Виктор Пелевин - Фокус-группа (Сборник)

– А ну, кто там курит в туалете? Кто там хочет расстаться с галстуком на совете дружины?

И откуда-то сверху, приминая к земле, несется грозно-загадочное:

– Будь готов!!!

– Всегда готов! – повторяем мы, давая самим себе то, что телегипнотизеры позже назовут установкой. Причем происходит это в детстве, когда психика крайне восприимчива. Потом, когда мы вырастаем, выясняется, что мы и правда готовы ко многому.

Третья массовая инициация – прием в комсомол, совмещенный по времени с половым созреванием. К этому времени участие в многочисленных и малозаметных магических процедурах подготавливает нас к следующей, очень важной ступени – интериоризации внешних структур.

Еще в качестве «пионеров» мы внутренне воспроизводили ритуалы, в которых нас заставляли участвовать, – например, давая друг другу «честное пионерское». Произнесение этого заклинания было надежной гарантией правдивости информации – примерно так в уголовной среде «дают зуб», только «дающий зуб» и нарушающий слово лишается зуба, а дающий «честное пионерское» и нарушающий его оказывается наедине с разгневанной «пионерской совестью» – социальной функцией, интериоризованной с помощью магии.

Интериоризация – длительный процесс, завершающийся формированием так называемого «внутреннего парткома», с успехом заменяющего внешний у различного рода чиновников, редакторов и т. п. Работа внутреннего парткома протекает либо в форме визуализации – человек, обдумывая требующую решения ситуацию, представляет себе нечто вроде заседания, на котором обсуждается его выбор (или визуализирует начальника и его реакцию), либо, на более глубокой стадии, в форме физических ощущений – сосания под ложечкой, прилива крови к голове и т. д. («Семен, нутром чую – не наш он!») Интериоризация превращает наблюдателя в участника.

Новый магический статус комсомольца – вещь уже серьезная. Он не приносит ощутимых выгод, но в состоянии принести ощутимые неприятности. На этом этапе символика переходит с индивидуального уровня на групповой: возникают различные «треугольники» и «пятерки» (так называют магических кураторов производственных подразделений и заместителей секретаря крупной комсомольской организации). То же касается и ритуала – он не отмирает, а утончается и становится эзотерическим, то есть передаваемым непосредственно. Комсомольские работники определяют фасоны своих усиков и костюмов, опираясь не на какие-то тексты или инструкции, а руководствуясь чутьем. То же чутье определяет их манеры и лексику. Комплект правил, которыми они руководствуются, невозможно сформулировать – тем не менее почти любой комсомолец в состоянии заметить, соблюдаются эти правила или нет.

Здесь впервые проявляется чисто вудуистский феномен – постоянно практикуемое «одержание». Представим себе нескольких молодых людей, идущих по коридору, обсуждая последний футбольный матч, баб и вообще жизнь. Все они настроены друг к другу вполне дружелюбно. Но вот они доходят до таблички с надписью «Комитет ВЛКСМ», открывают дверь, входят внутрь и рассаживаются по местам.

Обсуждается персональное дело комсомольца Сидорова, три минуты назад бывшего просто Василием. Меняется все – выражение лиц, манера говорить, даже тембр голоса. Причем людей, произносящих не своим голосом не свои мысли, пробирает дрожь неподдельной искренности – они вовсе не лукавят, просто их «маленькие добрые ангелы» временно замещаются «партийными телами».

Выше мы говорили о концепции души в Вуду. Но и у советского человека, помимо физического, имелось несколько тонких тел, как бы наложенных друг на друга: бытовое, производственное, партийное, военное, интернациональное и депутатское. С гибелью физического тела они распадались, за исключением производственного: после смерти советский человек некоторое время жил, как учила м.-л. философия, в плодах своих дел.

Партийное тело начинало формироваться еще в детском саду, укреплялось в процессе магических инициаций и представляло собой интериоризованную партийно-государственную парадигму. Оно существовало и у большинства беспартийных – именно эту компоненту души прославлял лозунг «Да здравствует советский человек – строитель коммунизма!».

Вот пример группового одержания партийными телами, полностью вытесняющими все человеческое (он взят из книги Е. Боннэр «Постскриптум»):

«Я ехала дневным поездом… В купе, кроме меня, были еще две женщины средних лет и один мужчина. Одна из женщин спросила: «…Вы жена Сахарова?» – «Да, я жена академика Андрея Дмитриевича Сахарова». Тут вмешался мужчина: «Какой он академик. Его давно гнать надо было. А вас вообще…» Что «вообще» – он не сказал.

Потом одна из женщин заявила, что она советская преподавательница и ехать со мной в одном купе не может. (Мы знаем, что после прибытия духа он называет себя, при этом меняются голос и манеры медиума. – В.П. ) Другая и мужчины стали говорить что-то похожее. Кто-то вызвал проводницу. Уже все говорили громко, кричали. Проводница сказала, что раз у меня билет, то она выгнать меня не может. Крик усилился, стали подходить и включаться люди из других купе, они плотно забили коридор вагона, требовали остановки поезда и чтобы меня вышвырнуть. Кричали что-то про войну и про евреев… Мы протискивались мимо людей, и я прямо ощущала физические флюиды ненависти…»

Происходящее на комсомольском собрании практически не отличается от одержания духом – участники точно так же предоставляют свои тела некой силе, не являющейся их нормальным «я», разница только в том, что здесь мы имеем дело с групповым одержанием системой. Смысл провозглашавшегося когда-то «воспитания нового человека» – сделать это одержание индивидуальным и постоянным.

Следующая ступень инициации – партия. То, что происходит в комсомоле, – только подготовка к ней, комсомольцы играют в партию точно так же, как пионеры играют в комсомол, а октябрята – в пионеров. Об интенсивности происходящих в партии процессов можно судить по известному анекдоту о каннском фестивале фильмов ужасов, где разные «Челюсти» и «Механические апельсины» уступают все призы советской ленте «Утеря партбилета». Здесь в полной мере проявляется феномен «вуду-смерти» (многочисленные инфаркты, вызванные совершенно нематериальными партийными взысканиями) и действуют различные «воздушные удары» ( coupe l’air ) – с занесением и без.

Племя Алгонкин (северо-восток Северной Америки) использует дурман (местное название виссокан) в ритуале инициации. Подростки запираются в специальных длинных строениях, где на протяжении двух-трех недель едят исключительно дурман, выходя оттуда, они уже не помнят, что это такое – быть детьми, зато знают, что стали взрослыми. Но вряд ли они понимают, что то, что с ними было, является инициацией с ритуальным употреблением психотропа – это понимаем только мы. Индейцы просто растут и превращаются из мальчиков в охотников и воинов, «психический фон» их культуры делает процедуру инициации естественным и необходимым процессом. Точно так же и мы не осознаем нашего постепенного затягивания в зубчатый механизм магии и вспоминаем не этапы деформации нашего сознания, а майский ветер, теребящий концы свежевыглаженного галстука, или бледное лицо комсомольского функционера, интересующегося фамилией любимого литературного героя при «прохождении» райкома. Мы глядим на магию изнутри, мы там все вместе, и мы уже не помним, что это такое – быть где-то еще.