Мухаммед Хайкал - Зейнаб

— Хасанейна Абу Мухаймира? А что случилось?

— Эх вы! Да он набросился на свою жену и принялся бить ее смертным боем! А дело было вот в чем: сначала он сказал ей: «Женщина, я сейчас подрался с мужем Умм Саад! Клянусь аллахом, посмей он теперь только рот раскрыть, я убью его как собаку!»

А жена ему: «Зачем же вы так? Уж лучше бы по‑хорошему!» Как только заслышал он такие слова, заорал, словно дьявол в него вселился: «И ты туда же, сука, заодно с ними!» — и бац ее по щеке. Она грохнулась на пол, а он еще изо всей силы пнул ее ногой в живот и крикнул: «Вставай, не прикидывайся!» На стоны ее сбежался народ. Стали брызгать ей в лицо водой, она пришла в себя, вся растрепанная, несчастная, взглянула на мужа и говорит: «Ладно, Хасанейн. Спасибо тебе», и, о господи, принялась плакать. А хозяин‑то к ней: «Так ты еще и ревешь!» Да и ударил ее по другой щеке раз и еще раз. Хорошо, люди вступились, а то отдала бы богу душу, как пить дать. Собравшись с силами, она взяла дочку и ушла в дом к своему отцу. Нужно теперь писать полицейский протокол на этого Абу Мухаймира. Вот значит как — за один вечер заработал два протокола.

— Сохрани нас аллах, сестрицы, от такой напасти! Чур, чур!

Наконец Хамиду удалось избавиться от девчушки, и он остался наедине с Азизой. Однако слова не шли у него с языка. Он молча взял ее руку в свою и растерянно взглянул на Азизу. Девушка была явно смущена. Ей хотелось, чтобы кто‑нибудь подошел к ним и избавил бы ее от неловкого положения, в которое она попала. А разве оба они — Хамид и Азиза — не стремились к этой встрече, не уславливались о ней? Неужели они упустят столь благоприятный случай?

Впрочем, поведение их простительно. Ведь любили они друг друга в мечтах, и о разговорах, которые ведут между собой влюбленные, знали из переводных романов. Им была ведома лишь обыденная жизнь, лишенная ярких красок, либо жизнь, которую они сами выдумали, витая в мире романтических грез.

У обоих возникло ощущение неловкости, но они продолжали идти рядом, замедляя шаги, пока довольно сильно не отстали от своих попутчиков. Теперь Хамид желал только одного — чтобы поскорее кончилась эта прогулка. Какая досада! Такая дивная ночь, напоенный прохладой воздух, и рядом любимая, ее рука лежит в его руке, а он ведет себя так глупо! Он осторожно поднес руку Азизы к своим губам и нежно поцеловал ее.

— Мы еще не умеем говорить друг с другом, Азиза, — тихо произнес он.

Она потупилась, ничего ему не ответив. Ах, зачем она так стремилась к этому свиданию! Зачем так долго добивалась его?..

Потом их окликнул дядя. Подошли и остальные спутницы. Когда все уселись на ярко освещенном луной мосту через канал, Азиза облегченно вздохнула. Сверкающая во всем своем великолепии возлюбленная небес озаряла зеленую траву, вплотную подступавшую к воде, и отражалась в стремительно бегущих водах. Достали фрукты и сладости, стали угощаться, завязалась общая беседа. Мир был спокоен и нем, нигде не раздавалось ни звука. Все живое словно замерло под пристальным оком луны.

За разговорами время пролетело незаметно. Пришла пора возвращаться домой. Женщины с грустью вздохнули — уж очень быстро пронеслись приятные часы. Как много интересных впечатлений вынесли они из этой ночной прогулки среди цветущих полей! Теперь двери дома захлопнутся за ними, и они долго будут лишены даже малейшей возможности увидеть что‑нибудь за пределами своего дома.

Утром Азиза проснулась отдохнувшая, успокоенная. Она села на кровати и принялась перебирать в памяти события минувшей ночи, когда, оставшись наедине с Хамидом, ощутила поцелуй его на своей руке, обещанный им в последнем письме. Что с ней случилось вчера? Отчего она, чувствуя страшную неловкость, вела себя так скованно, так глупо? Она встала и принялась сочинять письмо Хамиду:

«Брат мой Хамид!

Любишь ли ты меня по — прежнему? Сердце мне подсказывает, что, когда мы остались вдвоем, мое молчание заставило тебя страдать. Теперь я поняла, что не заслуживаю твоей любви. Нам ли, девушкам, погребенным в четырех стенах, мечтать о любви! Мы живем во мраке, упиваясь своими фантазиями. Я не хочу, чтобы тебя тревожило даже воспоминание обо мне, я не имею права заставлять тебя нести это бремя. Грешно любить ту, которую семья погребла заживо. Я и подобные мне отрезаны от мира, словно христианские монахини, хотя мы и не служим богу.

Забудь меня, Хамид! Забудь навсегда! Какое безумие овладело мною, когда я писала тебе первое письмо! Я не ведала, что творила. Небеса, поля, вода, ночь и луна, вся красота мира, — это для вас, свободных людей. Любите и наслаждайтесь этим, а нас оставьте в наших кельях и темницах. Брат мой, я удовлетворена своею жизнью и не ропщу! Так оставь, оставь меня! Любовь — не мой удел.

О аллах, взываю к тебе! Наполни сердце мое любовью к тебе, к тебе одному!

Что это? Чей голос я слышу? Воистину, враг рода человеческого, сатана, обладает властью над женскими душами, они ищут защиты от него у мужчин. О, соблазнитель сатана! Прочь от меня! Я не хочу иного господина, кроме тебя, аллах!

Оставь меня, Хамид, оплакивать мою молодость. Быть может, это зачтется мне у господа моего. Воистину, велики наши прегрешения, несмотря на ничтожество наше. О аллах, уповаю на милость твою и прощение твое!

Забудь меня, Хамид. Забудь меня! Твоя сестра

«Моя Азиза!

Что я читаю в твоем письме? Откуда взялись эти горькие слова? Я и подумать не мог, что вчерашняя прогулка повергнет тебя в такое состояние. Наше обоюдное молчание вчера понятно. Очарование ночи, окружавшей нас, воспламенило в душах наших любовь, и мы могли только молча прислушиваться к биению наших сердец. Азиза, ты требуешь от меня невозможного. Сердце мое протестует. Теперь, когда осуществление всех моих мечтаний так близко, ты хочешь безжалостно погубить их. Не лучше ли избрать иной путь и отринуть все то, что препятствует нашей любви?

Эта любовь сильнее меня. Да, она не то легкое чувство, которым мы можем распоряжаться по своему усмотрению. Любовь — это счастье, которое заполняет все наше существование. Мы сами не властны ни вызвать, ни подавить в себе это чувство. Ты хочешь, чтобы я забыл тебя, но я не забуду тебя, пока жив. Ты для меня целый огромный мир. Любой в моем положении не может отречься от того, что составляет смысл его жизни. Надеюсь, что ты поймешь меня и простишь. Заранее благодарю тебя.

Целую твои щеки и твой нежный висок.

Вскоре Азиза уехала из деревни, а через несколько недель Хамид получил от нее краткое послание:

«Брат мой Хамид!

Прими мое последнее прости! Ходят слухи, что меня собираются выдать замуж за… Я всей душой противлюсь этому, постоянно думаю о тебе. Но разве мои страдания волнуют кого‑нибудь из родных? Вчера я весь день провела в слезах, мечтая посвятить себя богу. Сегодня я оплакиваю свою молодость, которую похищает рука дьявола.