Иржи Марек - Паноптикум Города Пражского

Знаю, - подавился дымом Пехачек. (Я же знал, что эта сигарета меня как-нибудь да предаст, грустно подумал он. Этот идиот поймался!)

Вы хотели с его помощью подорвать нашу дактилоскопию, так?

Пехачек поднял глаза и тут же опять опустил их. Он молчал. Опыт подсказывал ему, что это самая лучшая защита.

- На эту кассу вы его навели, верно?

После долгого молчания советник Вацатко спокойно продолжал:

- Вы ее прощупали как раз перед вашим арестом, я правильно говорю? И хорошо все запомнили, этот Новак орудовал наверняка.

- Вы его уже?.. - вырвалось у пораженного Пехачека.

- Да, уже. Не стану вам лгать. Сперва это было сбило нас с толку, но потом мы вас раскусили. Отпечаток вашего большого пальца на стекле выдал Новака. Чудеса, да и только, верно?

Пан советник подсунул старому "медвежатнику" новую сигарету, а на прощание оставил на столе всю пачку.

- Пора бы вам, Пехачек, понять, что полиция как-никак учреждение серьезное и водить ее за нос можно недолго. Раньше или позже мы во всем разберемся.

Пан советник вошел в раж. "Медвежатник" Пехачек глядел в пол.

- Дактилоскопия - это наука, понимаете, Пехачек, с ней шутки плохи. Я сюда приехал только для того, чтобы увидеть вас и чтобы вы мне признались. Ну как? Будем составлять протокол?

Протокол составили, времени это отняло немного, а когда Пехачека уводили (при этом сигареты, естественно, исчезли со стола), пан главный советник глядел ему вслед и говорил себе: "Интересно, догадывается ли этот человек, что придумал уникальную вещь... Уникальную хотя бы потому, что больше она не сможет повториться! Догадывается ли он, что о нем будут писать во всех учебниках дактилоскопии?"

Камил Новак вернулся "на Боры" и опять стал работать с Пехачеком в той же самой мастерской. У них обоих было достаточно времени, чтобы обсудить и обмыслить все, что с ними произошло, и досыта наудивляться, до чего же это пакостная штука- жизнь. У них было достаточно времени, чтобы понять: слепая дама с весами и с мечом ничего не прощает. Тем более - посягательство на свою непогрешимость!

Это случилось на Вацлавской площади одним весенним днем, когда липы вдоль тротуаров благоухали, а влюбленные парочки стояли у рампы Национального музея, вслушиваясь в шум фонтана. Стояла прекрасная пора, но высокий насупленный господин в светлом костюме и лайковых перчатках явно не воспринимал ее прелестей. Он вдруг остановился, растерянно посмотрел вокруг себя, словно в глазах у него начало темнеть, и с болезненной гримасой схватился за сердце. Потом медленно, вяло осел на землю.

Как всегда в таких случаях, поднялась суматоха, столпился народ, несколько услужливых рук отнесло его в ближайший подъезд.

- Это кондрашка, - сказал пожилой толстый мужчина, - это она, уж я-то ее знаю.

И вздохнул, как бы заранее мирясь с мыслью, что когда-нибудь она настигнет и его.

- Ему уже конец, а нас он еще только ждет, - заявила дама в толпе любопытных, норовящих заглянуть в подъезд.

Наконец появился полицейский в шлеме, и у всех отлегло от сердца, когда официально строгий голос объявил:

- Прошу разойтись!

Но люди не расходились, напротив, толпа росла. Полицейский позвонил в "Скорую помощь", а пока вынул из нагрудного кармана этого человека, потерявшего сознание - или уже мертвого? - бумажник, чтобы установить его личность. Он чуть не отдал честь, когда установил по документам, что перед ним начальник отдела министерства общественных работ. Полицейский решительно зашагал в сторону домовых ворот, что заставило любопытных слегка попятиться. К счастью, долго препираться с публикой ему не пришлось, так как прикатила "скорая", а уж санитары с носилками знали, что надо делать и с человеком, потерявшим сознание, и с назойливыми зеваками. Когда машина, подпрыгивая на брусчатке, отбыла в больницу, полицейский отправился в участок на Краковской, чтобы доложить о происшествии.

Прямо из участка его послали на Винограды, где проживал начальник отдела, чтобы сообщить его супруге о случившемся, ибо начальство столь высокого ранга, как пан начальник отдела, может позволить себе обойтись без телефона.

Полицейский отправился туда без особой охоты, тем более что он толком ничего не знал: жив ли тот человек или уже числится в покойниках. Черт бы ее подрал, эту паршивую службу, думал он по дороге, что же мне им сказать? Скажу, что с ним ничего страшного, а они потом пожалуются, что я утаил от них его смерть. Намекну дамочке, что она стала вдовой, а супруг потом вернется домой - и тогда прощай повышение! Сами понимаете, начальник министерского отдела, большая шишка!

На всякий случай он наведался сначала к дворничихе, для полиции это всегда наипервейший и достовернейший источник полезных сведений.

- Вот это да! - сказала эта добрая женщина, молитвенно сложив руки. - И здорово его хватило?

Судя по ее жестам и интонации, она была бы не прочь, если бы пана начальника отдела хватило как можно более основательно.

- Я, пани, ничего не знаю; мне бы только узнать, что за птица его жена и вообще что у него за семья...

Пани привратница моментально выдала полицейскому подробнейшую информацию: этот начальник отдела - странный тип, бирюк, одного его вида можно испугаться, с женой он разговаривает редко и сурово. Хозяюшка у него молоденькая и такая субтильная, ну прямо из романа - на этом дворничиха сделала особое ударение, будучи большой ценительницей женской литературы. Это было ее тайной страстью: она знала все выпуски "Развратной простушки" и "Приключений графини Казальс" (правда, одиннадцатый выпуск "Приключений" она так и не сумела достать, но это мало что меняло, судьба графини и без него была достаточно бурной). У полицейского сложилось впечатление, что разбитый параличом начальник отдела был, в сущности, самим роком наказан за то, что грубо обращается со своей хрупкой супругой и небрежно здоровается с пани привратницей. Обогащенный этими сведениями, полицейский поднялся на второй этаж и позвонил.

Молодая дама, открывшая ему дверь, была облачена в лиловый халат весьма оригинального фасона. При виде мужчины в шлеме она сложила руки и прижала их к губам, словно желая подавить возглас.

- Позвольте доложить, милостивая пани, что вашему супругу, пану начальнику отдела, сделалось нехорошо на улице и его без сознания доставили в городскую больницу. Справки о его состоянии можете получить там же!

Он выпалил это сообщение, приняв стойку "смирно", и, если бы дамочка взвизгнула от восторга, он нисколько бы не удивился - после всего услышанного от дворничихи. Но пани пошевелила онемевшими губами, ее круглые глаза (во-от такие гляделки, как выразился впоследствии полицейский, описывая в участке свои приключения) распахнулись еще шире, и эта милая дамочка рухнула в обморок, полицейский только-только Успел подхватить ее в свои объятия.