Джон О`Фаррелл - Мужчина, который забыл свою жену

— Итак, одиннадцатый класс, я рад вновь быть вашим учителем. Сегодня мы поговорим о причинах Второй мировой войны, — жизнерадостно начал я. — Мисс Кони, которая, как мне известно, заменяла меня, рассказала вам о Версальском договоре, который, безусловно, вызвал общее возмущение в Германии двадцатых годов, но сегодня мы обсудим, каким образом в крайней экономической ситуации рождаются крайние политические меры…

— Мистер Воган, сэр…

— Да, Таника? — Я с удовольствием продемонстрировал, с какой легкостью вспоминаю их имена. Хотя сколько же ушло времени, чтобы внимательно изучить фото из школьного архива и вызубрить подписи под ними! — Ты хочешь спросить о гиперинфляции в Веймарской республике?

— Не совсем. Вы теперь псих, сэр?

— Простите?

— Дин сказал, вы повредились мозгами, и вообще дело говно, больше ни хера не соображаете.

— Ну, во-первых, не могла бы ты не употреблять такие слова в классе…

— «Псих»?

— Да, и это тоже, но я имел в виду бранные слова. И, отвечая на твой вопрос, не скрою, что моё отсутствие в прошлом семестре объясняется довольно редким неврологическим заболеванием, от которого я практически оправился и которое никоим образом не влияет на мою способность обучать вас и рассказывать о закате Веймарской республики.

Я включил интерактивную доску и удовлетворенно отметил, как на экране появилось изображение банкноты в миллион марок.

— Да, но у вас же крыша съехала или как, сэр?

— Нет, у меня не съехала крыша, как ты любезно заметила.

— Но может, вы так, слегка трёхнутый теперь? Воете на луну и прочее такое говно?

— Нет, однако, пожалуй, через минуту взвою. Поскольку уж Таника затронула тему утраты памяти, стоит поинтересоваться, а возможна ли ситуация, когда целые страны разом теряют память. Именно поэтому так важно изучение истории…

— Тогда вы просто долбанутый, выходит? Вы шизик, что ли, сэр?

— То, что забывается в масштабах нации, влияет и на личность граждан, и на их будущий выбор. Мы, британцы, к примеру, предпочитаем помнить о событиях Второй мировой войны, в которой проявили себя геройски, и забыть о колониальных войнах и завоеваниях, которые не так уж сильно отличаются от устремлений Гитлера.

Это, должно быть, заставило их задуматься, потому что поднялось сразу несколько рук.

— Да, Дин?

— Но вы всё-таки психопат, сэр?

— Вы воображаете себя Мессией, сэр? Или собираетесь расстрелять посетителей «Макдоналдса»?

— Прошу вас, давайте вернемся к теме урока. Итак, отказ от демократии в Германии в пользу экономической безопасности способствовал росту популярности милитаристских взглядов…

— Вы их нашли, сэр?

— Нашёл — что?

— Ваши мозги, сэр. О нет — неужели они к вам так и не вернулись?

— Хотите печеньку, сэр? Помогает…

— А у вас пена изо рта идёт, сэр? Воды не боитесь?

— ВНИМАНИЕ! — рявкнул я. — ЭТО ЧЕРТОВСКИ ЛЁГКАЯ ТЕМА! ВОЗВЫШЕНИЕ ГИТЛЕРА И ЧЁРТОВА НАЦИЗМА — ЭТО САМАЯ ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ ИЗ ВСЕХ ЧЁРТОВЫХ ИСТОРИЙ, ЧТО Я ПРЕПОДАВАЛ! ЭТО ДАЖЕ ПОКАЗЫВАЮТ ПО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОМУ КАНАЛУ, ТАК ЧТО ИЛИ ВЫ, МАТЬ ВАШУ, БУДЕТЕ СЛУШАТЬ, ИЛИ МЫ НАЧНЁМ ГЛАВУ ЧЕТВЁРТУЮ ОБ ОТМЕНЕ ЗЕРНОВЫХ ЗАКОНОВ, ИДЁТ?

— Ого-о! — Таника получила доказательства. — Ёршик-Воган сбрендил.

После первого урока в одиннадцатом классе я в изнеможении рухнул в кресло и принялся размышлять над печальным открытием: мне недостаёт естественного авторитета, необходимого для работы с трудной подростковой аудиторией. Впрочем, младшие школьники были столь же непочтительны; откровенно говоря, те же самые выражения, но тоненькими голосками, звучали даже отвратительнее. В глубине души я это подозревал, но теперь страшная правда прорвалась на поверхность сознания: я вовсе не был тем учителем, которого обожают и помнят всю жизнь, — как я воображал, узнав о своей профессии.

Всё обеденное время я проторчал за рабочим столом, проверяя домашние задания, составляя планы уроков, а потом позвонил родителям одной девочки, дабы разобраться, каким образом у неё могли появиться проблемы с осанкой.

— Здравствуйте, это мистер Воган, учитель Джоди.

— А, Ёршик-Воган… Вы, говорят, умом тронулись?

Может, хотя бы в моих онлайн-мемуарах появилось что-нибудь положительное? Может, бывшие ученики вспомнили, как на их жизненные планы повлиял невероятно интересный урок о причинах Аграрной революции? Оказалось, что и в самом деле многие школьники обнаружили мою страницу в Википедии, но их комментарии о моём прошлом не отличались той академической точностью, которой славилась эта открытая энциклопедия.

К примеру, я сомневался, что действительно был «пятым членом «Аббы», играл на гобое и тамбурине в «Джимми, Джимми», подпевал и хлопал в «I do, I do, I do». Я с интересом прочёл, что, оказывается, в течение трёх лет второй чеченской войны сражался на стороне исламских боевиков, в итоге став представителем Ахмеда Закаева во время осады Грозного, но потом перешёл на сторону Российской Федерации, «потому что у них форма круче».

Стоило шестиклассникам проведать об этом открытом документе, как они, похоже, устроили соревнование, кто придумает самую абсурдную историю о жизни мистера Вогана до начала его работы в «Академии Уэндл». Оказывается, я был заместителем редактора журнала «Караван», но меня уволили за драку с главным редактором из-за качества нового «Спрайта». Мне было приятно узнать, что я самостоятельно выделил геном гигантского африканского барсука, но не слишком гордился тем, что угрожал покончить с собой у входа в штаб-квартиру «Нестле», если они не пообещают, что будут класть в «Кволити-стрит» побольше треугольных зелёных вкусняшек.

Просматривая эту документальную историю, я видел, как ежедневно новые факты вытесняли старые. «Джек Джозеф Нил Воган прежде был «Ингрид Фьола Йохансдоттир» известной хозяйкой ночного клуба в Вест-Энде, которая, несмотря на свои широко известные сексуальные подвиги с дипломатами Восточного блока во времена холодной войны, осознала, что родилась не в том теле. С падением Берлинской стены «Исландская Мата Хари» как прозвали её в Ми-5, не могла более добывать военные тайны коммунистов, предлагая им сексуальные услуги, и потому решила сменить пол и превратилась в мужчину, учителя истории в одной из школ Южного Лондона».

Я решил закрыть страницу в Википедии, но учитель во мне полагал, что тем не менее для детей это была довольно ценная возможность проявить творческие и литературные способности, определяя размытые границы художественного и документального жанров. Некоторые из подлинных фактов биографии, которые я сам разместил на страничке, всё же сохранились, но на фоне эксцентричных детских фантазий тоже казались забавным вымыслом.