Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга третья.

Что испытал, подумал и как поступил хозяин носа с котом неизвестно. Но дядя Саша недели две ходил с этаким распухшим, залепленным пластырем украшением неподвижного лица. Он просил его не смешить и не огорчать. В связи с травмой смеяться и плакать ему одинаково было больно.

С окончанием учебного года в поселковой школе городок заметно пустел. Мамаши вместе с детишками уезжали в тёплые края: к морю, к яркому солнышку, к дедушке с бабушкой, кто куда – все на подножный корм запасаться витаминами.

Оставшиеся в одиночестве мужики заглядывались на редких женщин, пили водку и закусывали теми же витаминами, но искусственными в драже из баночки. Витаминок там было много, а водки всегда мало и в поиске, где бы взять «ишшо», они выходили на бесперспективную охоту на улицу. Там солнце не палит, но светит круглосуточно. Всё видно и светло, но водки, как говориться «днём с огнём» не достать. Сухой закон. Магазины закрыты, да и деньги уплыли вместе с жёнами, а заначки… - зачем они эти заначки на острове, на котором объявлен сухой закон?!

Шило или спирт уже выпит. Кто его зажал - тот не даст: всё равно, на всех не хватит. Правда, можно попариться в бане, попить чай, пожевать сухари и баранки. Примерно так одна из компаний одиноких мужиков, в опустевшем посёлке Островном, проводила свой досуг.

Хозяин – старший лейтенант Соловей в своей квартире на четвёртом этаже пятиэтажки с друзьями втроём отмечал прибытие из отпуска своего кореша, уберёгшего до возвращения в городок бутылку водки. Её конечно, посмаковав, выпили. Кореш выложил все отпускные новости и впечатления. Молча маленько посидели.

- Пошли перед сном погуляем, что ли? – предложил Соловей.

- Я устал. Если не возражаешь, то я у тебя немножко вздремну, - попросился отпускник.

- Как хочешь. Вот диван. Дрыхни! Мы же пойдём на улицу, - сказал Соловей и с друзякой по лестнице они вышли на свежий воздух.

Улиц в городке практически не было. Пятиэтажные дома, похожие друг на друга словно близнецы-братья, разместились на каменистых уступах сопок, как воробьи на северной берёзке: все одинаковые и серые. От такой картинки даже слегка подвыпившему Соловью от радости петь не хотелось. На мусорке кричали чайки-падальщики, жужжали комары. Почуяв в крови праздно разгуливающих доноров спиртное, эти кровососы ошалели совсем. Им подвернулась дармовщина: выпивка и закуска – всё вместе. Наших героев комары окружили тучами и, несмотря на ощутимые потери под треском оплеух, они, разгулявшись, пировали.

Друзья отбивались как могли, но под напором кровососов были вынуждены бежать в свои пустые квартиры.

- Э-э-э, у меня квартира вовсе не пустая! Там отдыхает мой корешок, - подымаясь по лестнице, размышлял Соловей. – Чем чёрт не шутит, может у него на дне чемодана ещё что-нибудь осталось…. К тому же, я и ключей своих от квартиры не взял. А корешок спит крепко. Вот растяпа! – ругал сам себя старший лейтенант.

- А вот и четвёртый этаж, - обрадовался он и нажал кнопку звонка.

- Дзень-дзинь, - прозвучало еле слышно его срабатывание где-то там внутри квартиры.

- Никого! Тихо…- наверно уснул крепко. Ничего, разбудим! – и он постучал в дверь кулаком.

- Молчание.

- Постучим сильнее! И уже по двери ногой: бем, бем, бем!

За дверью – осторожные шажки на цыпочках и к глазку…. Но тишина, будто и нет никого!

- Ты что, совсем ошалел, открывай, чёрт бы тебя забрал! – заорал рассерженный Соловей.

- Тишина…. Только за дверью слышно испуганное, как у загнанной лошади, прерывистое дыхание.

Соловей хоть птица певчая, но теперь он стал яростным орлом. Шутки сказать, его в собственную квартиру не пускают!

Развернувшись задницей, со всего размаху он двинул ею по двери. Та с хрустом открылась. И, о наваждение! Над ним с топором в руках стоит в белой рубашке здоровенная бабища – повариха из тыловской столовой.

Бедный Соловей! – так и сел. Встать он не смог даже тогда, когда его забирал, вызванный по телефону, патруль.

Утром над его объяснительной запиской хохотал и не мог остановиться весь комендантский взвод. Гремиханцы рассказывали эту быль как анекдот. И не оправдаться бы Соловью ни за что, если бы его корешок слово в слово не подтвердил всё, что там было написано, изменив только подъезд дома и номер квартиры. Ему поверили, ибо перепутать подъезд и номер квартиры было легко.

Ну, а дверь…- её пришлось Соловью починить. С тётей Машей он помирился. Та после мировой за хорошую работу, говорят, ему даже стопарик поставила.

Жизнь не остановить и она шла своим чередом такая какая она есть, вернее, такая какой её делали люди.

Посёлок Островной расстраивался. В новые дома завозилась мебель, ширпотреб. Появились курируемые и не курируемые политуправлением очереди для приобретения качественных товаров – дефицитов. Очереди были на автомобили, квартиры, мотоциклы, книги, ковры, хрусталь, обувь и одежду.

Раз очереди – значит на всех чего-то не хватало. В военторге было всё:

- Для тех кто плавает государство не жалело ничего!

- Но не для всех.

- Для всех «ничего» не напасёшься!

А вот местный царь это «всё» имел в достатке:

- Конечно за деньги.

- Но без очередей!

- А остальные?

- Стояли в очереди, но не все.

- Не «все» - это кто?

- Это те, кто ближе к царю или те кто ему чем-то понравились.

- А кто же стоял в очереди?

- Да те – кто годами «рвали» друг другу глотку….

- Зачем?

- Зачем «рвать» или зачем «стоять»?

- «Зачем» и то и другое.

- Рвали потому, что долго стояли.

- Почему же так долго стояли?

- Потому, что ничего так и не получали!

- А остальные?

- «Остальные» в очередях не стояли.

- А почему?

- Потому что имели всё по блату!

- А политотдел?

- Политотдел не распоряжался, но курировал.

- А что лучше?

- Лучше курировать!

- Почему?

- Потому, что всё имеешь и ни за что не отвечаешь!

Дядя Саша Гремиханским царём ещё не стал, но по местным меркам возле царя стоял близко. Посему в очередях уже не стоял. Автомобиль он не покупал принципиально. Зачем?! Ездил он на казённом газике, да и куда ехать? Единственная Гремиханская трасса составляла одиннадцать километров пересечённой местности: асфальт, бетон, а в большей части чистая природа – сплошной камень. Другое дело «всё» остальное. Тем более если жена просит.

Дядя Саша шмуточником не был – чего не было, того и нет! Но… жена любила хрусталь. Один хрустальный звон дорогого стоит!

Накупил он этого хрусталя! – Целая буфетная горка – бери, владей и радуйся!

И радовался бы….

Как-то по случаю подарили подводники своему «дядю» списанный аварийно-спасательный плотик. Хотя рыбаком он и не был, но плотик достался даром – подарили, владей и баста! Взял он его почти ради любопытства. Моряки отнесли плотик к нему домой и положили на кухне рядом с горкой набитой хрусталём.