Виктория Райхер - Букет невесты

С давней любовью, Танечке и Сереже

‎— Под кроваткой Янкеле беленькая козочка, беленькая козочка с колокольчиком стоит…

Ленка зевает. У нее клонится голова и глаза закрыты, но она все еще не спит. Лиля вяжет, спицы не слушаются и выскальзывают из рук. Уже совсем темно.

‎— Козочка поедет на рынок, привезет тебе орехи, орехи и изюм…

‎— Зюу-у-ум… ‎— ‎отзывается Ленка, открывая глаза. — Зю-у-ум…

‎— Спи, Леночка, спи, ‎— ‎Лиля гладит влажный Ленкин лоб. Ленка часто и сильно потеет, ночью приходится переодевать. А спит она плохо, чуть ее тронешь — просыпается и скандалит. Попробуй переодень незаметно во сне такую большую девочку.

‎— Под кроваткой Янкеле беленькая козочка, беленькая козочка несет тебе халвы…

‎— …вы-ы-ы, ‎— ‎подвывает Ленка.

Это она поёт. Когда Ленка поёт слишком громко, в стенку стучат соседи. Люди с хорошим слухом, они как будто ждут, пока Ленка закричит или просто что-нибудь громко скажет, и сразу приходят противными голосами: «А не отдать ли вам девочку в интернат?» Спасибо за «девочку». В первый раз пришли с фразой «кто вам разрешил держать дома опасного инвалида». Лиля тогда вызвала милицию, сразу. Чтобы милиция разбиралась, кто тут опасный инвалид.

‎— Беленькая козочка принесет тебе орехи, орехи и изюм…

‎— Зю-у-у-ум…

Ни под какую другую песню Ленка не соглашается засыпать. Она и под эту плохо засыпает, врач велел поить ее успокоительным на ночь, но Лиля не поит: еще чего, ребенку успокоительное давать. Ничего, помычит немножко и заснет. Под кроваткой Янкеле беленькая козочка, эту песенку Лиле бабушка пела на ночь. Бабушка пела ее на идише, там были какие-то рифмы, но Лиля не знает идиша и плохо помнит песню. Её козочка просто ходит на базар и приносит оттуда все, что приходит в голову. Когда Ленка только родилась, бабушка была еще жива. Она пела маленькой Ленке про беленькую козочку. Сначала Лиля злилась — зачем ребенку песня на незнакомом языке? Потом привыкла. А потом и бабушка умерла.

‎— Под кроваткой Янкеле беленькая козочка, она пойдет на рынок и принесет тебе вареников…

‎— Вввыыы… ‎— ‎подпевает Ленка. Она уже почти спит. Лиля откладывает спицы.

‎— Козочка пойдет на рынок, она принесет тебе сладкий сон…

За стеной раздаются негромкие женские стоны: соседи спать легли. Сын у них учится за границей, дочь замужем, никто им не мешает. Женский стон становится громче и выше. Лиля отходит от Ленки и начинает стелить свой диван. Ленке соседские стоны совсем не мешают, она от них ни разу не просыпалась. Соседка стонет очень ритмично, а Ленка любит ритмичные звуки. Например, ей нравится бить кулаком по столу.

‎— Под кроваткой Янкеле, ‎— ‎шепчет Лиля сама себе, раздеваясь, ‎— ‎беленькая козочка… Она пойдет на базар и принесет тебе орехов… орехов и халвы…

На набережной дул сильный ветер, и у какой-то невесты сорвало длиннющую фату и унесло на воду. Соня её пожалела: бедная невеста, сколько времени, наверное, выбирала. У самой Сони не было никакой фаты. Она была в белой блузке и синей юбке, юбку мама перешила ей из своей еще для выпускного. «Ну точно на экзамен», ‎— ‎восхитился Санька, когда увидел, как она оделась. Схватил на руки и потащил вниз с четвертого этажа. Тащил и напевал: «На экзамен, на экзамен».

‎— Поставь меня, вот же псих! — отбивалась Соня.

От смеха у нее не получалось четко выговаривать слова.

‎— Что-что? — возмущался Санька. — Оставь меня для всех? Для кого это «для всех»? Смотри, до ЗАГСа понесу, если вырываться не перестанешь!

‎— Надорвешься, ‎— ‎смеялась Соня, ‎— ‎ЗАГС далеко!

‎— Да чего там далекого, ‎— ‎отмахивался Санька, ‎— ‎я тебе сейчас под ближайшим кустом устрою… ЗАГС…

Они остановились перед выходом из подъезда и стали целоваться — до тех пор пока в подъезд не вошла соседка, тетя Наташа. Увидела Соню в белой кофточке, Саньку в белой рубашке, расплылась с умилением:

‎— Ой, Сонечка! Расписываться идете?

‎— Идем, ‎— ‎веско согласился Санька.

Поправил волосы и застегнул Соне верхнюю пуговицу на блузке.

‎— А что же ты, деточка, без цветочков? — присмотрелась тетя Наташа. ‎— ‎Нехорошо без цветочков, Сонечка, примета плохая!

Соня на секунду растерялась. Они с Санькой как-то не подумали про цветы.

‎— Мы не верим в приметы, мы математики! — сообщил Санька, снова взвалил Соню на руки и строго обратился к ней: — А ты не вырывайся. Слышишь, что говорят — примета плохая!

‎— Я не верю в приметы! — у Сони уже слезы текли от смеха. — Я математик!

‎— Разве бывают женщины-математики? ‎— ‎удивился Санька. Они с Соней учились на одном факультете. — Никогда не встречал…

Когда они, наконец, вышли из подъезда, надо было уже бежать. К счастью, автобус подошел почти сразу. В автобусе было только одно свободное место, и на него уселся Саня, пристроив Соню к себе на колени.

‎— Санька, ‎— ‎ Сонина щека стала теплой от солнца, бьющего в окно, ‎— ‎Сань, я цветочков хочу…

‎— Нарвем, ‎— ‎пообещал Санька, посылая обаятельную улыбку тонкогубой старушке, с неодобрением глядящей на голые Сонины ноги. — В лес поедем и нарвем. Ландышей. Хочешь ландышей?

‎— Да нет же, Сань! — Соня тормошила его за воротник, оттягивая от переглядывания со старушкой. — Какие ландыши в июле? Я букет хочу! Букет невесты!

‎— Нарвем букетов невесты, ‎— ‎легко согласился Саня. — Только увидим клумбу с букетами невесты ‎— ‎ и сразу же нарвем.

Он спрыгнул с автобусных ступенек, подхватил Соню. Донес до ЗАГСа и только там опустил на землю.

‎— Ненормальный, ‎— ‎бормотала Соня, отряхивая юбку. В автобусе к синей ткани прилип какой-то белый пух. — Сань, я вся грязная, смотри!

‎— Дома мы тебя разденем, — пообещал Санька. — И помоем. Будешь чистая.

И вдруг на них обрушился вопль.

‎— Рубинштейн! Рубинштейн!

По шоссе, не разбирая дороги, к Саньке мчался, раскинув руки, какой-то парень. Мчался, радостно голося и подпрыгивая на ходу.

‎— Рубинштейн, Сашка! Я еду мимо, смотрю — и правда ты! Ты сегодня что, тоже женишься, да?

‎— Женюсь, ‎— ‎подтвердил Санька, пожимая парню руку. — А почему «тоже»? Я вроде в первый раз женюсь.

‎— Так и я! — просиял парень, продолжая подпрыгивать. — У меня невеста знаешь какая? Мы с ней расписались с утра!

‎— Поздравляю, ‎— ‎сказала Соня.

Парень всем корпусом обернулся к ней.

‎— Здравствуйте, вы меня извините, пожалуйста, что я так набросился, я просто его давно не видел и очень обрадовался. Надо же, думаю, Рубинштейн тоже женится, во дела. Я и не знал.

‎— Такие новости надо знать, ‎— ‎Санька подмигнул Соне. — Мы уже сто лет собирались.