Крис Эллиот - Плащ душегуба

Пока я ходил взад-вперед по своим апартаментам, вновь и вновь прокручивая в голове создавшееся положение, меня словно кирпичом ударило: «Иди!», «ЧЕ-тыре»… «ЧЕ-рез…»! Убийца, как я и подозревал, хитроумно зашифровал свое послание: «Иди через…»! Я так возгордился своим открытием, что наградил себя чувственным поцелуем в предплечье, как делал всегда, когда считал, что заслуживаю этого.

И все же мое озарение было омрачено физиономией с поблекшего дагерротипа, подписанного «Главный подозреваемый», который выпал из дневника Спенсера. Что бы это могло значить? Подробности расследования наверняка поразят чье угодно воображение, а то и вообще перетряхнут глубинные представления человечества о мире. Я несколько раз набрал номер сотового телефона Венделла.

– Венделл? Венделл? Ты меня слышишь?

Связь была неважной.

– У тебя голос, словно ты в сортире.

– Так и есть. Меня вот-вот разорвет.

– О, извини, я не вовремя?

– У тебя 30 секунд.

– Как публика?

– Полупусто. Такое время года. Знаешь, дети пошли в школу…

– Ну да, конечно. Ладно, не стану тебя задерживать. Я нашел кое-что действительно стоящее. В дневнике Калеба – снимок главного подозреваемого. Того парня, которого они считали Крушителем. Теперь я знаю, почему это дело так и не было раскрыто. Сможешь заскочить ко мне утром?

– Может быть. Если сделаешь мне оладьи.

– Не буду я тебе делать никакие оладьи. Позавтракай заранее. Я тебе не кухарка.

– Если уж я должен тебе помогать, ты мог бы по меньшей мере покормить меня завтраком.

– Эй, я не нуждаюсь в твоей помощи! Я просто хотел показать тебе снимок. У меня от него просто мурашки бегут. Невероятно, но я знаю, кто этот парень!..

Неожиданно на том конце провода послышался громкий треск, затем все смолкло.

– Венделл? Венделл? А, ладно, – сказал я. – Утром расскажу. Отдыхай!

Я повесил трубку и снова рухнул в свое уютное кресло. В течение последующих шести часов я играл в гляделки со знакомцем на дагерротипе. (Нет нужды говорить, что он выиграл.)

В тот момент, когда Рузвельт, Смит и Спенсер садились на Геральд-сквер в надземку, чтобы добраться до Кони-Айленда, маленькая Резвушка из банды Замарашек шустро ползла через бульвар; на ней был чистый подгузник, а в зубах она держала ручку небольшого ведерка.

Возле свалки на улице Ривингтон Замарашки собрались вокруг лежавшего в забытьи мужчины. Они уже обтерли грязь с его лица, но никому из них он не был знаком.

– Покушать, видать, он любит, это уж точно, – сказал Цыпочка.

– Мы рискуем, если оставим его здесь, – сказала Молли Фря, все еще держа в руках палицу. – Предоставьте его мне. Мы можем натолкать в карманы камней и утопить его.

– Камни денег стоят, – возразил Цыпочка. – А за эти карманы можно выручить целое состояние.

– Но он подвергает опасности все племя, – настаивала Молли Фря.

– Говорю же, поджарим его и съедим, – сказал Бамбино. Предложение встретило радостный отклик. – Этого толстопуза нам надолго хватит.

– Я сказал, у меня другие планы.

– Но почему, босс? – загомонили остальные.

В этот момент появилась Резвушка.

– Давай сюда несяк, – велел Цыпочка.

Бамбино забрал у Резвушки ведерко и передал главному. Тот поднес его ко рту и отхлебнул. Очевидно, эта емкость с пивом именно «несяком» и называлась.

– Слушайте сюда, – сказал Цыпочка, обращаясь ко всем. – Мы – свирепые и могучие Замарашки. Мы воруем, грабим и насильничаем. Не знаю, правда, что в точности означает последнее слово, но если нечто плохое, значит, это про нашего брата! И нет малолетней банды страшенней нас. А среди нас никто не любит вкус человеческой крови сильнее меня. Но я должен предостеречь вас, мои соплеменники, что за нами наблюдает невидимая сила. Сила, что ведет нас через битвы к победам и обеспечивает нам все те роскошества жизни, которыми мы наслаждаемся.

Тут Резвушка выплюнула отвратительный комок жевательного табака, который до сих пор держала во рту, подняла его, затолкала в свою трубку и закурила.

– Эта сила требует от нас кое-что взамен, – продолжал Цыпочка. – Проявлять доброту к другому живому существу – раз в год, всего лишь раз в год! – и тогда мы с чистой совестью можем продолжать жить так, как жили наши предки поколение за поколением.

Цыпочка воздел к небу ведерко с пивом.

– И я говорю: пусть сей уродливый куль бесполезной взрослой плоти будет нашим добрым делом в этом году. Будем же холить и лелеять его, пока он не обретет прежнее здравие и не отправится вновь своим путем. А когда мы исполним свой долг, мы сможем опять поджаривать бродяг и грабить невинных прохожих. Вот что решил я, ваш глава и предводитель. И да будет так!

Замарашки радостно заголосили все разом.

Бамбино поинтересовался:

– А потом мы его съедим?

Цыпочка пожал плечами:

– Почему бы и нет?

Затем он опустился на колени и поднес ведерко к губам незнакомца. Бамбино приподнял ему голову, и они влили пиво в глотку уродливого куля бесполезной взрослой плоти.

Толстяк закашлялся, потом застонал. Они влили еще. После того как толстяку все же удалось проглотить немного жидкости, его веки дрогнули, а на губах появилось подобие улыбки.

– Йо-хо! – слабым голосом произнес он.

Бездыханные тела Эммы и Франни были усажены за детский столик, что, по всей видимости, должно было изображать именинную вечеринку.

Лиза коротала время, наблюдая за двумя белобрысыми взъерошенными мальчишками, которые подпрыгивали и ерзали на сиденьях напротив.

– Я хочу на Сан-Францисское Землетрясение, Вонючку и Поезд-Лягушку.

– А я на Бешеное Смоляное Ведро, Землетрясение, Поезд-Лягушку и Чудной Фонтан.

– А давай сначала на Горячую Рыбожарку!

– А потом на Бешеное Ведро!

– Есть же еще Жуткий Электрический Стул!

– Да, пошли туда, а потом на Землетрясение!

Мальчишки едва сдерживали переполнявшее их волнение; Лиза улыбнулась, но, поглощенные разработкой планов на день, они лишь скользнули по ней взглядами.

– Тише, тише, дети, – проворчала их мать. – Умерьте ваш пыл и возьмите себя в руки. Помните, мама везет вас на побережье ради целебного соленого воздуха, а еще – чтобы прогуляться по променаду с другими представителями нашего крута. И вряд ли мы станем участвовать в каких-либо вульгарных развлечениях вроде Чудного Фонтана или Землетрясения.

– Да, мама, – сказали разочарованные мальчики; ветер энтузиазма, надувавший их паруса, сник до слабого дуновения.