Николай Двойник - Повесть об одиноком велосипедисте

Если говорить начистоту… то нужно смотреть, где этой чистоты больше, а вранья – меньше. Сравнить поправочные коэффициенты. Хотя бы введенные мной: 1,25 и 1,1.

Да и никого у тебя не будет, как я. Не знаю, чем там кончится у меня – со щитом или на щите – но не будет никого. Может, выйдешь счастливо замуж, но все равно не будет. Никого. Пусть я дурак и подонок, время все расставит, но я люблю тебя и знаю, что это искупает все. Любовь все искупает. Потому что незачем больше жить. Остальное – туфта.

«Я не помню анекдоты, которые мне рассказывают» (отрывок 118, встреча третья, место: улица Пятницкая).

Ночью шел долгий осенний дождь. А утром я проснулся и увидел голубое небо, а на юго-западе – фиолетовые с белыми туманными вершинами облака, похожие на заснеженные горы. Они не двигались, и я долго изучал их рельеф – лесистые склоны, освещенные солнцем альпийские луга… И думал, как бы далеко от города они могли находиться и сколько туда ехать на велосипеде.

«Ну ничего, зато есть планы на следующий год» (отрывок 118, встреча третья, место: улица Новокузнецкая).

В последние дни стало тепло, как иногда бывает вдруг аномально тепло в Москве на несколько дней. Ты знаешь, что через пару недель может закрутить метель, но эти дни путают все карты, и ты с надеждой думаешь, что, может, климат и вправду потеплел?

Лето ждет меня, чтобы уйти вместе. Я вдруг понимаю это, значит, надо собираться.

Я приехал в Д. в субботу, часов в девять. Уже стемнело, вечер был, и шашлычный дым растекался между домами и залезал на железнодорожные пути. Улицы в городе почти пусты, в Ботаническом в полном молчании крутились велосипедисты, и один подросток в черной куртке никак не находил себе компанию и ехал то за мной, то пристроился потом к молодой женщине и тащился за ней хвостиком. В Ботаническом в первый раз вспомнилась Лена, потому что мы тут не были – я хотел показать ей японский садик, но так и не собрались. На обочине шоссе стояла девочка, видимо, новенькая, без обычной усталости на лице. В темном джинсовом костюме, будто и не отсюда, а так – просто попросили постоять. И вожделение к ней – как жалость. Поцеловать и по головке погладить. Денег нет. В кредит не обслуживают.

Будильник ставлю на три и, вместо того чтобы лечь спать, сижу перед телевизором. Ничего интересного. Ложусь пол-одиннадцатого, балкон открыт, душно, батареи уже топят, и когда почти засыпаю – снова влезает в мысли Лена. Какой-то разговор, полуосенний лес, а потом как будто на Елагином острове в Питере – мохнатые розовые метелки, забыл, как называется растение, покосившаяся ель и липы… Я открываю глаза и понимаю, что спал две или три минуты. Но что-то из только что увиденного не могу уже вспомнить, только остался тихий укол счастья. И становится неприятно, что она достала меня и здесь, и теперь.

Я звонил ей несколько дней назад, в ответ на ее звонок, который я пропустил. Никто не подошел. Наверно, она просто ошиблась тогда номером, нажала не ту кнопку. И если бы даже подошла, что бы изменилось? Наверно, уже ничего. «Извини, я ошиблась. Да, все хорошо, – голос, так быстро ставший чужим. – Я была рада тебя слышать».

Мне был сон, что сейчас середина ноября. Очень тепло, и я спускаюсь босиком, с тобой с Воробьевых гор по широкой лестнице, какой там никогда не было.

В три встаю, мне больше ничего не снится, и около часа уходит на сборы, я не могу сообразить: надо ли мне позавтракать или не надо, стоит ли чистить зубы или сойдет и так. Почему-то волнуюсь. Все окна в домах темны. Стараюсь не шуметь, открываю дверь и тут вспоминаю про скрипящую педаль. Масла, как назло, нет. Бутылку из-под подсолнечного выкинул на той неделе. Смазываю сливочным, хотя понимаю, что это, видимо, ничего не даст.

Оба замка щелкают по два раза, прячу ключи на дно рюкзака, подхватываю велосипед и тихо спускаюсь по спящему подъезду. Во двор въезжает машина, и, чтобы меня не заметили, сворачиваю в другую сторону.

Эти теплые дни неспроста. Значит, мне надо ехать. Через неделю может быть поздно. Через неделю может быть снег. Может быть, я еще не верю до конца, что я уезжаю, может быть, все это для меня как игра…

Как всегда вначале, неспешно кручу педали, и что бы там ни было впереди, мне нравится ночь и этот выезд. Над городом тучи и зарево. Еду обычной дорогой к шоссе и спохватываюсь – чуть не наделал ерунды – сворачиваю на грунтовые проезды поселка и бужу за заборами пару собак. МКАД пересекаю по трубе пешеходного перехода, обочины пусты, значит, будем считать, никто меня не видел. Дальше тихо иду вдоль автобазы, иду – потому что тут тоже собаки, мостик над ручьем и впереди – дома и дворы, тут меня уже никто не найдет, в городе ничего не стоит раствориться. Дальше маршрут десять раз прокручен в голове.

Делая несколько резких поворотов по дворам, поворачиваю к парку. В нем заметно темнее и холоднее. Хочется ехать быстрее, и я сдерживаю это желание – силы еще понадобятся, впереди долгий день. Но все же ноги крутят педали быстрее, чем я хочу, и я несусь в туманную мглу… Вот эта осень, она, так же как и эти деревья, остается позади, проносятся метры, я не замечаю их, проносятся дни…

В нужном месте я сворачиваю, потом еще раз и еще… Включаю фонарик, это нехорошо, но без него тут никак. Как в страшных фильмах, откуда-то налетает порыв ветра, и конус света выхватывает дрожащие и колышущиеся ветви. Ветер тоже не к месту, из-за него ничего не слышно. Мало того что теперь меня видно, так теперь я еще и не слышу.

Но вот и железнодорожное полотно, слезаю и выключаю фонарик. Иду вдоль путей, а потом углубляюсь в лес. Тихо хрустят ветки и листья. Метров через триста деревья чуть расступаются и становится лучше видно низкое серое небо. Прислоняю велосипед к стволу и подхожу к маленькому абсолютно круглому озерцу.

Я беру деньги. И дальше мой путь прост и незатейлив. Возвратившись к рельсам, я еду вдоль них, делаю несколько поворотов и выезжаю из леса. Пересекаю улицу, в перспективе которой виден автомобиль, и железную дорогу. Дальше снова небольшой лесопарк, дворы, переулки. В домах начинают зажигаться окна. Потом сворачиваю к Яузе и еду вниз по ней до самого конца. Это прощание с городом и теми местами, где я был счастлив. Точнее, мог быть счастлив, но не стал. Теперь моя мечта осуществляется – я еду на юг, неизвестно куда, и не думаю об обратной дороге.

Примечания

1

Эти разрозненные записи я получил лично от Одинокого Велосипедиста незадолго перед его отъездом. Я не чувствую за собой права редактировать их и предоставляю читателю в оригинальном виде. Единственное, на что я рискнул, – записать по памяти некоторые эпизоды, рассказанные мне ОВ и не вошедшие в его записи, и вставить их в текст в наиболее подходящих, по моему мнению, местах. Текст первого отрывка был утерян по моей вине спустя две недели после нашей последней встречи.