Марлен Хаусхофер - Стена

Потом вдруг на целую минуту все стихло, это было еще хуже грома. Чудилось, над нами стоит великан, расставив ноги и размахивая огненным молотом, и вот-вот опустит его на наш игрушечный домик. Лукс заскулил и прижался ко мне. Следующая молния и удар грома, от которого вздрогнул дом, показались облегчением. Разразилась сильнейшая гроза, но самое скверное уже миновало. Лукс, судя по всему, тоже так считал, потому что спрыгнул с лавки и залез под печку к Жемчужине. Белая шубка прижалась к красновато-коричневой, а я осталась за столом одна.

Поднялся ветер и завыл вокруг дома. Свечка замигала, и мне тотчас показалось, что воздух посвежел. Я принялась считать секунды между молнией и ударом грома. Если я не ошиблась в расчетах, то гроза все еще над котловиной. Однажды егерь рассказывал мне о грозе, которая застряла в котловине на три дня. Тогда я не очень-то ему поверила, ну а теперь думала иначе. Надо ждать, делать нечего. Целый день я провела внаклонку в малиннике, усталость давала о себе знать. Я никак не могла решиться лечь, но устала так, что пламя свечи расплывалось в глазах дрожащим водянистым кругом. Дождя все не было. Это должно было бы тревожить, но, к собственному изумлению, я была ко всему вполне равнодушна. Мысли сонно путались. Мне было страшно себя жалко, я ведь так устала, а спать меня не пускали, и я ужасно сердилась и злилась неизвестно на кого, а проснувшись, не могла понять — на кого же. В голове крутилась бедняжка Белла, картофельное поле, а потом я вспомнила, что оставила открытыми окна в городской квартире. Нелегко было убедить себя в нелепости этой мысли. Громко произнеся: «Да забудь ты эти проклятые окна», я проснулась.

От удара грома зазвенела посуда на плите. Должно быть, ударило совсем рядом. На ум пришли бомбежки и подвал, от прошлого страха застучали зубы. Воздух был таким же тяжелым и затхлым, как тогда в подвале. Я уж собралась распахнуть дверь, как взревел и застучал дранкой на крыше ветер. Не осмеливаясь ни лечь, ни сесть за стол, чтобы снова не поддаться болезненной дреме, я принялась мерить шагами комнату, заложив за спину руки и спотыкаясь от усталости. Лукс высунул голову из-под печки и озабоченно поглядел на меня. Я выдавила что-то успокаивающее, и он залез обратно. Мерещилось, что гроза длится уже много часов, а было всего-то полдесятого. Наконец между молнией и громом начало проходить все больше времени и я смогла перевести дух. Но дождя по-прежнему не было, а ветер все выл. И тут я внезапно услышала: где-то в дальней дали звонят колокола. Совершенно необъяснимо, но в вое ветра я явственно различала звонкий голос далекого колокола. Если только мне не почудилось, это был колокол деревенской церкви. Раз людей больше не было, в колокола звонила буря. Призрачный звук, я наверняка не могла его слышать и все-таки слышала. С тех пор над лесом прогремело немало гроз, но колокола я больше не слышала никогда. Возможно, его сорвало бурей, а может, звон только почудился моим измученным громом ушам. Наконец ветер улегся, с ним умолк и призрачный звон. Потом раздался такой звук, точно разорвали огромный кусок ткани, и хлынул дождь.

Я кинулась к двери и распахнула ее. В лицо ударили струи дождя, смывая страх и сонливость.

Снова можно дышать. Воздух свежий, прохладный и слегка пощипывает, как газировка. Лукс вылез из-под печки и с любопытством принюхался. Потом весело залаял, встряхнул длинными ушами и чинно вернулся к своей беленькой подружке; она мирно уснула, свернувшись клубочком. Я накинула плащ и помчалась сквозь влажную тьму в хлев, светя себе фонариком. Белла отвязалась и стояла головой к двери. Она жалобно замычала и прижалась ко мне. Я погладила ее по испуганно ходившим бокам, она послушно повернулась и дала привязать себя. Потом я открыла окно, дождь вряд ли мог залить в хлев: крыша укрыта елками. Белла же после всех ночных страхов заслуживала свежего воздуха и прохлады. Потом вернулась в дом, и наконец, наконец-то поняла, что тоже могу спокойно лечь. Кошка вылезла из-под кровати и забралась ко мне, через несколько минут я крепко уснула. Мне снилась гроза, и я проснулась от удара грома. Это был не сон. Не то вернулась прежняя гроза, не то на котловину обрушилась новая. Лил дождь, я встала закрыть окно и вытереть лужу на полу. В комнате — бодрящая прохлада. Я опять легла и немедленно вновь уснула. И еще несколько раз меня будил гром, но я снова засыпала. То гроза во сне, то наяву, и к утру мне стали глубоко безразличны все грозы вообще. Я с головой забралась под одеяло и уснула в конце концов глубоко и безмятежно.

Проснулась от глухого гула, такого я еще никогда не слыхала, и немедленно вскочила. Было восемь, я проспала. Прежде всего выпустила на волю измаявшегося Лукса и решила поглядеть, что бы это могло так громко реветь, рокотать и грохотать. Возле дома ничего такого не было. Ветром растрепало кусты и поломало ветки, на дороге стояли большие лужи. Я оделась, взяла подойник и отправилась к Белле. В хлеву — порядок. Гул шел от ручья. Я прошла немного дальше вниз и увидела стремительный желтый поток, несущий вырванные с корнем деревья, куски дерна и камни. Тут же на ум пришло ущелье. Стена запрудит воду, и луг зальет. Решила как можно скорее отправиться туда, но сперва следовало разобраться, как всегда, с домашними делами. Я выпустила из хлева Беллу. Прохладно, моросит, оводы и мухи не будут ей докучать. На поляне в лесу стоял высокий дуб. Когда-то в него уже попала молния. И вот она вновь нашла свою жертву. На этот раз старый дуб разнесло в щепки. Мне стало жаль его. Дубы здесь встречаются очень редко. Возвращаясь, услышала отдаленное ворчанье — судя по всему, гроза задержалась в горах. Может, она движется от котловины к котловине, все по кругу, точь-в-точь как рассказывал егерь.

После обеда мы с Луксом направились в ущелье. Дорогу затопить не могло, она проходит слишком высоко, но с другой стороны вода тащила деревья, кусты, камни и глыбы земли. Мой приветливый зеленый ручей превратился в желто-коричневое чудовище. Я едва осмеливалась глянуть туда. Один неверный шаг, скользкий камень — и в ледяной воде конец всем заботам. Как я и думала, стена задерживала воду. Собралось небольшое озерцо, на дне его колыхались луговые травы. Перед стеной громоздилась целая гора стволов, кустов и камней. Стало быть, стена не только невидима, но и непреодолима, ведь стволы и валуны бились об нее с немыслимой силой. Но озерцо было совсем не так велико, как я опасалась, наверняка через несколько дней от него и следа не останется. Завал мешал разглядеть, что происходит за стеной, вероятно, желтый поток тек дальше несколько спокойнее. Реки будут выходить из берегов, сносить дома и мосты, ломать окна и двери и вымывать из кроватей и кресел безжизненные окаменелости, некогда бывшие людьми. Они будут застревать на отмелях и подсыхать на солнце — каменные люди и каменные животные — меж валунов и обломков скал, всегда бывших камнем.