Александр Шелудяков - ЮГАНА

Перед отъездом Таня наказывала Югане, чтобы следила за ребятами и запрещала отлучаться далеко в тайгу. Старая эвенкийка обещала все наказы беспокойной матери исполнить, но в душе думала по-иному: «Молодые вожди не цыплята, чтобы их держать у дома в загоне или на привязи».

Кажется Югане – сбывается ее мечта. Верит она, что скоро вождь племени Андрей Шаманов и Таня должны привести в Улангай молодое племя, и будет оно на Обском Севере самым могучим и самым красивым.

В это раннее весеннее утро таежная природа дышала миром, любовью. В древних урманах вступил в силу могучий закон материнства. А вот над Улангаем нависла житейская туча.

Большая самоходная баржа остановилась у берега, напротив школы. Десять мужчин с топорами, ломами в руках сошли на берег, остановились у школы, начали разговаривать:

– Раскатаем мы ее за день или за два. А вот с погрузкой можем запурхаться, – говорил тощий, сухолицый мужчина.

– Эй, бригадир! – крикнул рыжеволосый паренек, обращаясь к сухолицему мужчине, – Котелок краски хватит на разметку стенных бревен…

– Должно хватить на стены. А на потолок и стропила – там, в ведре, сурик есть, – ответил бригадир, снимая с плеча старую брезентовую куртку и собираясь присесть на землю да поточить бруском топор.

Как и положено, дом ломают с крыши, а строить начинают с земли, фундамента. И вот два «верхокрышника» поднялись через школьный чердак и начали гвоздодерами срывать первые шиферные листы. Но тут, словно из-под земли, появилась седая эвенкийка. Она посмотрела на тех, кто был на крыше, и крикнула:

– Люди с большой железной лодки, уходи с крыши! Здесь хозяин Улангая теперь Орлан, молодой вождь племени Кедра. Он со своими охотниками сейчас будет стоять тут…

К школе торопливо подошли Орлан, Карыш, Ургек, Таян и остановились рядом с Юганой. На каждом был накинут легкий меховый плащ-наспинник, перепоясаны они были широкими ремнями-патронташниками, и у каждого на ремне в ножнах промысловый нож.

– Что нужно? – подойдя к ребятам, спросил бригадир. И тут же, посмотрев на парней, возмутился: – Чего тут базлаете, как безродные телята?

– Прикажите всем погрузиться обратно на баржу и плыть туда, откуда приехали, – сказал Орлан.

– Эй, бригадир, – крикнул с крыши рыжий парень, – покличь Афоню Пузанова, и пусть он из них каральки нагнет!..

– Югана говорит: люди с кривым языком пусть помолчат!

Эвенкийка вынула из ножен нож и, ткнув им в сторону мужиков на крыше, посмотрела на Орлана.

– Разбойничать в Улангае мы вам не позволим, – сказал Орлан бригадиру.

– Ой-ой, какой строгий молодой человек объявился, – крикнул с крыши рыжий парень.

– Пусть не каркают трусливые вороны! – сказала Югана и, посмотрев требовательно в глаза бригадира, пояснила: – Вождь Орлан не умеет много говорить, долго просить. Если вы не уйдете, то с вами будет говорить маленькое ружье из кожаного сапога…

– Ха-ха-ха, – закатился от смеха рыжий парень на крыше, – может быть, ружье не из сапога будет разговаривать, а из-под юбки… Держите меня, с крыши свалюсь от смеха…

– Топорищем их по заднице отхлестать!..

– Я спрашиваю, – спокойно начал говорить Орлан, – на каком основании вы приехали ломать здание школы?

– А на том, цыпленочек, – ответил бригадир – что наш бондарский директор совхоза желает из этой школы сделать столовку и закусочную с водочкой да селедочкой.

– Покажите разрешение на слом школы, – попросил Орлан, смотря в глаза бригадиру.

Югана одобрительно кивнула, а про себя подумала: «Хо, Орлан хорошо переговоры ведет с томтурами». Старая эвенкийка достала трубку и начала ее набивать, но вдруг ее руки замерли, и щепотка табака посыпалась мимо закопченной горловинки трубки. Правая рука Юганы легла настороженно на ремень.

– Никакой бумаги у нас нет. Не нужна она, бумага-то… Ваш совхоз давно уже развалился. А то, что от него осталось, объединилось с нашим совхозом. И это значит, что Улангая давно нет, не существует больше сельская точка… И вся эта земля, с разными халупами, строениями, принадлежит нам и нашему совхозу, – ответил бригадир задористо, но сам опасливо посматривал на Югану.

– У вас нет письменного разрешения сельсовета, а потому вы сейчас творите беззаконие. Я еще раз говорю вам, чтобы прекратили ломать школу и немедленно уезжали подальше от этих берегов. Иначе… – Орлан не успел договорить.

– Щенок вонючий, угрожать и пугать меня… Что «иначе»? А ну катись отсюда! – и бригадир, подойдя к Орлану, взял его за плечо, хотел толкнуть. Орлан, рослый, крепкий парень, на толчок не поддался, а, перехватив руку бригадира, отвел ее в сторону, как хилый сук.

И тут вдруг случилось неожиданное: Югана скинула с плеч куртку. На ремне у нее висела в расстегнутой самодельной кобуре ракетница, подаренная еще Костей Волнорезовым.

– Что это у нее там за пугач-игрушка? – присвистнув от удивления, спросил рыжий парень с крыши. – Эвон тебе, разбойница, с револьвером появилась!

– Мужики, так это же у нее самая настоящая ракетница, да, поди, еще заряжена…

– В маленьком ружье из кожаного сапога лежит много пороха, – спокойно сказала Югана и, помолчав немного, добавила: – Люди с большой железной лодки должны уехать из Улангая. Школу грех ломать. Пугать Югана будет того, кто первым замахнется ломом или топором…

– Приказываю всем до единого немедленно положить на землю топоры, ломы! – громко и четко произнес Орлан.

– А ну, мужики, перевяжем их всех веревками и в милицию отправим, – выкрикнул бригадир. Мужики готовы были ринуться, но все замерли как вкопанные.

Югана вскинула руку – прогремел выстрел. Над рабочими проплыло облако порохового дыма.

После замешательства и удивления рыжий парень подал команду с крыши, как с капитанского мостика:

– Всем укрыться в трюме эсминца! Спасайтесь, братцы!

Солнце не замечало радости или горя юганской земли, оно, как вечный небесный факел, освещая, грея землю, плыло по единому и неизменному курсу Вселенной. Слышало ли солнце земные голоса людей, которые благодарили его своими молитвами, гимнами, танцами. Жертвенной кровью вскормлены боги солнца, кровью людей и животных.

Югана стояла на берегу. Она смотрела на только что начертанный круг на песке, от которого в разные стороны отходили усы-лучи, бороздки, проведенные охотничьей пальмой, единорогом. На песке был нарисован символ солнца.

Старая эвенкийка ждала, когда над ней пролетит речная чайка и возвестит, что солнце готово услышать и понять голос земной женщины Юганы.

Чайки кружились чуть поодаль и охотились за мелкой рыбешкой. Но вдруг, откуда-то с окраины заброшенного селения, распластав крылья, вспарил в восходящих потоках орлан-белохвост. Югана смотрела удивленными глазами на вольную и гордую птицу.