Майкл Уэст - Американский пирог

Сэм прижал мне ко лбу платок.

— Надо же, все еще кровит. Зря я отпустил тебя одну.

— Да хватит! — Я отняла платок ото лба и посмотрела на него. Моя кровь оказалась на удивление яркой, ярче красного перца. Это меня поразило. Ведь я всегда была бледным, анемичным существом. — Придется зашивать?

— Царапину? — Он улыбнулся и похлопал меня по коленке. — Не думаю, детка.

— Что-то в глазах двоится, — сказала я, и голос мой зазвенел.

— Только не нервничай, — сказал он.

— И не думаю. — Мы оба, однако, знали, что я уже разнервничалась. Все женщины в нашем роду были истеричками, чем просто сводили с ума окружающих. В молодости моя бабка считала себя ясновидящей. Если ей снилось, что кто-то умирает, этот человек, как правило, и вправду умирал. Да, ее воспитали на библейских преданиях, в которых чудеса поданы как нечто абсолютно естественное: вода превращается в вино, хлеба и рыбы умножаются, больные исцеляются, мертвые воскресают. И тем не менее собственные видения ее пугали. Что касается сестер, то они сейчас управляют семейной закусочной — невероятно занудное занятие, способное вымотать даже самые крепкие нервы. Джо-Нелл презирает «слабонервных дур», но зато увлекается гороскопами и хиромантией: как-то раз она получила телефонный счет на двести долларов за разговор с экстрасенсом Дианой Уорвик. Мы же с Элинор просто заурядные истерички. В детские годы, в Таллуле, мы занимались в историческом кружке для школьников. Элинор как-то вышивала его логотип на наших футболках и допустила поистине фрейдистскую ошибку, вышив «Е» вместо «О». В итоге на празднике мы щеголяли надписями «Истерический кружок».

Тем временем Сэм облокотился о поручни, и лодка слегка накренилась. Он навис над водой с таким видом, словно был готов броситься вниз на поиски Нининых пузырьков. Я почувствовала странное замирание внутри — Минерва назвала бы его знамением — и пожалела, что не осталась в Дьюи. Я вспомнила, как этим утром мы пришли на причал. Мы договорились хорошенько понырять, пообедать прямо на лодке, а затем, на закуску, совершить путешествие вокруг мыса. Я считала, что мы едем вдвоем. Увидев, что на причале нас ждет Нина, я была страшно разочарована. А она вскочила и стала махать нам.

— Я захватила авокадо на обед, — прокричала она, — и надела купальник. Что скажете?

Она задрала блузку и продемонстрировала несколько тонюсеньких полосок материи ядовито-зеленого цвета.

— В самый раз, — усмехнулся Сэм, обнажив чуть кривой глазной зуб.

Этот зуб я знаю как родной. Мы женаты уже семь лет, критический срок, если верить статистике, но для меня он по-прежнему единственный мужчина на планете. За то время, что мы прожили вместе, наши души срослись, образовав некий сплав, точно железо с латунью. По крайней мере, так мне тогда казалось.

Тут послышалось бульканье Нининых пузырьков. Ее ласты шлепнули о борт, и она прочистила горло.

— Что-нибудь видела? — крикнул ей Сэм.

— He-а. Только маску Фредди. Насилу нашла ее в этих зарослях. — Она кинула маску Сэму, и он подхватил ее одной рукой. Она сняла ласты, которые при этом негромко чавкнули, и перебросила их на лодку Ласты шлепнулись на синее пластиковое дно, обдав брызгами мой и без того мокрый костюм. Я приготовилась сжаться от холода, но, к удивлению, ничего не почувствовала. Слишком уж глубоко я была уязвлена. Сэм подал мне маску, а затем повернулся, чтобы помочь Нине вскарабкаться на моторный отсек. Взявшись за руки, они тут же отпрянули друг от друга. На миг в их движения закралась неопределенность: то ли рукопожатие, то ли попытка оттолкнуть друг друга.

Я сидела в клубе «Старлайт», том самом, где веселье бьет ключом двадцать четыре часа в сутки, что как нельзя лучше подходит для такой оптимистки, как я. Клуб находится в округе Пеннингтон, всего в миле от железнодорожного переезда. Его приземистое здание в тот день было сплошь увешано кривыми гирляндами рождественских фонариков. Хотя Новый год уже почти наступил и весь город вовсю глушил шампанское, клуб по-прежнему работал. До отеля «Оприленд» ему, конечно, далеко, но, с другой стороны, и сама Таллула далеко не Нашвилл.

Я сидела в углу бара, потягивая третий или, может быть, четвертый бокал «Текилового рассвета». Боже, что за напиток! Я была малость навеселе и поэтому флиртовала с одним зеленоглазым ковбоем: текила всегда ударяет мне в голову. Я рассказала ковбою анекдот, в ответ он сообщил, что зовут его Джесси и что родился он здесь, в Таллуле. Можно было сказать: «И я», но я не стала, чтобы не начались разговоры о семье: да, округ Пеннингтон назван в честь предков моего отчима, но все они давно умерли, так что никакой выгоды им это не принесло. Моя собственная фамилия — Мак-Брум, я не слишком богата и не особо знаменита, но мужчинам иногда привираю. На нехватку фантазии я никогда не жаловалась, но на этот раз ничего путного в голову не приходило. У парня были изумительные руки и улыбка, и, судя по тому, как часто он заказывал выпивку, работа тоже была что надо: ведь в «Старлайте» напитки отнюдь не из дешевых.

— Эй, крошка. Расскажи-ка еще анекдот, — потребовал Джесси, пихнув меня локтем.

— Пожалуйста. Вот хоть этот, с бородой. — Я облизнула соль с поверхности сухарика. — Почему все реки в Арканзасе текут с запада на восток?

— Да ладно… И почему же? — Джесси так чесал в затылке и таращил глаза, словно слушал не меня, а Билла Холла с четвертого канала, готового пролить свет на некий метеорологический феномен.

— Их затягивает в себя наш Теннесси, ведь тут — такая дыра. — Я ухмыльнулась, надкусила сухарик, ощутив на языке россыпь соленых крошек.

— Люблю женщин с чувством юмора, — объявил Джесси, прижав руку к сердцу. — А впрочем, можно и короче: я просто люблю женщин.

— Неужто всех? — Я резко наклонилась к нему, тряхнув копною светлых волос.

— Думаю, да. — Он испуганно сглотнул.

— Не знаю, не знаю, хорошо ли это.

— А что? — Вид у него был порядком обеспокоенный.

— Видишь ли, у меня есть теория относительно любви.

— Что-что? — заморгал окончательно перепуганный Джесси.

— Теория. — Я отхлебнула «Текилового рассвета». — Рассказать?

— Ага… — кивнул он.

— Тогда слушай. По-моему любовь как мышца. Ей нужны постоянные упражнения.

— Крошка, я — тот, кто тебе нужен, — просиял он. Задрав свой ремень, он положил руку на пряжку. — Вот тут — отличный тренажер для этой мышцы.

— Я о другом упражнении, понежнее, — я улыбнулась.

— Черт, за это надо выпить.

Глядя на мои пальцы, он снова сглотнул и надвинул шляпу поглубже. И тут же подозвал тощую официантку и заказал еще два «рассвета».