Феликс Кандель - Коридор

Жена Лопатина Николая Васильевича сутками из комнаты не выходила‚ курила‚ пронзительно глядела в потолок‚ в который раз перечитывала любимого Бунина. Вышла как-то на кухню‚ увидала в соседском тазу живого карпа‚ утащила тайком в комнату и не отдала‚ сколько ее ни просили. Назвала рыбу Манькой‚ и когда бегала бесконечно по комнате или лежала на диване‚ часто-часто восклицала: "Манька моя... Манька моя... Манька моя..."‚ – чтобы рыба знала‚ что она здесь‚ чтобы рыба не чувствовала одиночества. Садилась на пол возле таза‚ опускала в воду руку и поглаживала Маньку‚ беседовала с ней‚ читала стихи или просто молчала, покачивая головой‚ будто слушала рыбу. Жизнь человеческая – хитрая штука. Ее не разложишь по нотам и не напишешь‚ как на нотах‚ на любой вкус: "Быстро‚ весело"‚ "Оживленно"‚ "Умеренно‚ неторопливо"‚ "Медленно‚ с чувством" или хотя бы "В темпе вальса".

Однажды вечером‚ когда все были дома‚ потянуло дымом по коридору. Постучали‚ подергали‚ взломали дверь‚ а жена Лопатина сидит на полу‚ сжигает на паркете старые бумаги‚ а в тазу кверху брюхом плавает дохлая Манька. Позвонили Лопатину‚ вызвали неотложку. Врач сделал успокаивающий укол‚ созвонился с психлечебницей, все сидели до ночи на кухне‚ жались друг к другу‚ тихо переговаривались. Пришли дюжие санитары‚ а она кинулась на них с кулаками‚ зарычала: "Я графиня! У меня справка есть..." Подхватили под руки‚ быстро провели по коридору‚ вниз по черной лестнице‚ к санитарной машине. Она закричала пронзительно‚ на весь двор‚ уцепилась рукой за деревце. Санитары рванули‚ деревце обломилось. Запихнули в машину‚ уехали. До утра никто в квартире не спал. Трясло всех‚ как от озноба. Был человек‚ нет человека...

10

– Эй! – вскакивает Костя. – Перерыв кончился...

Бегут в отдел, Толя Кошелкин подкатывается к секретарше‚ а она ключом кипит: "Я вам не курьер... Я не обязана к телефону звать..." И волком смотрит. Око за око‚ враг навеки. Закуривают с тоски‚ ползут в курилку‚ а там уже полный комплект. Стоят кружком инженеры и техники‚ в мирной беседе пищу переваривают‚ выкуривают законную‚ послеобеденную.

Стоят инженеры и техники‚ небогатый народ‚ и настроение у всех веселое. Сегодня зарплата‚ сегодня квартальная премия‚ и по сему случаю после обеда уже не работа. Пока получишь деньги‚ пока перекуришь‚ туда-сюда‚ то да се – там и звонок. Сговариваются махнуть в "Загородный": водочка с огурчиками‚ салатик с майонезом‚ традиционный шашлык с премии. А пока‚ в предвкушении‚ затевается увлекательный разговор‚ кто бы что стал делать за оклад в три тысячи. Поклоны бить‚ дерьмо возить‚ на смерть стоять. Старый разговор‚ многолетний‚ постоянно волнующий.

Вдруг слух прошел: секретарша за деньгами ушла. Ребята выскакивают из курилки: точно‚ ушла! А следом за ней начальник по коридору бежит. Раз бежит‚ значит директор вызывает. К директору он всегда спешит‚ боится опоздать‚ хоть и вредно бегать для его здоровья. Очень печальная картина: бежит по территории завода пожилой человек‚ прижимает к груди папку с чертежами‚ задыхается‚ кашляет на бегу. Директора боятся все. Бывший токарь‚ бывший мастер‚ бывший начальник цеха‚ держит завод в кулаке и со всеми подчиненными разговаривает на "ты". "Если каждого на "вы" называть‚ план не выполним. План на "вы" не выполняют". К директору всегда бегом‚ а к главному инженеру – шагом. Главный тоже кричит‚ да у него крик не тот. Директора боятся все‚ главного инженера – никто. Опытные люди уверяют‚ что так оно везде. Один сильный‚ другой слабый. То ли сильный не хочет при себе сильного держать‚ то ли не так много их у нас‚ сильных‚ чтобы густо было. А может‚ это природа такое предохранение устроила: ежели кругом полно будет сильных‚ куда же нам‚ слабым‚ деваться?

Ребята бегут к телефону‚ Саша Терновский дрожащей рукой набирает номер. Есть! Кадровик на месте. "С вас причитается. Можете переходить". – "Правда?.." – "Стану я врать. Вас троих на тысячу пятьсот‚ Колчину – на тысячу двести". – "Это еще почему?" – "А потому..." Больно надо ему объяснять. Колчина – женщина‚ работник не аховый: пойдут декреты‚ бюллетени по уходу за ребенком‚ фокусы разные. "Согласны?" – "Не согласны!" – "А вы подумайте‚ подумайте‚ – искушает кадровик. – Тысяча пятьсот на улице не валяется. У меня у самого – меньше". – "Всем одинаково‚ – режет Саша. – Тогда пойдем". – "Хе-хе... Можно и одинаково. Всем‚ как ей". – "Всё! Не сговорились". – "Стал бы я уговаривать... – обижается кадровик. – Люди позарез нужны". – "Вот и берите". – "Нет". – "Нет – не надо".

Саша тихонько кладет трубку‚ поворачивается к остальным.

– Ну?

– Дайте закурить.

– Чего он сказал?

– Закурить дайте.

Поднимаются по лестнице к чердачной двери‚ забиваются в темный угол‚ садятся на любимую батарею‚ синий дым мягкими волнами бьется о стены. Всё. Круг замкнулся. С чего начали‚ тем и закончили.

Как бедному жениться‚ так ночь коротка.

11

– Ну, мужики‚ чего делать будем?

– А что тут поделаешь? Пока было можно‚ мы шли.

– Надо другое место искать.

– Искать надо‚ а где его найдешь?

Саше неловко. Не посоветовался‚ решил за всех: а если ей и в другом месте меньше дадут‚ что же им‚ до пенсии тут сидеть?

– Знаете‚ мальчики‚ пойду-ка я на тысячу двести.

– Перестань!

– Он на это и рассчитывает.

– Еще позвонит‚ сам предложит. Им люди позарез нужны.

– Люди им‚ может‚ и нужны‚ да только не я.

– Ладно прибедняться-то. Себя не похвалишь – никто не похвалит.

Толя – неудачник. Ему всегда не везет‚ но это тот редкий случай‚ когда страдают не от него‚ а он от других. Всё так перемешалось на белом свете – не поймешь теперь‚ кто от кого страдает.

– Звоните‚ мальчики. Звоните‚ пока не поздно.

– Я пас.

– Я тоже.

– А я и звонить не умею.

Снизу крик:

– Эй‚ вы! К телефону.

– Кого?

– Любого.

– Ну! – захлебывается Саша. – Ну!.. Сейчас он у нас на коленках поползает...

Кубарем вниз‚ бегом по залу: весь отдел смотрит‚ а им наплевать. "Алло!" – "Надумали?" – спрашивает кадровик. "Кто? Мы?" – "Нет‚ я... Мне думать нечего". – "Нам тоже". – "Как знаете. Но через неделю у нас будет под завязку". И тут голос в трубке: "Я согласна". Это Рита. Из кабинета директора‚ по параллельному телефону. "Вы слышите? Я согласна". – "Ну и чудненько. Категорически одобряю. Подавайте заявления".

Вот и всё. Вот и свершилось. Остался‚ конечно‚ осадок‚ но осадок пройдет. Достают сигареты‚ закуривают‚ в глаза друг другу не смотрят. Сбоку на стуле робко примостился парень‚ чистенький‚ отутюженный‚ с блестящим институтским значком. Не иначе‚ мама на работу собирала.

– Новенький?

– Новенький.