Туве Янссон - Shopping

Время было пять часов утра. По-прежнему стояла пасмурная погода. И ужасная вонь, казалось, становилась все сильнее и сильнее. Эмили шла обычным путем — вниз по улице Робертсгатан к продуктовому магазину Блума, осколки стекла хрустели под подошвами ее башмаков, и она решила, что каждый день будет разнашивать их, чтобы было удобнее ходить. Только бы ей выкроить время для этих вечных закупок. У них был довольно большой запас консервов в кухне, но в такие времена никогда не знаешь, подумала Эмили. Перед магазином Блума, просто на удивление, оставалось еще большое зеркало; Эмили на минутку остановилась и поправила волосы. Собственно говоря, никто теперь не мог бы больше утверждать, что она толстая, скорее полная, пышная, как говаривал Криссе. Плащ на ней сидел гораздо лучше. Он был зеленый, и подходил по цвету ее хозяйственным сумкам. Эмили взобралась на высокую груду кирпича вперемешку с песком и строительным раствором и шагнула дальше через окно. Тут были протухшие съестные припасы, которые скверно пахли. Она тотчас заметила: они снова побывали здесь, полки были почти пустые. Квашеная капуста не привлекла их внимания, и она набила оставшимися банками обе сумки, забрала последние пачки стеариновых свечей и — мимоходом — новую щетку для мытья посуды и шампунь. Сок закончился, так что теперь Криссе придется сказать, чего он хотел бы от речной воды… Можно было пойти к Лундгрену и посмотреть в том магазине, но идти туда довольно далеко. В другой раз… Чтобы, во всяком случае, хорошенько использовать утро, Эмили заглянула в «Шестерку», оставила сумки на нижнем этаже и поднялась выше этажом к Эрикссону. Дальше было не пройти. Очень удачно, что Эрикссоны оставили дверь открытой, когда покидали свой дом. Эмили знала, что здесь брать больше нечего; она побывала тут уже давным-давно, но уютно было посидеть и дать отдых ногам на красивом диване в общей комнате. Хотя диван больше не был красив — весь в пятнах и изрезан ножом, это сделали они, другие. Как бы там ни было, Эмили пришла первой. И она испытывала такое великое почтение к красоте этих спокойных комнат, что ничего не взяла с собой отсюда, кроме еды. Позднее, когда все было уничтожено и изгажено, она спасала то одно, то другое, чтобы украсить кухню у себя дома и порадовать Криссе. На этот раз она взяла с собой стенные часы в стиле рококо, они остановились в пять часов — время ее шопинга. Ничего другого в доме не было, то было хорошее, надежное время.

Эмили отправилась домой, она думала, сможет ли Криссе есть кислую капусту, особенно теперь, когда желудок его стал так чувствителен. Примерно на полпути Эмили поставила на землю тяжелые сумки, взгляд ее витал над изменившимся ландшафтом в том уменьшившемся пригороде, где она жила, в самом деле почти все изменилось. По другую сторону реки вообще ничего не узнать. Странно, что деревья в парке еще не распустились.

И тут она увидела их, далеко-далеко на улице Робертсгатан — только две точки, но они шевелились, они шевелились совершенно отчетливо, они приближались. Эмили побежала.

Их кухня находилась в подвальном помещении. Они обычно ели за кухонным столом, и их как раз угораздило обедать, когда это произошло. Остальная часть квартиры была загорожена. То, что Криссе повредил себе ногу, было, собственно говоря, совершенно случайно; Эмили полагала, что ему вообще не надо было кидаться на улицу, чтобы половина фасада обрушилась на него. То было не что иное, как обычное мужское любопытство. Он очень хорошо знал, что всем надо делать, их предупредили по радио и сказали:

— Оставайтесь в доме, пока это происшествие не кончится, и так далее…

А теперь он лежал там на матраце, который Эмили подобрала на улице. Ковриком из лоскутов она завесила продуваемое насквозь, пустое, без стекол, окно и постепенно укрепляла все это, приколачивая доски, взятые из кучи хлама во дворе. Повезло, что ящик с инструментами лежал в кухне. Кто угодно мог забраться к ним через окно. На всякий случай она часами работала, маскируя окно со стороны двора. Кристиан, лежа на матраце, слышал, как Эмили прибивает доски, и не мог избавиться от ощущения, что ей весело — да, почти весело. Он не пугал ее. Он довольно много спал. Эта история с ногой, казалось, не была опасной, но нога болела — он не смог бы на нее встать. Кристиана больше мучила темнота.

Теперь он проснулся и стал шарить рукой по полу возле матраца в поисках стеариновой свечи и спичек. Он зажег свечу, зажег осторожно, чтобы спичка не погасла. Там лежали книги, взятые в магазине у Эрикссонов, нечитанные книги из мира, который больше не имел никакого отношения к нему. Он вытащил свои часы, он делал это каждое утро. Было немногим больше шести. Она может вернуться в любое время. Спичек у них осталось немного.

«Я желаю, — думал Кристиан, — я желаю серьезно и по делу поговорить о том, что случилось, дать этому название, обсудить. Но я не решаюсь. И не смею пугать ее. Только б это проклятое окно можно было бы открыть».

И вот она пришла. Отперла кухонную дверь; поставила сумки на стол, улыбнулась ему и показала позолоченные часы Эрикссонов… ужасная вещь!

— Как нога? Ты хорошо спал?

— Очень хорошо, — ответил Кристиан. — Ты нашла спички?

— Нет! И сок кончился. Они разрезали кожаный диван Эрикссонов.

— Ты запыхалась, — сказал Кристиан. — Ты бежала! Ты видела их?

Эмили сняла плащ и повесила новую щетку для мытья посуды на старый крючок.

— Мне надо принести побольше воды с реки для мытья посуды, — сказала она.

— Эмили, ты видела их?

— Да! Их было только двое. Издали, далеко… Примерно на углу Эдмундсгатан. Может, люди отправились теперь, когда в магазинах пусто, в город?

— Угол Эдмундс?.. Но ты говорила, что этой улицы больше нет. Ничего после взрыва бензоколонки не осталось.

— Да, да, но угол ведь, во всяком случае, уцелел.

Эмили поставила поднос с томатным соком и хрустящими хлебцами на пол.

— Попытайся немного поесть. Ты совсем исхудал.

Она вытащила книгу для записей по хозяйству и вписала банки с квашеной капустой на страницу «Овощи».

Совсем скоро Кристиан вновь заговорит об окне: его, мол, надо открыть, освободить и впустить в кухню дневной свет, он, Кристиан, больше не может оставаться в темноте.

— Но они придут сюда! — воскликнула Эмили. — Они тут же, сразу же найдут и заберут все припасы, что я выходила по магазинам! Криссе, будь же наконец благоразумен! Ты не знаешь, что я видела! Диван Эрикссонов… Масса разбитого фарфора, к тому же еще антиквариата… А кроме того, на улице тоже совсем темно.