Андрей Диченко - Аномалии.INFERNO

«ент… и.у.а.». —

Сергей, закончивший физический факультет почему-то сразу подумал о «ленте Мебиуса», которая, тем не менее, к метро не имела ни малейшего отношения. Однако, чем дальше, тем больше ему казалось, что он как раз таки попал — в эту самую ленту, подробно описанную в научно-фантастических произведениях. От безысходности и усталости Сергей присел на прохудившееся сиденье. Рукой он снял краповый берет и протер им вспотевшее лицо. На миг он закрыл глаза и попытался представить, что все это происходит не с ним…

Человек, одетый в камуфляжные штаны и черную кепку козырьком назад, ехал в троллейбусе, молча рассматривая то, что творилось за окном. Там, за мутным и исцарапанным матными словами стеклом, ходили люди, ездили дорогие и дешевые машины — признак беспощадной дифференциации жителей белорусской столицы, их деления на классы, упоминание о котором нервировало редких доморощенных белорусских националистов, обиженных на коммунистическое прошлое и постсоветское сломанное будущее.

Троллейбус отчаянно дергался, пытаясь не отставать от бурного движения в час-пик. Люди в нем шатались из стороны в сторону, словно деревья во время урагана. Иногда, по старой привычке, они проклинали водителя и вечные толпы в общественном транспорте. Всеобщее недовольство порою подогревалось, когда кто-нибудь случайно наступал на чужую ногу или на одну из многочисленных сумок, которые хаотически и в большом количестве, словно мины, устилали дно троллейбуса.

Минут через пять транспорт совершил очередную закономерную остановку, и парень в камуфляже пробился через толпу пенсионеров к выходу на относительно свежий уличный воздух.

Вышел он близ кинотеатра «Ракета», — существование которого носило парадоксальный характер: в одном из самых криминальных районов города (хутор «Серебрянка» прозвал его давным-давно народ) находился кинотеатр, в котором показывали ленты элитарного авторского кино, противного пролетарской массе и свету высшего общества. Причем отличие ого представителей этих двух категорий составляло лишь достоинство купюр в их кошельках.

На улице дул свежий ветерок, разнося редкий бумажный мусор, и было довольно прохладно. Пройдет еще немного времени — и уже настоящие суровые холода настигнут Беларусь, сковав тела людей, но не их души.

Парень зашел за кинотеатр и пошел дальше, закурив на ходу сигарету и натянув на лоб кепку, чтобы лицо его было тяжелее разглядеть при встрече с любопытным прохожим, таким же редким, как и работающий фонарь.

Шел он ровно, совсем не оглядываясь по сторонам, будто сам был родом из этих краев и четко знал, куда и зачем ему нужно было направляться. Так оно, в общем-то, и было. Парень то и дело поглядывал на часы — и было в его жестах нечто хищное, как и в одежде, так и в импульсивном поведении, скрытом за ширмой молчания и натянутого спокойствия.

Где-то там в гуще многоэтажек был один заветный подвал с помещением, оборудованным для тайных собраний, сокрытом от назойливых посторонних глаз. Раньше в этом подвале собирались городские комсомольцы и партийцы, проклинавшие растлителей идей великого Ленина и воспевающие светлое хрущевско-брежневское будущее, утыканное шахтами для пуска ядерных ракет и бетонными памятниками последнему и первому антихристу двадцатого века.

Вскоре парень подошел к человеку в широкополой шляпе и пальто, висевшему на нем словно как на призраке из английских сказок эпохи Просвещения.

Они молча пожали друг другу руку, и пошли дальше почти что нога в ногу, словно в молодости вместе служили в одной роте доблестной Красной армии.

Немного поблуждав по микрорайону и его переулкам, огражденным невидимыми стенами бордюров, они спустились по разбитым ступенькам в подвал с деревянной дверью, на которой куском мела кто-то аккуратно вывел свастику и популярное слово из трех букв. Символам на двери сопутствовал устоявшийся здесь навеки запах мочи и мирный треск битого стекла под ногами.

Миновав несколько сырых коридоров, покрытых трубами и стекловатой, они вышли к двери с обитыми жесткими листами железа. На стук дверь открыли, и посетители попали внутрь актового зала, предназначенного когда-то для комсомольских сборищ. В зале находилось порядка тридцати человек: мужчин и женщин, одетых во все разное и, казалось, ничего общего между собой не имевших. Они смирно сидели, запертые изнутри, и сейчас так же молча встречали взглядами двух своих соратников.

Парень в камуфляже молча пошел к потертой деревянной трибуне, находившейся в самом конце зала на небольшом возвышении. Над трибуной еще с давних времен красовался портрет «Вождя» и в незапамятные времена сшитый советский флаг. Парень снял кепку и, сложив ладони в замок, поднял их над собой и вытянул вперед. Другие присутствующие в зале внезапно встали и повторили то же самое. Наступило секундное молчание. Потом все с грохотом опустились на раскладные деревянные стулья, сцепленные по три штуки.

— Я рад видеть вас, избранные. С каждым месяцем нас становится все больше и больше. С каждым разом все более крепнет наша вера, с каждым годом к нам приходят все больше и больше людей! Филиалы нашего общества уже есть во всех крупных городах нашего поруганного фобиями Отечества! Не далек тот час, когда мы станем той темной силой, способной одолеть любые преграды на пути к абсолютной власти над миром! — Парень размахивал руками и уже не был похож на спокойного молодого человека, мирно проезжавшего в общественном транспорте среди серых людей, лишенных некогда красочной реальности. Он ритмично размахивал руками, как будто пытался сообщить миру о новых потрясениях, грядущих в час расплаты человечества за свои пороки.

— Нас, одаренных, всеми презираемых, ждет великая судьба! Вспомните, люди, как это было, когда вы только узнали о том, что подвержены Исцелению Виртуализации Человека. Вы казались всеми гонимыми! Многие так и не смогли смириться со своей великой судьбой и погибли, закончив этот отрезок жизни порочным самоубиением! Такому больше не бывать! — сказав все, парень на секунду замер. Остальные люди встали и начали кидать свои головные уборы вверх, параллельно скандируя имя: «Са-ша, Са-ша, Са-ша!» А он в ответ смотрел на людей и — улыбался, ведь он смог дать им веру во что-то новое, чего так не хватало каждому.

Внезапно в помещение ворвался человек, облаченный во все черное, с лицом, завешанным куском тюля. Все резко обернулись, и где-то даже послышался тихий, но заметный ропот удивления.

— Святой Початок проклял вас! — успел невнятно крикнуть незнакомец, готовясь кинуть в толпу боевую гранату. Орудие смотрелось грозно, но в то же время неестественно в руках у странного человека.