Самуил Шатров - Кое-что о Васюковых

Я так расстроился, что опрокинул на скатерть химические чернила. Папа еще больше рассердился и сказал, что в доме все идет прахом!

Три дня мама лежала на диване. Когда Лялька заходила в комнату, у мамы пропадал пульс, и мы боялись, что она умрет в любую минуту.

Пришел доктор из поликлиники. Он быстро выслушал маму и сказал, что ее нельзя волновать.

— Не волнуйтесь, — сказал доктор, — берегите сердце. Знаете, как поется в песенке: «И хорошее настроение не покинет больше вас».

— Да у меня прекрасное настроение, — тихо ответила мама, посмотрела на Ляльку и заплакала. — Мне здесь берегут сердце.

— Ну, так мы никогда не встанем, — сказал доктор. — Это никуда не годится.

Когда доктор ушел, папа вызвал Ляльку на кухню и сказал ей шепотом:

— Ты добьешься своего, ты доконаешь свою мать. Этого мы тебе никогда не простим!.

В воскресенье к нам пришел Смузиков. Мама поднялась с постели. Смузиков мне понравился. Он был веселый, здоровый как борец, и от него пахло пивом и одеколоном. На левой его руке были нарисованы рулевое колесо и русалка, которая сидела на двух кинжалах. Сверху была надпись:

«Всегда помню свою маму».

Рисунки маме не понравились, но она сказала, что из-за надписи прощает Гене колесо и русалку»

Гена ответил, что свою маму он любит больше всех на свете. А татуировка ему нужна теперь, как зайцу насморк. Когда я услышал про заячий насморк, меня разобрал смех. Я помирал от смеха целый вечер, потому что такого остроумного человека я еще не встречал. Он знал не только про зайца. Он говорил: «Это мне нужно как собаке велосипед, или — как слону качели, или «как селедке патефон». Под конец он до того насмешил, что у меня из носа потек чай и выпали кусочки пирога, и я чуть не вылетел из-за стола.

Наш гость сказал, что он может жениться на Ляльке. Папа хотел дать ему за это кожаную тужурку, почти еще совсем новую, но Гена отказался. Оказывается, тужурка ему нужна как покойнику калоши. Гена сказал, что он не феодал, ему калыма не надо. Он женится на Ляльке потому, что Любит па-» пу. Гене ничего от нас не нужно. Он просит только прописать его в нашей квартире. Понарошку. Жить он будет за городом, в Малаховке,

Тут мама-опять испугалась. Но папа мигнул ей и сказал Гене:

«Сделаемся!

Смузиков ушел от нас поздно вечером. Он пообе. щал маме достать тюль на занавески, а меня взять на «Динамо».

И этот человек станет мужем Ляльки! Мы все очень обрадовались. И вдруг Лялька-опять сказала, что она не пойдет со Смузиковым в загс. Тут все началось сначала: мама легла в постель, семь дней она лежала и даже не готовила обед, и мы ели любительскую колбасу и пельмени/ Сердце у нее то останавливалось, то начинало так биться, будто оно хотело выскочить наружу. Иногда сердце останавливалось на полчаса, и мама думала, что она вот-вот умрет. Мама не боялась умереть. Чем так жить, лучше отдать богу душу. Ей только было жалко меня и папу. Что с нами станет? Кто будет за нами смотреть?

Папа не хотел, чтобы мама умирала. И он каждый день кричал на Ляльку, и просил ее, и снова кричал, пока Лялька не согласилась.

В следующее воскресенье Лялька и Гена пошли в загс. Они стали мужем и женой.

Когда Володя-длинный приехал из командировки, он сразу пришел к нам. Дома никого не было.

— А у Ляльки уже есть муж, — сказал я. — Хотите, могу показать паспорт?

Лялькин паспорт всегда лежал на комоде за зеркалом. Я принес его и показал Володе. Он посмотрел, и глаза сделались у него круглые, как у рыбы. И ноги его согнулись, и мне показалось, что веснушки, маленькие, средние и совсем большие, как блины, посыплются с его лица. Володя сел на стул и икнул. Он еще много раз икал, пока я не принес воды. Володя-длинный выпил воду и начал по ошибке засовывать стакан в пиджачный карман. Меня разобрал смех. Я сразу понял, что Володя-длинный — чепуховый молодой человек. Он, наверно, сам хотел стать Лялькиным мужем. Как хорошо, что Лялька об этом не знает! Володя-длинный ушел, забыв у нас калоши.

— Чьи это калоши? — спросила Лялька, когда пришла.

— Володи.

— Он здесь был?

— Еще как был! Икал полчаса!

— Ты что-нибудь ему говорил? — испугалась Лялька.

— Ничего не говорил, только показал твой паспорт. И он сразу начал икать…

Тут Лялька развернулась и дала мне такую пощечину, что меня подбросило на диван. Я так удивился, что даже не успел заплакать. Лялька. побежала к себе. Она разревелась, как маленькая, и ревела до тех пор, пока не пришел папа.

Просто удивительно! Все время Володя-длинный ей не нравился, и вдруг, после того как он начал икать, она полюбила его.

С этого дня Лялька стала злая и раздражительная, и все боялись сказать ей слово. А папа был веселый. Целыми днями он пел «Самара-городок». Он говорил, что все прекрасно устроилось. Лялька осталась с нами в Москве, и теперь ее уже не похоронят в глуши. Пусть Другие хоронят своих дочерей, если это им нравится. Мама тоже была довольна и говорила, что мы должны быть благодарны Гене.

И я так думал и очень жалел, что Лялькин муж никогда не приходит к нам. Можете себе представить, как я обрадовался, когда встретил его около нашего двора!

— Здорово, кореш! — сказал Гена и протянул мне руку. — Как жизнь молодая течет? Ты тайну хранить умеешь?

— Умею.

— Так вот, хочу переехать к вам на постоянное местожительство. Когда, говоришь, твои старики не бывают дома?

— Утром!

— Толково. Утром и переедем!

— А зачем вам переезжать, когда никого не будет? Вы хотите сделать нам сюрприз?

— Ясно, сюрприз. Старики здорово обрадуются.

Утром Гена принес свой чемодан и письмо. Чемодан я поставил в Лялькиной комнате, а письмо вечером отдал папе.

— Это еще что? — спросил папа.

— Это сюрприз, — ответил я.

— Боже мой! Что все это значит? — закричала мама и схватилась за сердце.

Лялька побежала за каплями.

— Я так и знала! — прошептала мама. — Что теперь с нами будет!

— Ничего не будет! — закричал папа не своим голосом. — ^ Я вышвырну этого мерзавца вместе с чемоданом!

Я ужасно удивился. Вот это сюрприз! Гена — мерзавец! Только вчера они говорили, что он замечательный парень!

Папа еще долго кричал, но почему-то не выкидывал Гений чемодан. Мама все время плакала. Так продолжалось два дня, пока не пришел Гена. Он был, как всегда, веселый, и от него пахло пивом и одеколоном «Эллада». Он принес с собой раскладушку.

— Давайте не будем расстраиваться, — сказал Гена. — Все идет нормально. Дорогой зять пришел в родную семью.

— Ты подлец, Гена! — сказал папа. — Твоей ноги не будет в моем доме!

— Не разрушайте семейный очаг! Не выгоняйте зятя! Скажите-ка лучше, где поставить раскладушку?

— Ты думаешь, на тебя не найдется управы? — : опять закричал папа. — Врешь, подлец, управа на тебя найдется!