Перл Бак - Рассказы

Она вдруг почувствовала такое напряжение, что ей расхотелось обедать наедине со своими двумя сыновьями, за один день превратившимися в каких-то малознакомых людей. Немного подумав, она пошла к телефону и позвонила Элис.

«Элис? Не думала, что застану тебя дома».

«О, я целый день привожу себя в порядок, чтобы вечером пойти с Лейном!» — смеясь, воскликнула она. Это был смех влюбленной женщины, и миссис Барклей узнала его с чувством, похожим на страх.

«Может быть, ты приедешь к нам пообедать, Элис? Тогда нас будет четверо, и я знаю, что Лейну это будет приятно».

«Я просто мечтала, миссис Барклей, чтобы вы пригласили меня!» — голос Элис пел в трубке.

«Очень хорошо, дорогая».

Она повесила трубку, предупредила Фреду и, вернувшись к себе в комнату, провела час в шезлонге, окруженная тишиной дома. В шесть она встала, приняла ванну, оделась и спустилась вниз, а в половине седьмого в дом ворвался Лейн, с ходу распахнувший двери гостиной.

«Алло, прекрасная! — прокричал он. — Ждешь меня?»

«Конечно, — ответила она, подставляя щеку для поцелуя. — Я пригласила Элис к обеду. Она будет с минуты на минуту».

«Отлично! — сказал он. — Я сам хотел позвать ее, но Гарри не знал, как ты к этому отнесешься».

«Ты видел Гарри?» — спросила она.

Лейн был уже в коридоре, на середине лестницы. «Не-а, не видел», — крикнул он.

«Я просто не стану волноваться из-за Гарри», — сказала она себе. Но она была так глупа, что подумала, не выкинул ли он какую-нибудь штуку… не убежал ли, например, из дому. После сегодняшнего утра ей казалось, что она совсем не знает его.

Но она никак не выказала своего волнения, когда через десять минут вошла Элис, похожая на золотистую лилию. Они расцеловались, и она почувствовала прилив нежности к этой высокой очаровательной девушке, которую знала с младенчества. Элис была еще юной, ей было только восемнадцать, а Лейну девятнадцать. Но в такое время детей принуждают быстро взрослеть. Мальчики должны становиться мужчинами в восемнадцать, а девочкам приходится влюбляться, выходить замуж и превращаться в женщин раньше срока.

«Лейн спустится через несколько минут», — сказала она.

«А где Гарри?» — спросила Элис.

«Он ушел на репетицию оркестра, и я его с тех пор не видела», — ответила миссис Барклей.

«Ему дали сольную партию, — сказала Элис. — Вы знаете?»

«Нет, не знаю, — ответила миссис Барклей. — Какой негодник — ничего мне не сказал!»

«Это было только вчера, — пояснила Элис. — Я встретила его, и он рассказал. Вы можете гордиться им, миссис Барклей. Он играет просто великолепно».

«Я горжусь», — быстро сказала она.

И в тот же миг услышала, как открывается входная дверь. Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, она встала и вышла в холл. Гарри стоял там. Он выглядел усталым, лицо было измазано. В руках у него был футляр со скрипкой.

«Гарри, где ты был?» — строго спросила она.

«Заходил домой к преподавателю музыки, ответил он. — Хотел кое-что с ним обсудить, мне нужен был совет».

«Почему ты не сказал, что тебе дали сольную партию?» — спросила она. — Я только что узнала об этом от Элис».

«Я не думал, что тебя это интересует», — ответил он. Как всегда, его прямота обезоруживала ее. «Ну, хорошо, обед уже готов… Тебе лучше пойти к себе и умыться».

Когда через пятнадцать минут он спустился, сразу после Лейна, на нем был синий костюм, а волосы тщательно причесаны. Его бледное лицо было спокойно. Он молча пожал руку Элис, они перешли в столовую, и он занял свое место напротив Элис. Лейн сидел во главе стола, на месте, где раньше сидел его отец.

Это был приятный обед, и они посвятили его Лейну. Лейн говорил, они слушали. Гарри не произнес почти ни слова. Если бы это случилось прежде, миссис Барклей не обратила бы внимания на его молчание. Но теперь она ловила себя на том, что забывает о Лейне и думает о Гарри. Два или три раза их глаза встречались, но тотчас расходились. Он тоже думал о ней. Она чувствовала. Ее начал страшить отъезд Лейна. Завтра в это время она останется в доме вдвоем с Гарри. Между ними не останется ширмы. Они окажутся наедине, лицом к лицу. Она обнаружила, что думает об этом больше, чем об отъезде Лейна, и это ее так поразило, что она тоже была непривычно молчалива.

В эту ночь она спала плохо и рано проснулась. Да, не было сомнений — она страшилась отъезда Лейна из-за Гарри. «Это безумие, — говорила она себе, — в чем дело: Гарри — просто ребенок, которого я родила, нянчила, учила».

Хотя, по правде говоря, ей не пришлось много учить его, честно призналась она себе. Гарри учился всему как-то сам, без ее усилий, а все ее время было занято Лейном. Она, в сущности, не переставала им заниматься вплоть до самой армии.

«Быть может, это лучшее, что могло его ожидать, — думала она, — потому что он, конечно же, будет отличным солдатом».

Том тоже был хорошим солдатом. Где-то в доме лежали медали, полученные им во Франции за особую доблесть [1] Где-то в доме лежали медали, полученные им во Франции за особую доблесть. — Видимо, Том, муж миссис Барклей, находился в рядах американских войск, воевавших во Франции в 1917–1918 годах, после вступления США в первую мировую войну. . «Тупицы всегда бывают хорошими солдатами», — с горечью думала она когда-то. Она вспомнила об этом теперь с новым горьким чувством. «Но Лейн не тупица, — возмутилась она про себя, — по крайней мере, не такой, как Том. Лейн просто еще очень молод…»

Прощание, много дней маячившее перед ней кошмаром, оказалось необъяснимо легким. Печаль, которая, как она ожидала, будет переполнять ее сердце, оказалась не такой гнетущей — словно она расставалась не с Лейном, а с кем-то, кого любила неизмеримо меньше.

«До свидания, мама», — сказал он, когда они крепко обнялись.

«До свидания, дорогой», — ответила она и с изумлением обнаружила, что глаза ее сухи.

Когда поезд тронулся, заплакала Элис. «Какая вы мужественная, миссис Барклей!»

«Он вернется, — ответила она. — Я чувствую, что он вернется».

Это правда — она так чувствовала. Том прошел через всю войну без единой царапины — чтобы умереть через двадцать лет, упав с лошади.

На обратном пути машину вел Гарри, а они с Элис сидели на заднем сиденье, пока не подъехали к дому

Элис, где она вышла. Тогда миссис Барклей пересела вперед. Что бы ей ни предстояло пережить с Гарри, лучше было не откладывать — так она решила. Но в то утро Гарри выглядел совершенно умиротворенным. Он уверенно вел машину, его толстые пальцы надежно лежали на руле. Он молчал, и она искоса взглядывала на его профиль. Он не казался расстроенным, хотя был серьезен.

«Иногда я думаю, поженятся ли Элис и Лейн», — сказала она, прерывая молчание.

«Надеюсь, что нет», — невозмутимо ответил он — с такой уверенностью, что это ее изумило и позабавило.