Феликс Кандель - Зона отдыха

Я начинаю:

– Плывет крейсер по морю. Крейсер или линкор – это без разницы. Капитан глядит: торпеда на них прёт. Всё. Конец. Накрылись половым органом. Зовет боцмана: "Торпеду видишь?" "Вижу". "Чуешь, к чему идет?" "Чую". "Беги на корму, матросиков развесели. Чтоб помирали без скуки". Пошел боцман на корму, в дудку загудел. Прискакали матросики, а он ширинку расстегнул, мотовило из штанов вывалил, стоит – помахивает. "Матросики, хохму хотите?" "Хотим!" – орут матросики. "Вот я до десяти досчитаю, мотовилом по корме дерябну – крейсер напополам". "Давай! – орут матросики. – Бей, боцман! Бей шибче, пока не заржавело!" Досчитал он до десяти, шарах мотовилом по палубе! Крейсер напополам, команда на дно!.. Выплыл боцман, а рядом капитан булькает, воду из ушей пускает. "Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие. Торпеда-то рядом прошла!.."

Все ржут, а Полуторка и не улыбнётся. Глаз сощурил и говорит:

– Ты чаво врёшь-то? Чаво врешь? Разве мотовилом крейсер переломишь?

– А то нет? – говорю.

– А то да? Я на флоте служил, я это дело знаю. Шлюпку – ее переломишь, она деревянная, а крейсер – никак, крейсер – он жа железный... Понимать надо, дура!

Мы – в рёв! Мы – в стон! Мы – по курилке ползать!..

А он:

– Ребяты, вы чаво?

– Чаво, чаво – ничаво... Проехало!

Друг мой!

Мой наивный, доверчивый друг!

Вот тебе мой совет.

Если ты веришь всем, а тебе не верит никто;

если ты любишь всех, а тебя не любит никто;

если ты готов обнять весь мир, но мир не желает обнять тебя, –

в зону отдыха, мой друг, в зону отдыха!

Друг мой!

Мой удивительный, неповторимый друг!

Вот тебе еще совет.

Если ты снисходишь порой до мира, но мир не желает снисходить до тебя;

если ты изрекаешь удивительные истины, но мир пропускает их мимо ушей;

если ты несешь миру свет, а мир зажмуривает в ответ глаза;

если ты давно уже согласен на всеобщее признание, а признание почему-то запаздывает, –

в зону отдыха, мой друг, в зону отдыха!

Друг мой!

Мой терпеливый, многострадальный друг!

Вот тебе последний совет.

Если ты устал, мой друг, или от тебя устали;

если ты кидаешься на всех с кулаками, или все кидаются на тебя;

если тебе невмоготу больше с ними, а им невмоготу с тобой, –

в зону отдыха, мой друг, в зону отдыха!

Дай поскорее руку: будем попутчиками!

Доверься мне: я знаю куда!

Ехать нам с тобой недолго, мой друг. Ехать нам – не соскучишься. Мы помчимся прочь, поскорее из этого города. По Дмитровскому шоссе. За кольцевую дорогу. Через поселок "Северный". Поворот направо, на табличку "Пансионат".

Только не торопись с выводами, мой друг! Не торопись, друг, с выводами!

И пейзаж будет поначалу не ахти какой, и строения убогие по сторонам, и небо провисшее, и тоска пригнувшая, но обещанием, надеждой, слабым намеком на лучшее встанут у дороги трафареты-утешения: "Зона отдыха Тимирязевского района", "Зона отдыха Тимирязевского района", "Зона отдыха…"

Потерпи немного, мой друг! Самую потерпи малость!

Мы доедем до зеленой ограды. Мы свернем налево. Уткнемся в сплошной забор с будкой. Поворотная площадка. Тупик. Дальше ехать некуда.

А дальше нам и не надо.

Ты дома, мой друг! Ты здесь почти как дома!

Зона отдыха ждет тебя.

Заходи!

Вот тебе помои – умойся.

Вот тебе онучи – утрися.

Вот тебе лопата – помолися.

Вот тебе кирпичик – подавися.

Друг мой!

Мой бледный, взволнованный друг!

Что же ты встал на пороге? Что нерешительно топчешься на крыльце, боязливо оглядываешь непробиваемый забор-великан, толстые доски встык, без щелей, хмурые вышки по углам, бельма прожекторов?

Не обращай внимания, мой друг. Ведь это бутафория. Бутафория – и только.

Разве ты не заметил, что забор обветшал, и доски потемнели от многолетней сырости, и на вышках никто не топчется с карабином через плечо, и прожектора давно уже ослепли от старости? Разве ты этого не видишь?

Cмелее, мой друг, смелее! Шаг за дверь, и ты в зоне отдыха.

Тут, конечно, свои правила. Тут – свои порядки. При входе отдыхающего обыскивают. Для его же, естественно, пользы. Прощупывают воротник и шапку, подкладку и обшлага. Вывертывают карманы, снимают ботинки с носками. Чтобы ничто не мешало отдыху. Ничто и никто!

Часы у тебя заберут. Зачем тебе на отдыхе часы? Счастливые часов не наблюдают.

Деньги у тебя тоже заберут. Всё равно покупать нечего. Тут тебя и накормят, и напоят, и спать уложат.

И сигареты заберут. Курить вредно.

Газеты с книгами. Чтобы не портил зрение.

Ножи, булавки со скрепками: не дай Бог, обрежешься!

И записную книжку: тут нет телефонов.

И портрет любимой. Чтобы не тосковал.

И ремень брючный: зачем он тебе? Расслабься, мой друг, ты же на отдыхе.

На отдыхе, мой друг, ты на отдыхе.

И вот ты уже прошел через обыск. Через первый обыск в своей жизни.

Вот ты уже вышел из караулки и стоишь ошеломленный, еще ощущая чужие руки на своем теле, неумело поддерживая спадающие брюки.

Что же тебя опять смутило?

Колючая проволока вкруговую, изнутри забора?

Барак – длинный, нелепый и приземистый?

Конвоир в форме за твоей спиной?

Делай шаг, мой друг, еще один шаг. И ты исчезнешь. Растворишься в толпе отдыхающих. Потеряешь вмиг неповторимую свою индивидуальность. Будто ее отобрали при обыске.

Прощай, мой друг!

Встретимся после отдыха.

Тогда и поговорим.

А теперь смело иди в барак. Иди туда, куда тебя поведут. Доверься провожатому в форме.

Здесь тебя уравняют в правах.

Освободят от забот.

Выслушают, поймут и оценят.

Здесь ты выслушаешь других.

Слушай, мой друг, слушай внимательно. Мат из ушей выковыривай...

Небылица вторая

Это еще что, мужики! Это всё ништо. Удача-кляча: садись да скачи, скачи да кричи. Что взято, то и свято. Была бы голова, а вши будут.

Он, паразит, пил, Полуторка, – почище лошади. Уж мы отрубились, лежим – балдеем, а Полуторка ни в глазу. У него с похмелья самый разговор. Самые его мечты – с похмелья.

– Ребяты! – запоёт. – Володя! Коля! Серёга! Иван! Вот ба нам сговориться! Вот ба пить бросить! Вот ба всем! Жизнь-то какая наступит, ребяты! День не пьём – порядок. Другой не пьём – в норме. Неделю, месяц – всё ништо. А они уж бегут, эти, суки рваные, они беспокоются: чего это с вами, ребяты, аль заболели? А мы – уговор. Мы – по рукам. Год не пить. Ни синь пороха. Завязываем! Они туда, они сюда: не пьём, ни капли. Ни белого, ни красного, одно пиво... Заводы работают, водки в магазинах – залейся, а мы – ни один! Денег у нас, денег! А они зазывают, они стелются: ребяты, заходите, ребяты, пригубите... Нет! Они нам по радио, они по телевизору: водка – она не яд! Водка – она с витаминами!.. А мы – хрен вам! Тут уж продажа ее, окаянной, весь день, всю ночь, и стопками, и стаканами, с лотков, с ларьков, и в булочной, и в молочной, и по дворам... Водку по домам разносят, водку в койку дают. Пьянице почет, уважение, милиция ему честь отдает, до двери провожает. Здрасьте-пожалуйста! У них жа денег не будет, ребяты! Все деньги у нас, у них – хрен с плюсом... Попробовать ба! Попробуем, Володя?