться и не разбудить Роя?

— Джулиан, — сказала она, — я была бы признательна, если бы ты поднялся наверх и сообщил моему мужу, что я здесь и хочу его видеть. Из-за его поведения мне пришлось посреди ночи добираться сюда из Форт Кина, Джулиан. Но я готова подойти к этому разумно, если и вы ответите тем же…

Джулиан вытащил из кармана халата смятую сигарету и расправил ее двумя пальцами.

— Ответите тем же, — повторил он и прикурил.

Отвратительный коротышка. И зачем она сказала «если вы ответите тем же»? Какое он-то имеет к этому отношение? А потом, почему он ждал ее в халате и пижаме? Неужто у него на уме что-нибудь непристойное? Может, он хочет соблазнить ее, в то время как его собственная жена и дочь?..

На верхней площадке лестницы появилась Айрин, и тут Люси поняла — эти люди затеяли нечто чудовищное!

— Айрин, — ей пришлось задрать голову, и от этого у нее появилось ощущение, что она вот-вот упадет навзничь. — Айрин, — повторила Люси, тут ей пришлось перевести дыхание, — будь добра, раз уж ты наверху, разбуди Роя. Пожалуйста, скажи ему, что я приехала из Форт Кина. Что я приехала за ним и Эдвардом.

Джулиан все так же в упор смотрел на нее. Люси чувствовала это спиной.

— Метель прекратилась, — сказал она, обращаясь к женщине в стеганом халате, накинутом поверх ночной рубашки, продолжавшей стоять на верхней площадке. — Так что мы можем ехать домой. Если он слишком устал, мы где-нибудь переночуем. Но здесь ему делать нечего. И Эдварду тоже.

Но, вместо того чтобы пройти в коридор и разбудить Роя, Айрин стала спускаться. За последние годы она почти совсем поседела и еще больше располнела. А может, так казалось, потому что она была без корсета. Но, во всяком случае, у нее был вид почтенной матроны, уравновешенной и как будто благожелательно настроенной.

— Айрин, я должна сказать, что вы заря внушаете Рою, будто ему все сойдет с рук…

— Вот как? — произнес Джулиан, он так и не сдвинулся со своего места и сидел покуривая.

— …в будущем нам придется совершенно прекратить видеться с вами. Это касается всех нас, включая и Эдварда. Надеюсь, вы поймете, что виновны в этом сами.

— Мы все понимаем, детка, — сказал Джулиан.

Айрин двинулась к ней с протянутой рукой.

— Почему бы тебе не сесть, Люси? Почему бы не поговорить, не разобраться в том, что произошло?

— Послушайте, — сказала она, делая шаг назад, — я не намерена оставаться ни у вас, ни вообще в этом городе хотя бы секундой дольше, чем это необходимо. Вы мне не друг, Айрин, и нечего прикидываться моим другом. Я не настолько глупа, пора бы вам уже это понять. С того самого дня, когда Рой начал за мной ухаживать, вы держались со мной так, будто я недостойна его. Я знаю, как вы ко мне относитесь, поэтому не думайте, что можете меня обмануть, протягивая руку. Себя можете обманывать сколько угодно, но ваши дела куда яснее всяких слов. Рой поступил как полный идиот. И ему с Эдвардом придется немедленно отсюда уйти и вернуться со мной.

— А по-моему, — сказал Джулиан, вставая, — тебе надо перво-наперво успокоиться.

— Не тебе говорить мне, что делать, — она повернулась, чтобы взглянуть прямо в его бесстыжие глаза. О, с каким наслаждением она стерла бы эту самодовольную ухмылочку с его лица! Как бы высокомерно ни держались эти люди, в своей морали они недалеко ушли от животных. — Ты не имеешь надо мной никакой власти. Видно, тебе надо об этом напомнить. Я не из тех, Джулиан, что зависят от твоих миллионов.