Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас

* * *

Река в межень удивительно красива с воды. Стеклянная прозрачность, так что в омутах возникает ощущение полёта на аэростате, трава в полтора роста на берегу, ползающие между камнями раки. Пожалуй, я даже готов определить одну из основных причин невероятной эйфории летних валдайских сплавов. Почти у каждого есть детские воспоминания о дремучем лесе, стеклянно-прозрачной речке по колено глубиной, в которой можно как в аквариуме рассматривать жуков и рыбок, а удочкой — даже уловить рыбину в локоть размером, о траве выше роста…

Возможность целиком и полностью вернуться в мир этих ощущений, но скорректированных на современный размер, — уникальна. Та же трава выше роста, но теперь не ребёнка, а взрослого дяди; та же стеклянная вода, но не в ручейке, а в реке; рыба с локоть, теперь уже с локоть взрослого человека; дремучий лес на берегу, сквозь который и медведю проломиться затруднительно; ползающие под ногами раки; снующие в заводях и занятые своими делами бобры и выдры… Воздух, прозрачный до звона, но имеющий при том такой ощутимый объём, что хоть ломтями режь да ешь… Словом, визит к Реке — это возможность окунуться в мир детства. Всего лишь возможность, конечно. Для того чтобы эта возможность реализовалась, нужно ещё и открыть душу, впустив в неё те полузабытые эмоции и тот совсем позабытый стиль мировосприятия. Тем же, кто неспособен открыть душу, — незачем ездить на Реку, не поймут. Впрочем, думаю, что среди дочитавших до этого места подобных практически нет.

* * *

На Реку можно добраться часа за четыре пешком от автобуса через лес, а можно и плавом по самой Реке, забросившись в верховья на такси. Если плавом — байдарки и катамараны неинтересны. Тяжёлая посудина подстраивает весь поход под себя. Лучше всего брать пластиковые пляжные лодки, которые ничего не стоят, ничего не весят и чуть ли не в карман помещаются. Они везде пройдут, ничему не будут мешать, а удовольствие будет двойным. К тому же — обводы у подобных лодок достаточно дурацкие, чтобы идея грести вёслами, ускоряя движение, исчезла спустя полчаса. Бестолковое это занятие — грести на такой лодке. Лучше лежать на ней и смотреть в воду или по сторонам, только чуть-чуть пошевеливая веслом для удержания лодки на струе.

Проследим-ка мы за фрагментом одного небольшого сплава по Реке. Немножко проникнуться атмосферой. Но имея в виду, впрочем, что все сплавы — оченьразные. Река никогда не повторяется.

* * *

Поворот реки. Др-р-р-р… За следующим поворотом помаленьку исчезает выводок вспугнутых лодкой уток. Утята уже достаточно крупные, но летать ещё не научились. Хлопунцы. Могут только со страшной скоростью глиссировать по воде, поднимая невероятный шум и брызги. Мы неоднократно пытались с близкого расстояния понять механизм этого глиссирования, но так и не смогли. Похоже, что «движками» одновременно работают бешено вращающийся хвост (в режиме винта) и крылья (в режиме пароходных колёс), а лапы при этом выполняют роль подводных крыльев. Во всяком случае, эффективность системы сумасшедшая –даже просто по энергетике для птички ростом в кулак мчаться многие километры со скоростью не в один десяток километров в час, да ещё и в фонтанах брызг — ни один торпедный катер на такое не способен.

Сплавляемся мы сейчас именно летом, по самой низкой воде. Первая попытка, до того по низкой не рисковали. Вдвоём с сыном. То есть — затея была, конечно, глупее некуда в смысле, что лодку можно было бы взять и побольше. В одну условно трёхместную галошу, рассчитанную на взрослого и двух детей без груза, два стратегических рюкзачища и куча кофров да сумочек уже помещаются еле-еле, с горкой посередине. Сидеть же приходится одному на носу, второму на корме. Свесив ноги в воду, спинами к серединной горке. При такой перегруженности лодка сидит настолько глубоко, что сотню метров можно плыть, следующую сотню вести на буксире, а третью тащить волоком. Причём большую часть расстояния — это плавание поперёк реки, в поисках струи поглубже. Работа, кстати, тяжелейшая. Но и удовольствие великое.

Удочки и сачки для наживки в боевой готовности, натыканные в кучу рюкзаков. И чуть только по курсу обозначаются кормежные плюхи — в воду летит импровизированный якорь из садка, набитого булыганами, разматываются удочки и вытаскиваются один-два очередных хариуса. К вящему удовольствию сидящей на вершине кучи барахла вороны Машки, на долю которой немедленно достаются потроха, ибо хариуса на жаре следует немедленно выпотрошить, засолить, завернуть в тряпицу и убрать под рюкзаки, где прохлада. Иначе эта нежнейшая рыба испортится до состояния, что из неё можно будет вынимать плавники пальцами, уже через час.

Глиссирующие утки — ощущение совершенно особое. То есть, я, конечно, и до первой встречи с ними на Реке пару раз ходил в сентябре по Онежскому озеру на «Метеоре», удивляясь огромным стаям распугиваемых уток, идущих на взлёт параллельными кораблю курсами и ещё до отрыва от воды обгоняющих корабль. Но там — волна, рёв тысячесильного мотора, да и утки уже взрослые. Воспринимается не более чем курьёзом. Нет собственного участия в действии. Здесь же, спугнув очередной выводок, первую минуту просто глохнешь, не понимаешь, что происходит, а потом — приходишь в почтительное изумление.

Один выводок — ерунда. Старинная хохма насчёт «вумный как вутка» явно писана с натуры. Идея отсидеться в камышах и пропустить лодку в голову уткам не приходит. Один выводок, два, три… И вот уже перед лодкой несётся целый эскадрон. Да так, что река кипит во всю ширину.

Позже я специально проверил, что происходит потом — не являются ли подобные развлечения изведением живности. Нет, здесь всё в порядке. Утята в итоге таки забиваются в траву, пропуская лодку — но по одному, по два, с интервалом один-три километра. Когда выводок рассасывается весь, мамаша взлетает, тоже пропуская лодку, после чего спокойно собирает утят обратно. Просто при плотности уток два-три выводка на километр возникает ощущение, что они все перед лодкой, а на самом деле — меняются. Своеобразный коллективный манёвр по сбитию с толку возможного супостата и по маскировке реальной численности. Так кто тут вумный как вутка?

И ещё добавлю. Даже если что-то случается — либо утёнок заблудится, либо мамашу-утку браконьер подстрелит, либо орёл схарчит — природа утиная и на такой случай всё предусмотрела. Видел я раз на Байкале, и даже сфотографировал, «выводок», в котором одна утка пасла пятьдесят шесть утят. Чисто детдом утиный. Молодцы птицы.

Опять поворот. Др-р-р-р… Следующий волок. До чего же не хочется из лодки вылезать! Плыть бы и плыть, раз в пять минут ворочая веслом, а тут опять резать руки верёвкой и спотыкаться о булыжники… Но, между прочим, в этом-то вся и соль. Главный кайф — он не в том, чтобы плыть и рассматривать разворачивающуюся панораму, а именно в том, чтобы после очередного переволока плюхнуться в лодку, выровнять её по струе, вооружиться бутербродом, пихнуться — и вот теперь взглянуть и оценить. Если через пятнадцать-двадцать минут не начнётся очередной волок или перетаск, может стать и просто скучно, но такой возможности валдайские речки обычно не предоставляют.