Николай Двойник - Повесть об одиноком велосипедисте

Потом я вижу таких пожилых женщин и в городе и думаю, что лет пятьдесят назад, в период «оттепели» – или как там это называлось? – они носили обтягивающие брюки и юбки выше колена, шпильки, спорили до крика со своими матерями, твердили, что те ничего не понимают в жизни и вообще давно от нее отстали, а с бабушками – и спорить нечего – другой век, другая эпоха. Жить нужно иначе, и думать, и работать, и заводить семью и детей, и учить их, и ходить по улице, и смотреть на вещи – все нужно иначе. И они все это делали иначе… Но все равно одеваются сейчас точно так же, как их бабушки.

Никакого развития. Никакого прогресса. Можно всю жизнь клеймить прошлое, бегать за модой, а придешь к тому же.

Может, это и не совсем по теме, но пришло в голову.

Затем я нашел два толстых тома «Истории Средних веков». Сперва меня заинтересовали карты (велосипедная привычка), но потом вчитался в текст.

К этому меня вынуждает жара. Густое затрудняющее дыхание марево, от которого спасают только кондиционеры и не спасают сумерки. В такие дни в скверах возле выходов из метро полно людей, в основном мужчин, молодых и средних лет. Они пьют пиво, и на их рубашках видны пятна пота. За пивом в ларьки и магазины выстраиваются очереди. Но холодное очень быстро кончается, а остальное не успевает при таком спросе охладиться в холодильниках. В такие дни люди живут и пьют на износ. Днем работают, а вечером пьют. И я понимаю, помню, что в такие вечера нельзя не пить. Невозможно, уйдя с работы, сразу загнать себя в душную трубу метро, к таким же мокрым и нервным людям. Я тоже ходил с работы в парк, иногда даже один, покупал в магазине по пути пиво и пил. Одну или две бутылки. Приезжал домой к двенадцати, а в семь надо было снова вставать. И я не понимал, зачем такая жизнь, кому она нужна.

Однажды я встаю с рассветом и, преодолевая желание вернуться в кровать, собираюсь и, ежась в утреннем холодке, спускаюсь с велосипедом на улицу. Я еду в центр. Улицы пустынны, и солнца еще нет, то есть оно есть, но оно там – за домами, его не видно. До жары еще далеко, несколько часов.

Я еду самой красивой дорогой, хотя есть другие, короче. Проезжаю пожарную часть, у приоткрытых ворот лижет лапу черный кот, проезжаю тихий институт с пустой стеклянной проходной. Пересекаю пустынную площадь и трамвайные пути. Мигает светофор, но на него некому смотреть. Еду вдоль решетки парка, и из-за нее меня снова достает прохлада, я вспоминаю, что с той стороны было найденное в детстве маленькое болотце. Оборачиваюсь и вижу, что улица за моей спиной сделала прогиб – значит, тут правда могло быть болотце. Затем я и вовсе сворачиваю и еду переулком, деревья над которым смыкают кроны зеленым тоннелем и по которому раз в час по расписанию ходит автобус. Справа – та же решетка, слева – неожиданные в центре города утопающие в зелени садов старые коттеджи скульпторов. Там среди них еще возвышается похожий на факел кусок скалы – нечто громадное, этажа в три, белое среди зелени – наверно недоделанный шедевр или неоплаченный заказ, теперь уже навсегда вросший в землю в чьем-то дворе. Мне нравится это необычное для города место со школы, когда я нашел его, ошибившись дорогами в парке. А дальше еще один поворот и тут уже попадаются большие дома и даже движущиеся машины. Дорога обрывается перегородившими путь бетонными изделиями. Я слезаю и перевожу велосипед через железнодорожное полотно. Не делая усилий, я запоминаю все мелочи – так неожиданно выпав из череды безобразно жарких потных дней.

За железной дорогой идут старые кварталы кирпичных домов и тенистые тихие улицы – но это одно из мест, где я теряю ориентацию. Стоит повернуть не на том перекрестке – и дальше улицы идут совсем не в нужном направлении. Таких мест по городу несколько. Они выглядят состоящими из безобидных прямоугольных кварталов, но на самом деле прямыми здесь оказываются далеко не все углы, а кажущиеся параллельными улицы могут пересечься или вообще разбежаться в разные стороны, и постепенно оказывается, что вместо того, например, чтобы ехать в центр, ты едешь по кольцу или удаляешься в область.

Но сегодня мне везет: я выезжаю почти туда, куда хочу, и рядом оказывается подземный переход – гулкий от пустоты с переполненными урнами на обоих концах (дворники еще не брались за работу).

По другую сторону трассы за парой высоких зданий начинается старая промзона, здесь ее ширина невелика. Как и предполагалось, улица упирается в еще одну железную дорогу, возле которой меня облаивают собаки, так что приходится резко затормозить и щелкнуть самую из них прыткую ногой по носу. Я люблю животных, но когда собаке не удается увернуться, испытываю удовлетворение. Любовь и воспитание должны дополнять друг друга. Улица упирается в железную дорогу, но есть деревянные настилы для перехода. Сколько же в городе тупиков! С другой стороны – лестница, выводящая на тротуар. Это уже центр.

То есть когда-то это была граница города, обозначенная насыпным валом. А теперь: дома, отгораживающие от улиц тенистые дворы, два вокзала – вон там слева и вон там справа – четыре станции метро в пределах пятнадцатиминутной прогулки…

По моим ожиданиям, тут должно быть уже намного больше машин и людей. Но машин почти нет, даже во дворах их стоит мало. И людей – лишь несколько человек с собаками. Не могу понять, в чем дело, и не могу нарадоваться.

Солнце поднялось выше, поют птицы, но из-за плотно стоящих высоких домов его по-прежнему не видно. Только ярко вспыхивают блеском окна и застекленные балконы верхних этажей. Слышно отраженное от многих стен шарканье метлы об асфальт. Все это напоминает что-то из детства, и совсем непохоже на тот город, по которому я ездил прошедшие месяцы. И этот город я люблю. В одном дворе я вижу клумбу, даже маленький луг с мелкими цветками всех, какие только можно представить, цветов – красными, синими, желтыми, фиолетовыми, белыми… они колеблются на длинных зеленых ножках, и так же тонко и прозрачно, до звона, вибрирует в это утро воздух.

Я заезжаю в самый центр, куда не пришло бы в голову ехать днем, всюду пустынно, в скверах полно мусора, и я догадываюсь, что вчера была пятница, а сегодня – выходной. Пересекаю в неположенном месте центральную улицу. Здесь жизни еще меньше – мертвые витрины и запертые двери, ни одного автомобиля: ни едущего, ни припаркованного. Горожане в отпусках и на дачах приходят в себя после вчерашних заторов на всех выездах в область. Город отдан мне, и я еду, где хочу, не обращая внимания на светофоры и знаки. На меня с удивлением смотрят засидевшаяся на бульваре парочка (галстук на плече, пиджак – на плечах девушки), часовые военной академии, проснувшийся на скамейке бомж. Вот и все, кого можно встретить в этот час.