Виктория Morana - ПОКОЛЕНИЕ «NET»

— Похвально, — покивал парень. — Прохоров ваш вообще очень правильный какой-то. До судов еще когда дело дойдет, а мы, если что, спасем ситуацию на месте!

С этими словами, наблюдатель оставил Лесю размышлять над уместностью активной защиты своих прав прямо на избирательном участке. Она вспоминала, что об этом говорили и думали ее друзья. Вот какой-нибудь Дима, который, очевидно, уже готовился, в случае надобности, взорвать избирательный участок, на котором работает, если там обнаружатся нарушения, был бы только «за». Он вообще был очень уж активным, деваться от его активности было некуда. А еще была Юленька, которая, как юрист по профессии, верила в возможность законного наказания нарушителей. Наверное, именно поэтому она хуже других переносила новости о том, как судья в очередной раз отказывал в приобщении к материалам дела о фальсификациях какого-то очевидного доказательства или не позволял выслушать штук этак 20 свидетелей имевшего место нарушения. Был еще ее мальчик, Тимофей, который выдвинул, однажды, невероятно креативное мнение: в случае, когда наблюдатель замечает нарушение, он должен каким-либо способом остановить голосование, сделав так, чтобы общий результат по участку был аннулирован. Тим предлагал, например, портить бюллетени из баллончика, срывать пломбы на урнах для голосования, а то и поджигать участок. Или это был уже Дима? В любом случае, срыв голосования — это уголовное преступление, так что идея была хороша только в теории.

До начала выборов оставалось еще полчаса, когда в помещение участка зашла крохотная девушка в пушистом шарфе. На вид ей было лет 16, поэтому ни наблюдателем, ни избирателем она быть не могла, да и кто же пустит на участок голосующих до начала самого голосования? Леся девушку проигнорировала и, как оказалось, зря. Буквально через минуту после ее появления, к женщине быстро подошел тот самый бравый наблюдатель.

— Леся, простите, но у нас тут ОЧЕНЬ странная ситуация, — зашептал он, косясь в сторону посетившей их девушки. — Вон там стоит еще один наблюдатель от Михаила Прохорова.

— Что за… — забыв об интеллигентности, пробормотала Леся и двинулась к девочке.

Когда Леся подошла, девонька дернулась и воззрилась на нее своими большими голубыми глазами. Так они и смотрели друг на друга пару секунд, прежде чем Леся решила все-таки заговорить.

— Доброе утро, девушка, мне тут сказали, что вы — наблюдатель от Прохорова, но тут явно какая-то ошибка, — начала она очень вежливо. — Наблюдатель от Прохорова на этом участке я, видите, вот мое удостоверение, я уже зарегистрировалась…

— Подозрительно, — протянул за ее спиной взявшийся из ниоткуда председатель избирательной комиссии, толстый мужик с залысинами, старательно прикрытыми жидкими волосами, и без руки. Искалеченная кисть была надежно спрятана в кармане брюк. — Вы, женщина, пришли очень уж рано, никто из наблюдателей такую рань не приходит…

— Да, я такая вся из себя необычная, — натянуто улыбнулась Леся, которой слова председателя не понравились. Решив не обращать внимания на мужика, она повернулась обратно к девочке. — А это у вас направление такое, да? — палец указал в сторону листа, который неожиданная наблюдательница держала в руках. — А где вы его получили?

— Ммм… — промычала девочка, и на этом ее ответ закончился.

— Как вы сказали? Где-где? — не отставала Леся.

— Да вот… тут вот… прямо тут вот… — отозвалась та. — Вчера. Здесь.

— У кого? — допытывалась Леся.

— Да, вот у этого самого господина, — кивнула головой девочка в сторону стоящего рядом председателя.

— Ох, — вздохнула молодая женщина, обводя взглядом всех присутствующих, коих вокруг них собралось уже достаточно много. — Я, к сожалению, не припомню ни одного правила, по которому направление наблюдателю может выдать председатель на избирательном участке, а не уполномоченное лицо в партийном штабе…

— Лесенька, вы не волнуйтесь, — подхватил ее за локоток бравый наблюдатель, придвигаясь ближе к ее уху. — Мы вас сейчас оформим, как представителя средств массовой информации, если желаете.

— Не желаю, конечно же! — возмутилась Леся, которая была о наблюдателе лучшего мнения, до того, как он начал мямлить и пасовать перед избирательной комиссией. — Я просто сейчас позвоню в штаб Прохорова, где нам всем точно скажут, кто именно на этом участке должен представлять этого кандидата. — с этими словами она полезла за мобильником, который предварительно потрудилась хорошо зарядить, а так же положить на счет крупную сумму денег, чтобы со связью у нее проблем не было.

— Скандальная вы какая-то, — глаза председателя сузились, но он уже отошел на пару шагов в сторону своего кабинета. — Скорее уж вы — фальшивый наблюдатель, я могу вас удалить.

Игнорируя выпад в свою сторону, Леся пыталась дозвониться в штаб Прохорова. Вторая попытка… третья… Леся посмотрела на часы, стрелки показывали 7 часов 45 минут. До открытия участка она должна была уладить это глупое недоразумение, но работники штаба, очевидно, еще сладко спали, не спеша подходить к телефону.

В это же время, пока звонки Леси оставались без ответа, председатель, пройдя пару кругов по участку, во всеуслышание объявил о начале процесса опечатывания урн для голосования. Молодая женщина, не отрывая от уха телефонную трубку, запротестовала в голос, напомнив всем присутствующим, что урны, по правилам, опечатываются в 8 часов утра, перед началом голосования.

— Звоните в свой штаб, девушка, — рявкнул председатель, игнорируя замечание. — Мы и без вас знаем, как проводить выборы, уж побольше вашего этим занимались.

— Вот и дозвонюсь… — прошипела Леся, оборачиваясь в поисках девочки, у которой ей требовалось узнать имя и фамилию, на случай, если штаб все-таки проснется и ответит. Вот только девочки на участке уже не было, никто и не заметил, как и куда она исчезла. — Ничего себе…

При работе на выборах 2011–2012 года многие наблюдатели сталкивались с одной и той же проблемой: непререкаемый авторитет работников избирательных комиссий, сопряженный с их возрастом и опытом в проведении процесса голосования. По признаниям самих наблюдателей, их замечания и просьбы по большей части оставлялись без внимания именно с мотивацией «мы знаем, как надо, в отличие от вас». Наблюдатели, работавшие на выборах в первый раз, а так же те, кто не был уверен в своих профессиональных знаниях, ощущали в такие моменты сомнение в обоснованности своих требований, в результате чего нарушения не пресекались и не фиксировались вовремя.

Наблюдателей, среди которых большинство было молодыми людьми от 18 до 25 лет, трудно обвинять в нерешительности. Однако аналитики уже неоднократно признали надобность в профессиональном обучении волонтеров для работы на избирательных участках, чтобы в будущем их знания и компетентность уже не вызывали сомнений ни у кого, включая их самих [47] - http://vk.com/ivlaw2012 .