Дмитрий Шахов - Исповедь задрота 2: игра по-крупному

Набравшись шампанского, Коля увлек за собой Лилю, и мы остались с Ланой наедине. Что сказать девушке, я не знал. А ее словарный запас кончился еще полтора часа назад.

- А у тебя были женщины? - Вдруг спросила она. Глупее вопроса я не мог себе и вообразить.

- Что ты, я девственник, - сказал я на полном серьезе.

- Да ладно, что ты врешь! - Фыркнула она.

- Нет, в самом деле. Просто то работа, то учеба. И никогда не было рядом той, кто мог бы научить.

- Да ладно!

- Все так на самом деле. Кроме того, у меня есть одна проблема.

- Не стоит?

- С этим все в порядке, - я едва удержался, чтобы не заржать. - Проблема в том, что я совершенно ничего не чувствую, когда целуюсь с девушкой. Просто касание губ и все. Никакого волнения, про которое пишут в книгах.

- Да ладно! - Лана смущенно захихикала.

- Я думаю, что причина в том, что еще не попалась девушка, которая смогла бы заставить меня дрожать от возбуждения в процессе поцелуя.

- Фигня какая-то, впервые такое слышу!

- Как есть, так и говорю. Так что я пойду спать. Спасибо за проведенный вечер, - я встал с дивана и направился к лестнице. Вдруг сзади зашелестели шаги, и когда я резко повернулся, девушка упала мне практически на грудь, закрыв мой рот своим. Поцелуй был таким жарким, что ее язык практически почистил мои зубы вместо щетки. Когда уста разомкнулись, Лана выпучила на меня свои глаза и торжественно произнесла:

- Что? Почувствовал?

- Так, вроде что-то было немного, - неуверенно ответил я. И Лана набросилась на меня с новой силой. Одна ее рука скользнула мне на грудь, а вторая сжала промежность. Вот тут я уже не мог скрыть свое возбуждение, так что в ее глазах вспыхнул огонь, когда она вновь посмотрела на меня - ее рука продолжала лежать на постепенно растущем в штанах члене.

- Пойдем в твою спальню, я научу тебя всему, - прошептала она и потащила меня к лестнице.

Фильм "Некоторые любят погорячее" или как его перевели у нас "В джазе только девушки" она, разумеется, никогда в своей жизни не смотрела.

Коля ураганом ворвался в мою спальню и закричал:

- Утвердили! Утвердили бюджет! Начинаем работать!

Я сел на край кровати и, позевывая, почесал затылок.

- Что утвердили?

- Не тупи, - выдохнул Николай, прыжком в ботинках залетев на кровать. - Утвердили бюджет по твоему проекту. Выделили аж восемьдесят лямов! Даже больше чем просили. Но и список персон для атаки расширили. Батяня сказал, чтобы мы себя не стесняли. Если потом надо будет больше, добавят.

Я удивленно поднял брови, кинув взгляд на ноги Коли. Он только махнул рукой, мол, фиг с ним, Марта уберет-постирает потом.

- Значит, начинаем, - сказал я больше для себя, чем для собеседника.

- Ага! Но это не все, - Коля хитро прищурился. - Понимаешь, о чем я?

- Без малейшего понятия, - устало ответил я, вдруг ощутив с утренней новостью, как я устал за последние четыре недели. Сначала побег из Самары, затем каторжный труд на отца Николая. И последние дни я пытался собрать остатки своей империи и заставить их работать в прежнем режиме - получалось плохо. У меня постоянно складывалось ощущение, что я пытаюсь руками собрать воду. Стоило мне набрать полные ладони, как тут же все просачивалось сквозь пальцы.

- Ну, ты даешь! - Коля хохотнул. - Совсем забыл что ли про свои проблемы с биллингом?

- Каким биллингом? - Я сразу и не сообразил о чем он. - Ах, Сергей и Владислав. Их я не забываю никогда. Так что с ними?

- Батяня стрелку с ними забил в конце недели. Сейчас один из них в Европе что-то делает, вернется в пятницу, тогда и поедем. Зацени, батя сам решил с ними поговорить! Я и не припомню, чтобы он ради меня так суетился. Ты случайно не внебрачный ребенок? - Коля заржал как конь. Вот уж кого никогда не оставляло чувство легкости бытия. Я же гадал, зачем отцу Николая вмешиваться настолько глубоко в мои проблемы.

В течение всей недели я работал как раб на галерах. Нужно было запустить несколько цепочек, которые бы привели к нужному результату. Самым полезным оказалось договориться с одним популярным хакером о публикации якобы украденной переписки. На первый взгляд вполне бытовая переписка под нужным углом могла означать практически что угодно: от измены Родине до экономических преступлений.

Возьмем простую просьбу подогнать нужный товар по хорошей цене. Кто из нас не пользовался такими знакомствами? Если у вас есть знакомый продавец в магазине или оптовик, то можно воспользоваться их скидками и получить нужную вещь с хорошей скидкой. Но поскольку решение не принимается мгновенно, а каждое новое письмо не содержит всей полноты информации, то можно найти грешки в работе такого продавца, а просьбу подогнать со стороны пациента объявить соучастием в преступлении.

Или берется вполне обычный факт из жизни пациента: поездка на отдых, обладание каким-то автомобилем, недвижимостью. Дальше пишем статью, про то как нехорошо владеть борцу с коррупцией участком на 1200 кв.м., как бы упуская из виду, что это всего лишь 12 соток в садовом обществе и вовсе ни о чем не говорит. Отсутствие блика на окнах автомобиля можно объявить их оклейкой непрозрачной пленкой, что вроде как запрещено. Наличие хороших часов приравнять к преступлению. Отдых в эмиратах с подругой пусть и холостого человека - развратом, хотя понятно любому, что на отдых с девушкой ездят вовсе не нюхать цветочки.

Все зависит от угла зрения. Большинство не задумывается, что бывает и другая точка для просмотра. Обыватели-хомячки с удовольствием принимают чужое мнение, освобождая свой мозг от необходимости думать. На этом и строится большая часть манипуляций общественным сознанием.

И куда меньшая часть манипуляций строится по принципу осла из арабской сказки про Ходжу Насреддина: если все вокруг говорят, что осел - это лошадь, то и в самом деле это лошадь. Только вместо толпы на рынке выступает телевидение, радио, газеты, новостные сайты. Раз все они говорят, что жить хорошо - то жить хорошо. Если говорят, что плохо - значит, плохо. И не имеют значения твои личные ощущения. Опыт единицы ничего не значит для статистики. Так говорят СМИ, а значит так оно и есть. Воистину так!

Я не силен в метриках информационного фона, но накануне встречи с моими бывшими коллегами Николай скинул мне письмо из исследовательского центра. Буквально за неделю наша работа сделала больше, чем пытались сделать все СМИ, подконтрольные центру. Общественное мнение, как флюгер, сделало разворот и теперь колебалось в сомнениях. Все чаще появлялись комментарии, в том числе и вполне авторитетных товарищей, что рыльце-то в пушку у оппозиции, стоит ли в таком случае доверять им и менять шило на мыло. Но запас доверия у атакованных персон был еще велик, работы по его разрушению грозили затянуться надолго. Кроме того, наш противник перешел от оправданий к контрнаступлению. Еще больше грязи, еще больше вскрытых язв, должных уменьшить эффект от собственных найденных грешков. Меня начало тошнить от всей этой борьбы.