Франсуа Нурисье - Бар эскадрильи

Теперь Мезанж проводил большую часть своего время в самолетах. «Я наблюдаю за съемками в Викторине и в Венгрии, не считая группы, которая уже работает в Плесси-Бурре над семнадцатой и двадцатой сериями, — вот так-то! Ты не в курсе, Блез? Папашу Лукса прихватило на днях в «роллс-ройсе». К счастью, в предпоследний день его съемок. Все равно мне пришлось нанять кардиолога. Двадцать тысяч франков в месяц: он теперь не отпустит Лукса ни на шаг. Да, теперь что касается малышки Лакло. Надо, чтобы ты знал: ее ненормальный сделал ей ребенка. Она благородно предупредила меня, что с марта начнет толстеть. Или ты убираешь ее из следующих серий, или ты делаешь ее беременной. Я бы предпочел первое решение… Кажется, на съемочной площадке «Расстояний» ее муж был самым мерзким…

— Других исчезновений не предвидится?

— Есть еще одно исчезновение, о котором ты будешь сожалеть: Вокро. Правда, это еще не точно. У тебя была замечательная идея заставить ее в пятой серии петь! «Фаради» счел ее настолько хорошей, что предлагает ей выпустить пластинку, предлагает карьеру, выступление в зале Бобино, чего только не предлагает… У нее от всего этого закружилась голова.

— Так Луксу тоже предлагают фильмы!

— Он же не сошел с ума. У него табачный магазинчик, и он его не оставит. Если бы ты только его видел после обморока, в тот вечер! Он меньше боялся умереть, чем потерять роль: «Если Боржет узнает об этом, он меня съест… Молчок, ладно! Иначе, как старина Жок, в «Далласе»: в ящик!» — «Но вы же один из героев сериала, Лукс, почти ведущий! А Жок действительно умер!» — «Боржету на это наплевать, он меня сожрет. У этого парня достаточно воображения… Остерегайтесь его!»

Числа 20-го февраля, два месяца спустя после поступления романа в продажу, все кривые предвидений издательства Ланснера показывали: дело идет к тремстам пятидесяти тысячам экземпляров. Книга была в переводе в Германии, Испании, Италии и Голландии. Обед в зале «Империал» ресторана «Максим» собрал септет Боржета, Ланснера, Жозе-Кло, президента «Евробука» и президента телеканала, вокруг которых крутились Мезанж в перерыве между двумя путешествиями, Ларжилье еще более напыщенный, чем когда-либо, и мушкетеры пиара, которые выглядели очень хорошо: они приписывали себе весь триумф. Режиссерам простили их отсутствие — они заканчивали вдали от Парижа последние кадры очередной серии.

Пренебрегая обычаями, президент телеканала постучал по бокалу лезвием ножа и, прежде чем идти к столу, взял слово, прислонившись спиной к бару «Империала». «Дорогие друзья, «Замок» — это победа, возможно самая прекрасная из когда-либо одержанных франкофонным телевидением, и не только потому, что цифры не лгут, но и потому, что — на этот раз! впервые! — мы несем вместе с развлечением идею. Традиция крупных сериалов с гуманистической направленностью живет и здравствует — лучше, чем когда бы то ни было в прошлом. Со всех сторон к нам обращаются с просьбой дать им «Замок»… Нам есть чем удовлетворить запросы нашей публики до середины июня… Но только до середины июня! А потом… Потом, господа, у нас будут «кончаться запасы»… Можно ли допустить, чтобы иссякла надежда? Можно ли себе представить, что будут обрублены крылья у этого потрясающего творческого энтузиазма? Нет, не так ли? Будущее «Замка» тоже должно петь, должно здравствовать…»

«Он перебрал шотландского, — шепнула Элизабет на ухо Шварцу. — Откуда он вылез, этот пингвин?» — «Он занимался досугом в каком-то заводском комитете. Что-то, связанное с углем… Или в автомобилестроении, не знаю…» Шварц, будучи философом, рассматривал президента, опустив голову, поверх очков, съехавших на кончик носа, с удивленным видом, свойственным людям, страдающим дальнозоркостью. Послышался астматический свист главы «Евробука», и оратор, обеспокоенный, прервал свою речь, пытаясь понять, откуда исходит этот звук кипящего чайника или спустившей шины. Поняв, он впился глазами в строгое лицо астматика…

«Именно поэтому мы с господином президентом «Евробука» (жест рукой) решили продлить наш договор и приступить к созданию, причем как можно скорее, продолжения из десяти серий, первая из которых должна будет — я повторяю: должна быть готова к 1-му октября 1983-го года, после чего мы в силу обстоятельств — это будет лето — прервем нашу работу. А это значит, что с завтрашнего дня — завтрашнего! — будут возобновлены контакты с актерами и им будут предложены новые контракты, так же как и господину Ланснеру, если он захочет последовать за нами, как мы бы того желали, на новом этапе нашей истории. Мы обсудим все это во время нашего ужина. Но я уже сейчас поднимаю свой бокал, мадам, дорогие Президенты, господа, за новые серии «Замка», за захватывающие приключения, которые вы разрабатываете для нас, за часы приятного досуга, ярости, мечтаний и истины, которые благодаря вам мы сможем предложить малому экрану Франции…»

Тридцать две руки зааплодировали, семнадцать бокалов были подняты вверх, и жалобный вздох президента Ленена болезненно повис в тишине. Началось нечто вроде объятий начальства, довольно неловких, с каплями виски и шампанского на пиджаках, после чего все направились к большому овальному столу. «Ну теперь ты мне веришь? — бросил Ланснер Боржету. — Приходи завтра подписывать контракт. Ты увидишь: я тебе приготовил сюрприз… И постарайся удержать малышку Элизабет. Она мне нравится, эта девчонка…»

Максим Либрарьё Защитник в суде

3 марта 1983 г. Господину Жозефу-Франсуа Форнеро

Старина Жос, Во имя наших прошлых встреч всемером — столь редких теперь, таких редких встреч оставшихся в живых, что нас можно было бы посчитать забывшими друг друга, — я хочу поговорить с тобой о других семи гражданах (или, точнее, о шести гражданах и одной гражданке), которых тебе в ближайшем будущем следует опасаться. Я не считаю, что, отправляя тебе информацию, которую ты найдешь в этом письме, я что-то делаю неправильно. Ты достаточно часто консультировался у меня в прошлом, и это заставляет меня считать ЖФФ дружественной фирмой, судьба которой, как и твоя личная судьба, мне небезразлична. Добавлю также, что в данном случае мои действия носят частный, конфиденциальный, сугубо личный характер и что для содержащихся здесь выводов я, естественно, не пользовался никакой информацией, которую я мог бы получить в процессе моей профессиональной деятельности и которая в этом случае была бы секретной. Я просто пытаюсь осуществить синтез различных сведений, достоверных фактов и гипотез, чтобы привлечь твое внимание к выводам, которые следует из этого извлечь. Вероятно, ты в курсе большинства фактов, отмеченных мной, но, возможно, ты не смог, или не пожелал, связать их между собой и проанализировать. Я знаю, на фоне какого горя и, как я себе представляю, одиночества, разворачивается все это для тебя. Лишнее основание, старичок, для того, чтобы постараться помочь тебе.