Дэйв Пельцер - Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство

Я покачал головой, даже не пытаясь вытереть слезы с лица.

— Несколько лет! С тех самых пор, как выгнала тебя из дома. Черт, а может, она была права? Может, тебя действительно нужно было… Думаешь, мне легко? Знать, что мой сын находится в таком месте? — Папины глаза были настолько холодными, что, казалось, могли проморозить меня насквозь. — Поджог. Тебя обвиняют в поджоге! Черт, может, она права. Может, ты на самом деле неисправим.

Я смотрел, как оранжевый ободок на сигарете подбирается все ближе к папиным пальцам. Что я мог сказать?

— Ну что ж… — сказал отец, помолчав несколько минут. — Мне еще нужно машину вернуть. Я… это… — Он оборвал себя на полуслове и резко встал из-за стола.

На прощание я все-таки решился посмотреть отцу в глаза. Они оказались неожиданно усталыми и пустыми.

— Спасибо, что приехал повидать меня, — пробормотал я, надеясь, что мой голос звучал не слишком уныло.

— Ради бога, мальчик, постарайся не впутываться в неприятности! — бросил он в ответ. Уже стоя на пороге комнаты, папа обернулся и взглянул на меня: — Я очень многим пожертвовал ради тебя. И я устал; видит бог, я очень устал. Я сожалею о многих вещах в своей жизни. И тебе я могу простить многое, даже то, что ты сделал с нашей семьей, но поджог — поджог я тебе простить не могу. И никогда не прощу.

Он ушел, захлопнув за собой дверь. Я сидел и бездумно таращился на стену.

— Я люблю тебя, пап, — сказал я в пустоту.

За обедом, когда множество ребят толпились возле контейнеров с едой, сражаясь за каждую порцию, я тоскливо грыз салат и чувствовал себя невероятно одиноким. Только я был виноват в том, что мои родители были несчастливы. Только из-за меня они развелись, только из-за меня начали пить и только из-за меня отец — человек, спасший столько жизней, — был вынужден жить в убогой съемной квартире. Я намеренно выставил напоказ наш семейный секрет. Внезапно я понял, что папа был прав. Он все это время был прав.

После обеда, пока я мыл полы в столовой, ко мне подошел работник тюрьмы.

— Пельцер, к тебе посетитель, — сообщил он.

Несколько минут спустя я снова стоял перед маленькой комнатой. Глубоко вдохнув, я зажмурился и потянул на себя дверь, молясь, чтобы за столом сидела не мама. Проморгавшись, я понял, что ко мне пришла Лилиан. Она перегнулась через стол и тепло обняла меня.

— Как твои дела? — участливо спросила миссис Катанзе.

— Замечательно! Теперь замечательно! — радостно воскликнул я. — Вы даже не представляете, как… как здорово, что вы приехали!

Лилиан улыбнулась и сжала мои руки в своих ладонях:

— Дэвид, пожалуйста, успокойся и выслушай меня. Нам о многом нужно поговорить, поэтому будь внимателен. Отец уже приезжал к тебе?

— Да, мэм! — с готовностью ответил я.

— А ты не мог бы мне рассказать, о чем вы говорили?

Я откинулся на спинку стула и постарался представить встречу с папой от начала и до конца, чтобы ничего не упустить в своем рассказе.

— Может быть, он говорил о каких-то документах? Важных бумагах? — поинтересовалась Лилиан тем временем.

— Да вроде нет. Во всяком случае, я не помню, — ответил я, почесывая в затылке.

Миссис Катанзе сжала мои руки так сильно, что мне стало немного неуютно.

— Дэвид, пожалуйста, — взмолилась она. — Постарайся вспомнить! Это очень важно.

Перед глазами мгновенно возник образ отца, который раздраженно жалуется на то, что мама не дает ему покоя и требует подписать какие-то бумаги. Я попытался вспомнить, что именно он говорил.

— Папа рассказывал, что мама была права и он собирается подписать бумаги, в которых говорится, что я неисправим… — В последнем слове я был неуверен.

— Но он их еще не подписал? — подскочила Лилиан.

— Не… не знаю… — Я пожал плечами.

— Да что ж такое! — взорвалась миссис Катанзе. Я втянул голову в плечи, убежденный, что снова сделал что-то неправильно. Лилиан какое-то время смотрела в сторону, собираясь с мыслями, потом обратила внимание на мою реакцию. — Нет! Нет! Ты ни в чем не виноват. Дэвид. Просто… ты разговаривал с матерью? Может, она приезжала тебя навестить?

— Нет, мэм! — твердо ответил я.

— Хорошо. А теперь слушай меня внимательно, Дэвид. Ты не должен встречаться с теми, кого ты не хочешь видеть. Понятно? Это очень важно. Когда тебе говорят, что пришел посетитель, сначала узнай, кто именно приехал. — Лилиан замолчала, стараясь успокоиться. Я видел, что она едва сдерживает слезы. — Милый, я не должна говорить тебе подобные вещи, но… не встречайся со своей матерью. Она пытается убедить окружной суд, что тебя нужно изолировать.

— То есть оставить в тюрьме или что-то вроде того? В учреждении? Я про это знаю, все в порядке!

— Кто тебе такое сказал? — Лилиан резко побледнела.

— Женщина, которая занимается охраной психического здоровья. Она говорит, что работает со всеми детьми, которые попадают в Хиллкрест. Она меня все время просит дать согласие на… Точно! — Я вспомнил. — Вот оно что! Эта женщина говорит, что для меня будет гораздо лучше, если я соглашусь отправиться в учреждение.

Судя по выражению лица Лилиан, я сказал что-то страшное.

— Я думал, что, подписав бумагу, я просто обещаю, что буду вести себя как можно лучше, пока я здесь. Это не так, миссис Катанзе?

— Дэвид, это ловушка! Она пытается тебя обмануть! — В голосе Лилиан отчетливо слышались панические нотки. — Послушай меня! Я попытаюсь объяснить еще раз: твоя мать заявляет, что твое поведение в прошлом вынудило ее применять подобные дисциплинарные меры. И все потому, что ты был неисправим. Она хочет отправить тебя в психиатрическую лечебницу! — выдохнула Лилиан.

Я отшатнулся и недоверчиво посмотрел на миссис Катанзе.

— Это… в дурдом, что ли? — выдавил я, чувствуя, как начинает бешено колотиться сердце.

Лилиан вытащила платок из сумки:

— Я могу потерять лицензию опекуна, но мне… мне теперь все равно. Я разговаривала с мисс Голд, и мы думаем, твоя мать придумала весь этот план с психбольницей, чтобы оправдать собственную жестокость по отношению к тебе. Понимаешь?

Я кивнул.

— Твоя мама связалась с этой женщиной из охраны психического здоровья и наговорила про тебя всяких ужасов. А теперь я хочу тебя кое о чем спросить, только ты должен сказать мне правду, хорошо? Ты когда-нибудь устраивал пожар в гараже маминого дома? — осторожно поинтересовалась Лилиан.

— Нет! — воскликнул я. Затем опустил голову и сцепил пальцы. — Один раз… — Лилиан стиснула зубы, а я продолжил: — Один раз, когда мне было, кажется, четыре года, я раскладывал салфетки на столе перед ужином, задел свечку — и они загорелись! Но я клянусь, что это было не нарочно! Просто несчастный случай, миссис Катанзе!

— Хорошо, хорошо, — поспешила ответить Лилиан. — Я тебе верю. Дэвид. Но твоя мать… она все знает. И про кражи из магазина, и про побег, и даже про то, что у тебя были проблемы с психиатром. Мисс Голд переживает, что могла сказать твоей матери больше, чем той следовало знать… но она обязана держать миссис Пельцер в курсе событий. Что ж такое творится? Никогда прежде не видела, чтобы кто-то так отчаянно пытался отправить собственную плоть и кровь в…