Крис Эллиот - Плащ душегуба

Одно такое сообщество называлось «Замарашки». Полсотни его членов нашли себе пристанище возле реки Гудзон за свалкой на улице Ривингтон. Клан состоял из представителей обоих полов всех больших и малых народов (равные возможности в бандах малолеток были большой редкостью в те дни) в возрасте от двух до семи лет. Возглавлял банду свирепый шестилетка по прозвищу Цыпочка. Его правой рукой числился крутой мексиканский пацан Бамбино; третье место занимала пятилетняя чернокожая девочка, дочь освободившихся рабов, которая предпочитала, чтобы ее звали по крестильному имени – Молли Фря.

Прочесывая свалки в поисках пропитания, задирая бродяг и грабя прохожих при каждом удобном случае, Замарашки что было сил боролись за право на спокойную жизнь, затевая войну с соседними бандами лишь тогда, когда чувствовали, что кто-то покушается на их территорию, или если они чего-нибудь перенанюхались, или если шел дождь и прохожие были слишком мокрые и выскальзывали из рук.

Тлеющий очаг под навесом на улице Ривингтон почти не давал представления о дикой оргии предыдущим вечером, когда Замарашки устроили свою ритуальную дождевую пляску. Теперь же, наутро после убийства Франни Роз Мелочевки и Эммы Мэй Щепотки, они лежали тесными кучками, прижавшись друг к другу на жестком цементном гравии, служившем для них пляжем (весь песок из их района давно вывезли, чтобы расширить пляжи в Хэмптонс [23] Хэмптонс – курортный район в восточной части Лонг-Айленда (штат Нью-Йорк). Хэмтпонс называют «Малибу Восточного побережья». Здесь прекрасные пляжи, рестораны, магазины и клубы. Многие звезды, такие как Сара Джессика Паркер и Мэтью Бродерик, Гвинет Пэлтроу, Рене Зельвегер и Донна Каран, спасаются здесь от суеты Лос-Анджелеса и Нью-Йорка. (Прим. ред.) ). Их сон казался столь мирным и безмятежным, что казалось, будто они пребывают в летнем лагере, а не в ежедневной борьбе за существование.

Их страж и талисман Бутуз – странная помесь ирландского сеттера, бигля и дикобраза – принюхался к кромке воды и обнаружил крабовый панцирь, который стоило попробовать. Заглотнув добычу, Бутуз приметил большую кучу одежды, выстиранной накануне вечером. В запахе тряпья было что-то необычное. Он трижды громко гавкнул и встопорщил иголки, что означало интересную находку.

Молли Фря заворочалась на самодельной постели из всевозможного тряпья и, вытащив шипастую дубинку, приготовилась драться.

– Что такое? Внезапное нападение? Я им задам! Бамбино, проснись!

Бамбино сел.

– Что? В чем дело?

– Бутуз что-то заметил и залаял.

Бамбино вздохнул:

– Ну, небось нашел что-нибудь. А где Цыпочка?

– Уже почти здесь. Шевели тушкой.

Несколько членов банды проснулись. Детские тела, весьма мускулистые для их возраста, покрывала засохшая, местами растрескавшаяся грязь. Разномастные лохмотья, наскоро соединенные с помощью веревок, проволок и цепей, были призваны изображать юбки и рубашки. Ноги детей так загрубели и обросли грязью, что казались обутыми в черные башмаки. Разминая затекшие конечности, Замарашки потянулись и, рассовав предметы вооружения за пояса, пошли вниз к реке.

Цыпочка остановился возле черной груды тряпья, покрытой водорослями и грязью. Любой кусок ткани здесь весьма приветствовался. Подобный объект потребления был не только полезен сам по себе, за него на улице можно было выручить кругленькую сумму.

– Переверни-ка, – велел он.

Воспользовавшись палкой, Бамбино выполнил указание. Куча тряпья на поверку оказалась человеческим телом.

И оно все еще дышало.

Дети переглянулись, не зная, что делать. Если они обратятся в полицию, там решат, что это дело рук самих Замарашек. Конечно, для их племени было бы лучше столкнуть этого человека, пока он не пришел в сознание, в реку – пусть себе плывет до стоянки какой-нибудь другой банды. Окончательное решение было за Цыпочкой. Он прохаживался взад-вперед и размышлял. Несмотря на всю свирепость Цыпочки, в его характере была и мягкая струнка. Тут-то и настало время ей зазвучать. Цыпочка повернулся, скинул штаны и выпустил длинную тугую струю. Когда он закончил, стало ясно: решение принято.

– Эй, Резвушка! – крикнул он, сунул в зубы трубку из кукурузного початка и раскурил ее.

Бамбино и Молли Фря переглянулись. Они знали, что им предстоит выслушать еще одну «вдохновенную» речь предводителя. К ним подползла пухлощекая двухлетняя девчушка в подгузнике и тоже с трубкой в зубах.

– Да, сэр! – сказала она.

– Лети в столовку на Вишневой улице за несяком.

– Да, сэр.

– И найди кого-нибудь сменить тебе подгузник!

– Да, сэр.

Малютка унеслась на четвереньках, да так стремительно, что взрослый только бегом смог бы поспеть за ней. Цыпочка трижды хлопнул в ладоши, и Бутуз со всей остальной командой принялись вытаскивать тело из воды.

В 06.20 горстка зевак, привлеченная необычно ранней работой полиции, собралась у переулка на Двадцать шестой улице, между Одиннадцатой и Двенадцатой авеню. Прочесав район десятью минутами ранее, полицейские ожидали теперь приезда следственной группы и коротали время, поглощая кофе и колечки с мармеладом.

На этот раз трупы были обнаружены итальянцем, сборщиком навоза, катившим свою тележку с экскрементами в Вестсайдский перерабатывающий центр. В девятнадцатом веке навоз использовался для изготовления множества полезных в домашнем хозяйстве штуковин – особенно праздничных кексов с изюмом, женских зимних шляпок, накладных гульфиков и лобковых паричков. Перерабатывающий центр хорошо платил за собранное сырье.

Примерно в 06.22 к месту преступления подкатила коляска с Калебом, Лизой и Рузвельтом. Едва они вышли из экипажа, засверкали вспышки магния, оставляя клубы дыма, и репортеры из грошовых газет осадили прибывших.

– Скажите, это дело рук Крушителя?

– Злодей нанес новый удар?

– У вас роман с Лизой Смит?

– Правда ли, что у мэра жемчужная серьга в…?

– Уберите этих людей подальше! – приказал Калеб, и трое постовых вытолкали фотографов за ограждение. – Имена жертв!

– Мелочевка и Щепотка, сэр.

– Черт, я знавал эту парочку, – покачал головой Калеб, глядя под ноги.

– Я думаю, мы все знавали этих малышек, по меньшей мере разок-другой, если вы понимаете, что я имею в виду, – подмигнул сержант и пояснил: – Я говорю, что они проститутки, а мы все…

Калеб строго взглянул на него:

– Где они, сержант?

– В переулке, сэр.

– Отлично, опять переулок.

– Может, у него такой стиль? – предположила Элизабет.

– Я начинаю спрашивать себя: а есть ли в этом хоть какой-нибудь стиль?

Тедди украдкой извлек из кармана брошюру «Памятные изречения XIX века» Бартлета, заглянул в нее и сунул обратно. Затем он откашлялся и изрек: