Макс Гурин - Новые праздники-2

Борис был высок и красив, и, судя по фотографиям, очень похож на деда, своего отца; очень трогательно смущался, краснел и, так же, как и я до определённого времени, не умел пересказывать анекдоты. Начинал хорошо и бойко, но потом смущённый собственной смелостью, смазывал самую «соль».

Пару раз он ночевал у нас с Милой в Выхино (мой первый брак, как и главный, то есть третий:), начался в Выхино — только по другую сторону выходящего там на поверхность метро) — как-то совпало, что родители были на даче. В одну из подобных ночей Мила, помнится, особенно громко и блядски стонала в процессе супружеского секса со мной. Вероятно, чтобы Борис врубился, как она любит и умеет ебаться:). Ныне Мила, как и я, в третьем браке; работает преподавателем на кафедре славистики в одном из американских университетов. Смешно.

Что сейчас с Борисом — не знаю. В мой Пединститут ему перевестись не дали. Кажется, в итоге его взяли в «Пед» во Владимире, где завершал своё образование легендарный Венедикт Ерофеев. Кажется, он его не закончил. Кажется, он осел потом в Питере; кажется, тоже играл там в каком-то театре; кажется, у него там появилась в итоге своя коммерческая палатка, а может это было уже опять в Москве. Может это всё происходит по сию пору — я не знаю.

Отца своего, деда Арнольда, он никогда не видел. Он родился уже после его смерти. Дед Арнольд не дожил до рождения своего третьего сына.

А когда он умер, он явился в сон к своей любимой дочери, моей маме, в тот момент беременной мной, и сказал ей, что я — наследник его…

Матерь моя долгое время по простоте душевной полагала, что он имел в виду литературные способности, но я знаю, что он говорил несколько о другом:

«…Случайность — не самый лучший товарищ на войне. Только на войне? В жизни у него тоже всегда были случайности. Почему-то стал журналистом… На заводе написал несколько заметок в многотиражку, а потом райком послал на учёбу в Институт Журналистики. Ведь хотел пойти в Институт Стали. Случайность: женитьба на Кире…»

Арнольд Одинцов «Рота».

Постепенно меня совершенно покинули надежды оставить Игоряшин Центр когда бы то ни было. Уже к Новому, 2004-му, году я стал даже находить в существующем положении вещей не только высший смысл, но ещё и всю жизнь вожделенную мною стабильность, что, в общем-то, весьма характерно для романтических героев, являющихся таковыми вовсе не по собственному желанию, а по воле Судьбы, то есть Бога-Ребёнка.

Пятидневная рабочая неделя с ежедневным вставанием в половине шестого утра — это практически идеальный режим депрессивного отеделения, где, как вы помните, мне тоже довелось побывать в пору своей бурной молодости. А вкупе с ведением здорового, не считая курения, образа жизни, да плюс прекрасная пора ожидания первенца с открыванием новых позитивных сторон друг в друге с Да — всё это обладало, несмотря на чисто физические трудности, блестящим оздоровительным эффектом:). Именно тогда я, кстати, и чувственно постиг, что демократия — дерьмо и Высшее Зло, и годится лишь в качестве сладкой иллюзии для быдла, что на самом деле и строят для него, не покладая рук, власть имущие при истинно тоталитарных режимах, как это, собственно, всегда и везде было и есть. В качестве же модели идеальной реальности — это вообще абсурд, сродне вытягиванию себя самого за волосы или прочих умножений нуля на нуль. Математика — хули тут говорить:)!

Все мои близкие женщины (а после определённого возраста всё у всех всё равно становится «просто»: жена, мать, да, если повезёт, дочь — всё), в принципе, были ужасно рады, что я работаю у Игоряши. Когда, например, я работал поэтом-песенником, даже на начальном этапе получая сотку грина за текст, пиша при этом их не менее пяти в месяц (и это ещё до дефолта!:)), моя мать искренне считала, что я во всём не прав и работы у меня, считай, нет. Когда же спустя 5–7 лет я стал работать у Игоряши за 250 баксов (половину того, что я, не напрягаясь, зарабатывал, будучи эстрадным текстописцем), въёбывая ежедневно, как папа Карло, та же мама постепенно начала видеть во мне человека. В принципе, хоть и с рядом оговорок, но Да тоже. Хули тут говорить. Она, ввиду беременности, наконец перестала бухать, и многие совершенно очевидные вещи наконец открылись и ей (у смайлика в жопе зашевеливается нечто истинно инородное). Какой из этого следует вывод? Да очень простой. Такой вывод, что бабам нашим, на самом деле, что, может, удивительно и для них самих, совершенно неинтересно количество приносимых нами денег. Они иногда говорят, конечно, что им интересно именно это, но, конечно же, как им это свойственно, врут, в том числе и себе самим. Интересно им соврешенно иное. Им интересно ежедневно иметь возможность удостоверяться в том, что их самый любимый мужчина (неважно, муж или сын) заёбывается как последняя сука. Впрочем, речь сейчас не об этом. А то, что женская природа изначально несовершенна — с одной стороны, чистая правда, а с другой — в принципе, мелочи жизни; культурный фон. Главное лишь, чтоб тот, кто на самом деле за всё отвечает, не забывал об этом.

И вот все, в принципе, были очень рады, что я работаю на работе, само нахождение моё на коей, наверное, можно сопоставить только с тем гипотетическим вариантом, при котором, допустим, Николая II-го бы не расстреляли, а Ильич, внезапно смягчившись, взял бы его к себе… полотёром:). Впрочем, я ж, ёпти, не только sapiens, но ещё и haber — поэтому я охуенно умел изо всех внутренних сил делать вид, что всё обстоит не так, как обстояло на самом деле. У меня простой принцип: да, я — Пророк; да, я — божий внук; да, я — Мессия, но… это ровным счётом никого ни к чему не обязывает. В этой-то жизни. Хотя потом, да, конечно придётся за всё всем ответить. Нет, не Максу Гурину, нет конечно. Хули там — Пластмассовая Коробочка. У меня посерьёзнее лица есть. Например, Я моё Истинное…

Короче, сидел я себе тихо в белом халате за компьютером в Центре детской неврологической инвалидности, делал потихонечку сайт, формировал потихонечку паству в сети интернет, да сам перед собой делал вид, что не дую я в ус, да, знай, смотрю себе в оба.

Иногда к Игоряше на работу приходила моя мама. Тогда Игоряша звал меня пить чай к себе в кабинет, и я вынужден был идти. В иные дни я старался избегать с ним излишне личных контактов, и он скорее всего ценил во мне это. Мы с ним конечно похожи. У нас в отделении был очень длинный коридор. Когда рядовые сотрудники видели меня издалека и со спины, они нередко пугались, принимая меня за «шефа». Ёбаный хуй, генетика, ёпти — что тут ещё скажешь!:)

Знаете, как всё это случилось? То, что я вспомнил, как на самом деле меня зовут? Всё вышло так. Буквально один день всё решил.