Лев Портной - Трепетные птички

Обеспокоенный Ансер поравнялся с нею:

— Что случилось? — прогоготал гусь.

— Мне нужно вниз. Ненадолго. Я догоню вас, — ответила Катя.

— Зачем тебе вниз? — спросил гусь. — Так ты потратишь много сил. Если будешь отставать и догонять стаю.

— Но мне нужно, — взмолилась Катя.

Ансер проследил за направлением ее полета. Его взгляд наткнулся на уборную за автовокзалом.

— О, священный Ибис! — воскликнул гусь. — Зачем тебе это?! Даже помойные голуби обходят такие места стороной!

— Но как мне быть? — воскликнула Величкина.

— Мы делаем это на лету! — ответил Ансер.

И для убедительности обронил две белые капли, похожие на малюсенькие яичницы, мгновенно скрывшиеся из виду. Недолго думая, Катя последовала его примеру, опорожнила кишечник и засмеялась, представив себе, как ее какашки упадут на головы каким-нибудь голубкам или залепят очки какому-нибудь банкиру.

Под ними проплывал большой город. Величкина разглядела кремль, памятник Петру Великому и каменного динозавра. Гремела музыка, на привокзальной площади отмечалось какое-то торжество. Люди плясали, тщетно рвались вверх разноцветные шарики. Впрочем, среди них находились счастливчики: упущенные зазевавшимися малышами, эти шарики куда-то неслись по воле воздушной стихии.

— Это Тула, — промолвила Катя.

— Угу. И пусть ее, — ответил Ансер.

Когда стая оказалась над привокзальной площадью, Величкина разглядела, что праздник затеян по случаю открытия торгового центра. К своему изумлению, среди толпившихся на ступенях людей она заметила плешивого и бородача, похожего на Иисуса. Эти двое попались ей на глаза уже в третий раз.

— Как странно? — пробормотала Катя.

— Что? — спросил Ансер.

— Там два человека. За сегодняшний день я встречаю их в третий раз.

Ансер расхохотался. Его смех подхватила Аактя. Величкина растерялась.

— Глупости, — воскликнула гусыня. — Тебе это кажется.

— Да нет же, я уверена, — возразила Катя.

— Неужели ты в состоянии отличить одного человека от другого?! — спросил Ансер.

В его голосе было столько сарказма, что Величкина поневоле усомнилась в способности распознавать лица. Она оглядела площадь внизу и различила еще несколько дюжин мужчин, как две капли воды похожих на плешивого. Столько же было бородачей. А каждый пятый выглядел точной копией Андрюшки. Катя чуть не ринулась вниз, увидев Ирку Расплетину. Удержалась, потому что внизу расхаживала целая армия ирок расплетиных и ленок самойловых, да и настей хватало.

— Господи, да как же это? Что это такое? — изумилась Катя.

— Нашла из-за чего переживать! — воскликнул Ансер.

— Но я перестала различать людей по лицам? — ужаснулась Величкина.

— Не волнуйся, они отвечают взаимностью. Уверяю тебя, немного найдется людей, которые в состоянии отличить одного гуся от другого.

Вокзал остался позади. Впереди простирались луга, над которыми парили гигантские одуванчики. Зеленый кукурузник с молодцеватым стрекотом заходил на посадку. Под каждым одуванчиком болтался парашютист. Десантники выполняли учебные прыжки. С одним из них приключился конфуз. Неопытный парнишка, похожий на птенчика из-за худенькой шейки, не сумел сманеврировать и шлепнулся верхом на парашют сослуживца, прыгнувшего на три секунды раньше. Так они и летели к земле: десантник внизу крыл матом «соседа сверху» и грозился метнуть в недотепу стропорезом, если тот не спрыгнет с чужого купола; а растерявшийся Птенчик сидел, как малыш, плюхнувшийся на попу, хлопал круглыми от страха глазами и не знал, что делать. Его спутавшийся со стропами и свободными концами парашют валялся поперек чужого купола, как неприбранная простыня мифического великана.

Катя в спортивную бытность свою прыгала с парашютом и ситуацию оценила быстро. Она ушла в сторону от стаи. Ансер проводил ее изумленным взглядом. Величкина опустилась на парашют рядом с солдатиком, похожим на птенчика. Ткань, раздутая воздухом, оказалась твердой, как асфальт.

— Твою мать! — донесся снизу крик. — Да что там происходит?!

— Я все улажу, — ответила Величкина.

— Ни фига себе! Баба! Баба в небе! Откуда ты взялась?! Убирайтесь на хрен с моего парашюта! Убирайтесь к чертовой матери!

Катя окинула взглядом купол, который был раза в два больше ее квартирки на Старомарьинском шоссе. Она подошла к Птенчику и присела на корточки напротив него. Его глаза округлились от ужаса и изумления. Если бы не ремешки шлема, отвалилась бы челюсть. Величкина протянула руку и вытащила стропорез, закрепленный на ранце с запасным парашютом. Она перерезала стропы основного купола, выпрямилась и протянула солдату руку.

— Ну, вставай!

Парень послушался и поднялся на ноги. Катя с облегчением вздохнула. Она развернула его спиной к себе, обняла и подтолкнула к краю.

— Бежим! Бежим! Побежали!

Двигался он, как сомнамбула, но подчинялся без прекословия, и этого было достаточно. Катя столкнула солдатика с купола парашюта, и они в обнимку полетели вниз, кувыркаясь в воздухе.

— А-а-а-а-а! — заорал десантник.

Он затрепыхался, перепуганный настолько, что вряд ли самостоятельно раскрыл бы запасной парашют. Катя усилила хватку, чтобы ненароком не упустить парня. Близость сильного мужского тела отозвалась сладкой истомой. Величкина усмехнулась: паренек-то, конечно, не радовался ее объятиям. Это она чувствовала себя в безопасности, а он паниковал, сознавая лишь то, что камнем падает вниз.

— Не бойся! Все будет хорошо! — в ухо ему выкрикнула Величкина.

Она нащупала правой рукой кольцо, а левой придерживала ранец с запасным парашютом. Небо и земля кружились сумасшедшим калейдоскопом, несколько раз перед глазами мелькали чужие парашюты. Катя вырвала кольцо, и белая ткань вывалилась ей в руки. Она отбросила купол в сторону и выпустила солдата из своих объятий. Над ухом хлюпнуло, парашют раскрылся и наполнился воздухом. Величкина падала спиною на землю, зависший прямо над нею десантник стремительно удалялся. Она извернулась, расправила крылья и заложила широкий круг. Птенчик пролетел мимо нее, на запаске он спускался быстрее других парашютистов. Приземлившись, он плюхнулся на попу и остался сидеть, растерянный, точно так же, как несколько минут назад сидел на куполе товарища. Последний опустился неподалеку, погасил парашют и с кулаками бросился на Птенчика.

— Ты, что, чмошник, угробить меня захотел?!

Птенчик не защищался. Да и ударов не замечал. Он смотрел в небо и приговаривал:

— Ангел! Ангел! Ангелица!

Через поле мчались к ним клубы пыли.

— Вот тебе колобаху! — разгневанный товарищ заехал Птенчику по затылку.

— Ангелица! Ангелица!

— Вот тебе, гад!

Скрипнули тормоза, в поднявшейся пыли прорисовался «уазик». Из него выскочил круглолицый майор.