Александр Шелудяков - ЮГАНА

– След Пяткоступа ходил искать парусный цыган, – сказала Югана и, достав из замшевого мешочка трубку, набила табаком, закурила.

– Вот, раззуди тебя щекотка, и этого потянуло на «могильное» золото, – рассмеявшись, сказал дед Чарымов.

– Вождь парусных цыган идет к нам в гости.

Разговор у Юганы с парусным цыганом Федором Романовичем Решетниковым состоялся вечером, при свете керосиновой лампы. Стояла эвенкийка у открытого окна, курила трубку. С береговой стороны доносился малиново-серебряный звон колокола: бу-у-ум-м-ам-м… Югана счастливо улыбалась. Сбылось ее желание: на берегу, у школы, прикреплен к трубе турника свободно плавающий в проушинах большой колокол, который раскачивается от ветра небольшим дощатым «парусом». Дунет ветерок в парус, качнется труба в проушинах заодно с колоколом, и поплывет по заброшенному поселку, береговым окраинам звон-перезвон.

Был отлит колокол Федором Романовичем и Громолом Князевым, кайтёсовским кузнецом. Надоумил Андрей Шаманов Югану, свалил со своих плеч заказ. «Они ведь, Югана, великие мастера. А я что? Опыта в литье колоколов нет».

– Говорит Югана много спасиба вождю парусных цыган! Шибко хороший голос у колокола! Такой серебряный голос бронзы боятся плохие духи, уходят, бегут далеко от стойбища человека.

Одна из главных причин, которая побудила эвенкийку дать заказ на литье колокола, такая: в прошлом месяце, как-то в полночь, прибежала Таня к Югане, плачет: «Милая, родная Югана, мне страшно… Вышла на улицу – ночь лунная, тихо. И вижу: стоит у ворот Костя. Манит меня к себе рукой. И вдруг под крыльцом затявкал щенок. Исчезло видение». И уточнила Таня, что не в первый раз она уже видит мужа, который обычно грезится стоящим у ворот.

И вот, как предполагала Югана, теперь колокол звоном священного металла будет в ночное время прогонять от людей Улангая плохие сны, видения, а также предупредит колокольный звон души умерших людей – жив поселок Улангай!

– Ходил я, Югана, на заброшенный старообрядцами-раскольниками Экильчакский Юрт, – рассказывал парусный цыган. – Покопался в том месте, где стоял дом Миши Беркуля. Пусто там. А вот на окраине, у берегового кержацкого кладбища, нашел одну любопытную штуку…

– Вождь парусных цыган встречался с Тунгиром?

– Нет, до заимки Тунгира я не дошел. Далеко это, – ответил старый цыган.

– Нашел золото? А может, нашел много серебра вождь парусных цыган?

– Не идет нынче серебро с золотом в мои руки. Но след вроде бы найден… Везу подарок в Медвежий Мыс для следователя Гриши Тарханова. Он с Иткаром Князевым ищет такие штуки… Просил подобное и меня собирать, если попадет на глаза. – Сказав это, старик наклонился, вытащил из-под скамейки вещевой кожаный мешок, развязал сыромятную тесемку.

Югана приняла из рук старого цыгана небольшую, но тяжеловатую ступку, литую из бронзы. Нутро ступки было залеплено черным наплывом.

– Хо, вождь парусных цыган принес шибко большой подарок Иткару-геологу! В таких ступках жрецы югов делали раньше лекарство…

– Эту ступку я поднял, Югана, в том месте, где Пяткоступ копал могильный холм, рядом с человеческими костями она лежала. Как узнал? На береговом наилке остались следы его сапог. Одна нога глубоко пашет пяткой землю…

– Какое лекарство в ступке присохло?

– Знаю, Югана: отковыривал я кусочки, пробовал на огне, в чашке с кипятком распаривал. Вроде бы густая нефть это.

– Большой геолог Иткар будет хорошо смотреть и думать, – спокойно сказала Югана.

Югане казалось, что не легкий ветерок раскачивает «парус» берегового колокола, а рука невидимого жреца.

«Красивую песню поет большой колокол! Жив Улангай, говорит он!»

Кто первооткрыватель юганской нефти? Такой вопрос часто приходилось слышать Иткару Князеву. И он обычно всегда отвечал, что первооткрыватель юганской нефти – человек без фамилии. Почему так считает геолог Князев? Да потому, что невозможно сейчас установить, кто в эпоху каменного века выплавил первую крупицу железа или меди и возвестил начало новой эры. Такая же история с обской нефтью в районе Вас-Югана и Югана. О том, что на Югане добывали нефть из мест самовыброса более четырех тысяч лет назад, давно известно археологам. В древних захоронениях изредка попадаются обломки горшков, остатки берестяных посудин, сплющенных в лепешку, рядом с которыми лежат затвердевшие, окаменевшие кусочки нефти. При раскопках древних стоянок в верховье Югана также установлено, что насельники юганские хранили нефть в берестяных, кожаных мешках. Какое было применение нефти в то стародавнее время? Нефть использовалась в войне, при стрельбе зажигательными стрелами; нефть использовали жрецы как лекарство, на нефтяной основе приготавливали различные целебные мази. И кто знает, где еще и какое применение находила нефть у наших далеких предков.

Ранним утром Иткар Князев вылетел на вертолете лесоохраны в район небольшой таежной речки Чагва, притока Чижапки.

Вертолет МИ-1 шел курсом на маленькую хантыйскую заимку Сенче-Кат, по-русски – Солнечный Дом. Если смотреть с птичьего полета, то заимка из трех уцелевших домиков похожа на помятые спичечные коробки, брошенные на береговую чистовину среди густокедровой тайги.

Приземлился вертолет на небольшой береговой поляне, вытоптанной лосиными копытами. Из года в год на эту поляну приходят лоси, олени грызть, лизать просоленную землю, в этом месте, года три назад, лежала соль, выгруженная с паузка для засолки рыбы атарменного лова.

Иткар остался на поляне с двумя большими рюкзаками, на одном из которых лежало зачехленное ружье.

Вертолет, будто перепуганный шершень, взмыл над землей, дал круг на прощание и ушел в северо-западную сторону, на Новый Юган.

Как только взлетела ввысь небесная лодка, к Иткару подошел седой старик хант, на морщинистом лице его сияла доброжелательная улыбка:

– Паче рума, Иткар!

– Здравствуй, Бояр Тунгир! – ответил Иткар на приветствие хозяина заимки.

Слово «бояр» сродни «аксакал», и говорится оно в знак великого уважения, почитания старшего мужчины.

Разместился Иткар у Тунгира. Избушка маленькая, с закопченными стенами. Два топчана застелены вышарканными лосиными шкурами, в головах вместо подушек лежала старенькая телогрейка. На столе из толстых кедровых досок чернел закопченный фонарь с лопнувшим стеклом. И рядом с керосиновым фонарем транзисторный приемник выглядел царем эпохи, господином века.

– Работает? – кивнув на транзистор, спросил Иткар.

– Маленько плохо. Горло у него болит. Хрипит шибко. Лечить надо. Новые «колбаски» надо, – пояснил старый хант.

– Привез я тебе, Тунгир, батарейки и лампу керосиновую с запасом стекол. – Иткар после непродолжительного молчания наконец насмелился спросить у старика: – Где у тебя, Тунгир, сын и дочь?