Рэй Клуун - Пока мы рядом

Я делаю глубокий вдох и возвращаюсь за стол переговоров. Фрэнк продолжает охмурять менеджера, который как раз пустился в рассуждения о том, как превратить новичков казино в завсегдатаев.

Я паркую свой «шевроле-блейзер» у нашего дома на Амстелвеенсевег, прямо возле Амстердаме Бос, городского лесопарка.

Я ненавижу Амстердаме Бос, ненавижу Амстелвеенсевег, ненавижу наш дом. Пять лет мы прожили в самом центре города, в квартире на первом этаже, в районе Вонделстраат. Через два месяца после рождения Луны Кармен захотелось переехать. Ей осточертело каждый раз по возвращении затаскивать трехколесную (такую классную!) коляску вверх по лестнице, а перед этим минут двадцать объезжать квартал в поисках парковочного места. И после того, как мы однажды, едва расположившись на пикник в Вонделпарке с корзиной еды и двумя бутылками розового вина, обнаружили, что Кармен забыла захватить подгузники — «О, нет, только не это, тебе придется съездить за ними, Дэн!», — она развернула активную кампанию по поиску жилья в районе Амстелвеен. Срочно требовался дом с собственным садиком. Так мы оказались на Амстелвеенсевег.

► Наш дом числится под номером «872». Это типичный домик довоенной постройки, своеобразно отреставрированный прежними владельцами. Фасад окрашен в черный цвет, а деревянная остроконечная крыша зеленая, с белой окантовкой. Риэлтор назвал ее живописной. «Что он имеет в виду под живописной крышей, — подумал я, — ведь это же не Заандам, не заповедник, в конце концов». Но давление со стороны Кармен нарастало с каждым днем, и, черт возьми, я сломался под натиском доводов вроде того, что иначе нам придется влачить жалкое существование в каком-нибудь ужасном пригороде вроде Хет Гуи или Алмере. Так что теперь мы по-прежнему живем в Амстердаме, но ощущение такое, как будто мы все еще в Амстелвеене. С первых же дней после переезда я чувствую себя здесь не в своей тарелке. Стоит мне выехать на автостраду А10, ведущую из города, как меня охватывает чувство, будто я на сафари. «Смотри-ка, зебра», — заметил я, когда мы впервые отправились смотреть дом. Не могу сказать, что Кармен была потрясена. Никаких трамваев, но мимо нашего дома проезжает рейсовый автобус. В общем, вы понимаете. Хотя, конечно, сойдет на пару лет, пока «MIU» и «Эдвертайзинг брокерз» не превратятся в кур, несущих золотые яйца, и мы сможем позволить себе полноценную квартиру в центре Амстердама. А пока приходится довольствоваться соседством зебры.

Чуть впереди припаркован черный «жук» — значит, Кармен уже дома. Я вытаскиваю Луну из машины, бегу к двери, делаю глубокий вдох и вставляю ключ в замочную скважину. Мои нервы напряжены до предела, совсем как в далеком девяносто пятом, когда «Аякс» на последних минутах матча с «Миланом» был вынужден отстаивать свое преимущество в один гол [2] Финал Лиги чемпионов, 24 мая 1995 года, Вена, стадион «Эрнст Хаппель». 1:0 (Клюйверт). Ван дер Сар, Райцигер, Блинд, Ф. де Бур, Райкаард, Зеедорф (Кану), Литманен (Клюйверт), Давидс, Финиди, Р. де Бур, Овермарс. (Примечания без пометки о принадлежности сделаны автором. — Примеч. ред. ) .

► Луна — мой маленький лучик солнца. У меня и у нее общий день рождения. Когда она родилась, я сразу с улыбкой подумал, что мои друзья наверняка придут ко мне на шестидесятилетний юбилей. Уж они-то не упустят шанс поглазеть на упругие тела очаровательных юных подружек моей дочери, снующих по дому.

Казалось бы, обычный тихий вечер. Как только Луна видит Кармен, личико ее расплывается в улыбке и как будто расплющивается. Кармен, как всегда, протяжно произносит: «ЛУУУНААА!», — придает своему лицу глуповатое выражение, имитирует детскую походку вразвалку и, опускаясь на корточки, тянет к дочери руки. Луна издает в ответ истошно-радостный вопль: «МАМААА!» Сегодня вечером эта сцена кажется мне особенно трогательной.

— Здравствуй, любовь моя, — говорю я и целую Кармен в губы. Мы обнимаемся, и она тотчас начинает плакать. Прощай, тихий вечер. Я крепко прижимаю к себе жену и смотрю поверх ее плеча в пустоту. Я уверяю Кармен в том, что все образуется, так же как и полгода назад. Других слов утешения мне так и не удалось придумать.

Когда мы ложимся в постель, я притягиваю Кармен к себе. Мы целуемся. По ее телодвижениям я догадываюсь, что она возбуждена. Не говоря ни слова, я сдвигаюсь к изножью кровати. На пике удовольствия Кармен прижимает к моему лицу свое влажное влагалище. «Возьми меня, сейчас же!» — шепчет она. Секс получается жестким. Она чувствует, что я вот-вот кончу, и умоляет взглядом: «Пожалуйста, в меня». Совершив несколько последних толчков, я изливаю в нее свое семя, прикусывая губу, чтобы не крикнуть и не разбудить Луну в соседней комнате.

► Когда Кармен раздевается в спальне, я смотрю на ее груди. Впервые увидев ее обнаженной, я раскрыл рот, потрясенный красотой ее тела. С трудом обретя дар речи, я пролепетал, что ни разу в жизни в моей постели не было такого тела. Она рассмеялась и сказала, что еще в «Розаз Кантина», где мы ужинали в тот вечер, заметила, что я взгляд не могу отвести от ее глубокого декольте. После рождения Луны ее груди слегка опали, но я все равно нахожу их такими же привлекательными, как прежде. Кармен до сих пор может завести меня, лишь только раздевшись и обнажив свои фантастические сиськи. Каждый вечер это для меня праздник. Жизнь с Кармен всегда праздник и для тела, и для души.

Сразу после моего оргазма она снова принимается плакать.

— Перестань, дорогая, — шепчу я. Целую ее волосы и задерживаюсь в ней еще на пару минут.

— На следующей неделе твой день рождения, — говорит она, когда я выключаю свет. — Наверное, для меня это будет последний праздник.

Половина третьего ночи — а мне все не спится. Даже представить не могу, как в очередной раз сообщить нашим друзьям и родным страшную новость. Получается так, будто полгода назад мы их обманули, представив все как ложную тревогу. И вот мы снова в неизвестности, надо ждать биопсии. Это произойдет в следующую пятницу. Десять дней ожидания. Десять мучительных дней до диагностической операции. Они не могут выполнить биопсию раньше, так сказал Кармен доктор Уолтерс и заверил ее, что десять дней ничего не решают. Когда сегодня вечером я позволил себе грубое замечание по этому поводу, Кармен снова на меня напустилась: «А что, черт возьми, я должна была сказать, Дэн? Что мы сделаем биопсию сами?» После этого я заткнулся.