Дмитрий Панченко - Записки русского бедуина

Мотив борьбы между однорогим быком и львом тоже древнее обелиска Салманасара. Есть шумерское изображение, есть выразительнейший рисунок на вазе из Луристана. Скорее всего, носорог предстал на обелиске в виде быка под влиянием старых представлений.

Сходный мотив засвидетельствован и в Египте, причем в пародийном исполнении. На папирусе времен Рамсеса III мы видим однорогую антилопу и льва. Они, словно люди, восседают на табуретах, свесив ноги, будучи заняты настольной игрой, более всего напоминающей шахматы.

Где и как все это началось? Не уходит ли история единорогов в доисторическую эпоху?

С моим другом Дэвидом Констаном мы познакомились на трамвайной остановке. Куда еще мог ехать интеллигентного вида еврей утром выходного дня, как не туда же, куда и я, — в университет Бостона? Я поделился с ним своей догадкой, к моему удовольствию оправдавшейся. Ученое собрание, впрочем, оказалось скучным. Я вынул книжку. Дэвид полюбопытствовал, что я читаю, и одобрил мой выбор. Затем мы виделись множество раз — у него в Провиденсе, у меня в Петербурге. А теперь я приехал к нему в Саламанку — его второй дом, дом его жены. Я объясняю по телефону, что нахожусь у Римского моста, и когда он появляется, спрашиваю, в каком смысле мост, у которого мы стоим, «Римский». — «В буквальном». Вот так! Я бы не удивлялся, если бы имел обыкновение, отправляясь в дорогу, читать подходящие книги или путеводители. Но мне было некогда, и в Испанию я приехал не для того, чтобы знакомиться с римскими древностями. Еще один римский мост, через Гвадиану, я замечаю в Мериде, недалеко от впечатляющих руин римского города. Но разве я не знаю, что римляне были мастера строить? И лишь в Кордове, после того как я остановился у римского моста через широченный Гвадалквивир, прошел по нему собственными ногами, а затем проехал по нему на машине, я наконец проникся благоговейным трепетом: эти люди строили так, что я пользуюсь их трудами две тысячи лет спустя!

С тех пор я куда более осмысленно взирал на римские памятники. Их много в Европе. Помимо мостов, это акведуки, дороги, укрепления, храмы, театры, арены, мозаичные полы, надгробия и разное прочее. Я уже не говорю об Италии — здесь, в Сполето, бредя по средневековой улочке, я в изумлении остановился перед надписью Casa romana; вхожу и попадаю в римский дом первого века, принадлежавший, как предполагают, семье будущего императора Веспасиана: в Италии встречи с римлянами — на каждом шагу.

Веспасиан был человеком редкого остроумия и самообладания, обронивший в преддверии смерти и самое изысканное, и самое благородное замечание. В одном он намекает на посмертное обожествление сенатским постановлением («Кажется, я становлюсь богом»), в другом говорит о том, что такое римский император («Императору подобает умирать стоя»).

За Альпами римляне не только проложили множество дорог и возвели множество полезных сооружений. Они добились большего — страны, подчиненные Римской империи, процветали: распахивались поля, строились города, склоны холмов покрывались виноградниками, население множилось.

Римский народ — это легионы с мертвой хваткой. Откуда же проистекает его цивилизующее начало? Мой ответ, возможно, вас удивит.

Римляне — это своего рода греки. А греки были миссионерами цивилизации. Они несли ее с собой и оставляли элементы ее всюду, где только появлялись. Мерида, бывшая Emerita Augusta, знаменита прежде всего своим римским театром. Но что такое римский театр? Он отличается от греческого только тем, что построен в римском городе. И театральные постановки, и театральные сооружения — изобретение греков. Греки всюду основывали города. Марсель, Неаполь, Стамбул, Севастополь выросли на месте древних греческих поселений. Около сорока лет назад были начаты раскопки греческого города в Северо-Восточном Афганистане у слияния Пянджл и Кокчи. Там тоже был театр и много всего прочего — найден даже папирус с отрывком из философского диалога. В Кордове родился Сенека, писавший трагедии в подражание греческим и опубликовавший трактат «Вопросы естествознания», в котором он обстоятельно рассмотрел различные теории греком. В восточном направлении греческие научные идеи и использовавшиеся в научном исследовании инструменты достигли не только Афганистана, но и Китая. Представления, разыгрываемые в театральных масках, с начала VII века известны в Японии. Они пришли сюда из Китая через Корею. В японских музеях хранится множество ранних масок — они европеоидные. Индийская драма в еще большей степени является наследницей греческой. Иконография Будды несет печать греческого влияния. Вы можете видеть Будду с прической Аполлона; на капители коринфской колонны он предстанет медитирующим среди листьев аканфа. До прихода греков в Индию Будду, собственно, вообще не изображали. Театр, скульптура, астрономия — это то, что получили от греков и западные страны, и Индия. На Западе долг был признан в знаменитых строчках Вергилия, но и на Востоке «Махабхарата» говорит о «всезнающих греках». (Конечно, многие индийские патриоты будут отрицать какую-либо роль греков в их культуре, но уж мы-то в России знаем, что восприятие литературных жанров, сложившихся у соседей, только способствует тому, чтобы своя литература стала великой; то же самое относится и к изобразительным искусствам, и к музыке, не говоря уже о науке, университетах, академиях.)

Хотя миллионы индийцев во II–I вв. до н. э. были подданными царей, говоривших по-гречески и носивших греческие имена (Деметрий, Менандр, Аполлодот), индийцев, в отличие от римлян, ни в каком смысле не назовешь греками. Дело в том, что греки застали в Индии уже сложившуюся цивилизацию, а вот Рим испытал греческое влияние еще в юношеском возрасте.

Согласно преданиям, изначальное население Рима составилось из всякого сброда. Люди эти, впрочем, были преимущественно одного — латинского племени. Из семи римских царей (или сколько их было на самом деле) три последних были этрусками. Изгнавши этрусского царя, римляне обратились в сторону своих республиканских соседей, также враждовавших с этрусками: цветущие греческие города располагались на землях, примыкающих к Неаполитанскому заливу, и далее по всему югу полуострова. Римляне переняли у греков не только некоторых из своих богов, не только письменность, слегка преобразив греческий алфавит, не только манеру обозначения чисел, бывшую прообразом римских цифр, но и политическую организацию. Она была общей для сотен греческих городов-государств и заключалась в триединстве народного собрания, созываемого время от времени, совета, действующего постоянно, и коллегий ежегодно избираемых и сменяемых должностных лиц. А ведь греки не селились на берегах Тибра — достаточно было их соседства.