Питер Хёг - Дети смотрителей слонов

Я иду туда, облизываю палец, провожу им по полу и пробую на вкус. Что-то кисло-сладкое. Похоже, сок.

Открываю кухонный шкаф, где на внутренней стороне дверцы прикреплено мусорное ведро. Сверху лежит кухонное полотенце. Я приподнимаю его — под ним разбитый винный бокал на высокой ножке. Беру в руки один осколок, на нём прилипли остатки мякоти какого-то жёлтого фрукта. Я бросаю его назад в ведро.

Обычные люди, такие как мы с вами, пьют сок из обычных стаканов. Тильте пьёт сок из винных бокалов, она говорит, что это священный напиток, который нужно принимать ритуально.

Тильте пила из бокала, который лежит теперь в мусорном ведре. Но Тильте крайне редко роняет бокалы на пол. И если бы она уронила бокал, то никогда не бросила бы осколки в ведро, не завернув их предварительно во что-нибудь. Такое не может прийти в голову человеку, живущему в доме с пятью другими людьми, где в день наполняется шесть мусорных вёдер, которые мы все по очереди выносим: мы прекрасно понимаем, что следующий, кто будет выносить мусор, может сильно порезаться, если возьмётся за мусорный пакет снизу.

Тут я чувствую, как меня охватывает самый настоящий страх.

На какое-то время я теряю способность думать, иду обратно к кровати, к тому самому кусочку картона. Мне приходится отодвинуть первую картину — это, как оказывается, фотография, — я беру в руки картонку и ставлю фотографию обратно.

Потом снова беру в руки фотографию, поворачиваю и внимательно разглядываю. На ней мальчик в футбольных трусах и бутсах, он, очевидно, только что играл в футбол под сильным дождём, видно, что не раз побывал в грязных лужах.

На его футболке написано: «Финё Олл Старз».

Мальчик этот я.

Не знаю, кто сотворил вселенную. Но бывает, что в ней начинает не хватать элементарной заботы о тебе. Как будто мне до этого не о чем было думать!

Фотографию эту сделал мой брат Ханс после моего первого матча за «Финё Олл Старз», где я так удачно забил гол, как вообще, считай, не бывает, но в футболе засчитывается всё, включая и редкое везение.

Эта фотография существует только в двух экземплярах. Один из них хранится у меня. Второй я подарил Конни.

Я перебираю картинки в рамках. Среди них есть постеры с рекламой фильмов. Плакаты выпускного бала танцевальной школы Ифигении Брунс на Центральной площади Финё. Рамка с детскими фотографиями.

Мне хорошо знакомы изображённые здесь дети. Это Смилла, Филла и Мандрилла — дочери сестры Конни.

Я иду к окну, мне кажется, что важно не стоять на месте — тогда хотя бы чуть-чуть меньше будешь волноваться.

Наверное, есть люди, у которых в этот момент нашлись бы силы, чтобы вспомнить бессмертный совет великих мистиков и попытаться найти дверь, может быть, у вас хватило бы на это сил, — у меня их нет. У меня кружится голова. Если что-то во всей этой тёмной истории и можно утверждать с уверенностью, так это то, что я нахожусь в квартире Конни.

Я тупо смотрю прямо перед собой. Наверное, всё-таки не совсем тупо, потому что замечаю машину, которая поворачивает к въезду на подземную парковку.

Это красный винтажный «ягуар».

Конечно же, нет никакой уверенности, что это тот самый автомобиль, который я только что видел во дворе Афины Паллады.

На подоконнике рядом со мной стоит телефон. Я хватаю трубку.

Я набираю справочную, называю женщине, взявшей трубку, домашний номер Афины Паллады из её записной книжки и прошу сообщить мне адрес, по которому зарегистрирован этот телефон.

— Это адрес квартиры, из которой вы звоните, — говорит женщина.

Но тут же сообщает, что ошиблась.

— Нет. Извините. Это этажом ниже. Номер зарегистрирован в квартире на пятом этаже.

Я хватаюсь за подоконник, чтобы не упасть.

— У вас есть имя владельца?

— Мария. Мария и Иосиф Андрик Фибельбитсель.

— А там нет ещё маленького Иисуса Фибельбитселя?

— У меня тут такой не числится, — отвечает она.

Разговор на этом заканчивается.

Здесь, в квартире, я окончательно понимаю, что кто-то похитил Тильте. И что это как-то связано с нашим посещением судоходной компании «Беллерад». С тех пор за нами следили.

От осознания этого со мной происходит то, что до сих пор случалось лишь несколько раз в году, и только на футбольном поле. Возникает ощущение, что вот этот мой следующий рывок остановить невозможно, и если на моём пути встанет несколько многоэтажных домов, это будет крайне печально, потому что останутся лишь развалины и бездомные жильцы.

Мне кажется, что это не я принимаю решения. Они приходят ко мне извне, из пространства над гаванью.

Ждать Ханса мне не нужно. Я выхожу на лестницу, спускаюсь на этаж ниже и звоню в дверь.

Дверь открывает Андрик. За то недолгое время, которое прошло после того, как мы расстались, он успел принять душ — у него всё ещё мокрая голова. Он также успел забрать детишек из детского сада, они прижимаются к его ногам, это парочка светловолосых близнецов, им, наверное, года три.

Но, конечно же, у него не было времени полностью восстановиться после моего пинка — видно, что он как-то не очень уверенно стоит на ногах. И в глазах у него какое-то болезненное выражение. Выражение, которое теперь меняется: это не то чтобы потрясение, но и не удивление, а так — что-то среднее.

— Мне надо поговорить с Марией, — заявляю я.

Где-то сбоку и сверху над мужем нависает Афина — хотя она и сняла высокие каблуки, шлем и парик, она всё равно на голову выше его.

Близнецы чувствуют вокруг себя какое-то непривычное напряжение.

— Папа, — говорит девочка, — он злой?

Андрик качает головой. Голос он ещё не обрёл.

Я обращаюсь прямо к Афине Палладе. Из соображений экономии времени следует избегать промежуточных инстанций, надо обращаться непосредственно к руководству.

— Вы позволите войти?

Она отрицательно качает головой.

— Ну что ж, — говорю я. — Тогда я вернусь через десять минут и войду без разрешения. И со мной будет шесть здоровенных полицейских и постановление судьи.

Они молча смотрят на меня. Потом отходят в сторону. Я захожу в квартиру.

Их квартира — старшая сестра той, что находится этажом выше. Всё сделано в том же стиле, но здесь больше места, длиннее терраса и как минимум на две комнаты больше. В одну из них меня заводит Афина Паллада и закрывает за нами дверь.

Это что-то вроде зимнего сада. Тут стоит уличная мебель, по стеклянному потолку тянется виноградная лоза с маленькими зелёными виноградинками, в центре — гранитная раковина с голеньким ангелочком и фонтаном, а снаружи открывается вид на гавань и остров Хольмен до Лангелинье.

— Мы сейчас живём в квартире над вами, я только что пришёл домой, кто-то похитил мою сестру Тильте, остались следы. Я уверен на сто процентов. Вы знаете что-то о тех людях, чей пароль я использовал. Мне надо знать, что именно.