Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в постель на год

Спустя секунду она услышала, как открылась кухонная дверь и в прихожей раздались шаги. Топот сопровождался ворчаньем Руби, которая громко кляла лестницу.

– Эти чертовы ступеньки станут моей погибелью!

Она ввалилась в комнату и грузно плюхнулась на стул.

– Почему бы тебе не купить лифт? – выдохнула Руби. – Я не могу ходить туда-сюда по пять-шесть раз на дню.

– Кто там внизу? – поинтересовалась Ева.

– Дерек Плимсолл с лесбиянкой.

Ева недоумевающее посмотрела на мать.

– Дерек Плимсолл . Ты его знаешь. Его по телику показывают, в новостях. В конце выпуска он всегда шутит и собирает бумаги.

Ева кивнула.

– В общем, там он и какая-то лесбиянка. Я только что дала им интервью, – Руби потрогала прицепленный к воротничку микрофон.

– Неужели ты выиграла в лотерею аккумулятор?

– Нет, мы говорили о тебе.

– Обо мне?! – изумилась Ева.

– Ну да, о тебе, – кивнула Руби. – Дерек Плимсолл читает «Меркьюри», как и все в графстве. Вот и захотел взять у тебя, по его собственным словам, «расширенное интервью для спецвыпуска».

Ева встала в кровати и затопала по матрасу с криком:

– Категорическое нет! Я лучше собственную блевотину слопаю! Иди вниз и скажи им, что я против.

– А волшебное слово?

– Пожалуйста! – заорала Ева.

Руби не привыкла, чтобы дочь на нее кричала, и всхлипнула:

– Я-то думала, ты обрадуешься. Это же телевидение , Ева. Значит, ты действительно особенная. Я не могу спуститься и сказать Дереку, что ты отказываешься от интервью. Он очень расстроится, возможно, его сердце даже будет разбито.

– Ничего, он справится, – махнула рукой Ева.

Руби тяжело встала со стула и, бормоча, зашлепала вниз по лестнице.

* * *

Вернувшись на кухню, Руби громким шепотом сообщила Дереку:

– Говорит, что нет, она отказывается, и для нее проще съесть собственную рвоту. – Повернувшись к Джо, старуха добавила: – У нас одно время была собака, которая так делала… омерзительно! Я ужасно обрадовалась, когда псина сдохла.

Улыбка Дерека померкла.

– Руби, я не могу уйти восвояси, не побеседовав с Евой. Я весьма опытный и уважаемый журналист. У меня есть профессиональная гордость. Поэтому, мэм, не соблаговолите ли снова сходить наверх и сообщить вашей дочери, что я брал интервью у каждой знаменитости, попадавшей в Ист-Мидлендс. Я вел бой с тенью с Мохаммедом Али, задавал Нельсону Манделе откровенные вопросы о его прошлой террористической деятельности и, да упокой Господь ее душу, флиртовал с принцессой Дианой. – Он наклонился и доверительно шепнул Руби на ухо: – И, клянусь Богом, она заигрывала со мной в ответ. Я чувствовал, что будь она без свиты, и мы бы выпили вместе, а потом… кто знает, что могло бы случиться? Я был готов, она была готова… – Он замолчал и похотливо подмигнул Руби.

Та восторженно вступила в сговор. Заговорщицки кивнула и отправилась обратно.

* * *

Ева нетерпеливо ждала отъезда микроавтобуса, но услышала только мать, болтающую с лестницей:

– Хорошо тебе, лесенка, стоишь себе и стоишь, а мне приходится по тебе вверх-вниз карабкаться. Да, знаю, ты поскрипываешь, но ты хотя бы деревянная. А когда поскрипываю я – скрипят мои живые косточки, и жуть до чего больно.

Еву это не удивило. Мать постоянно разговаривала с предметами обихода. Только вчера Ева стала свидетельницей тому, как Руби упрашивала: «Ну же, утюг, побереги пар, мне еще три Евиных ночнушки надо прогладить».

Руби оперлась о косяк, силясь восстановить дыхание.

Ева стояла на кровати, глядя на мать сверху вниз.

– Ну? – поинтересовалась она. – Почему они еще здесь?

– Ты не можешь сказать «нет» Дереку Плимсоллу! – прохрипела Руби. – Он брал интервью у принцессы Дианы, когда голубушка еще была жива!

* * *

Джо просматривала на экране камеры интервью с Руби. Ярко-алая помада создавала впечатление, будто изо рта старухи течет кровь.

Руби говорила:

– Ева всегда была немного странной. Не один год мы думали, что у нее с головой не в порядке. Представляете, она разыгрывала пьесы в саду, используя игрушечного кролика для немых ролей. Могла целый день так дурачиться, а я только изредка выходила посмотреть, что она там делает. Брала с собой вязание, чтобы время с пользой скоротать. Кстати, кролик играл из рук вон плохо.

Джо обратилась к Дереку:

– Нельзя использовать общие планы. Старуха так расставила ноги, что видны ее огромные трусы.

Джо была уже до чертиков сыта. Любовь к Киноправде сподвигла ее на изучение кинематографии в Голдсмите, но Джо надеялась работать с Майком Ли и импровизирующими профессиональными актерами, а не с простыми людьми. Перед камерой «уличные» безнадежно мямлили и без конца скатывались на клише вроде: «такой кошмар», «мы были в шоке», «я еще не до конца осознал произошедшее» и – затасканное до дыр – «я на седьмом небе».

Через пять минут, когда Ева так и не спустилась, Дерек сказал:

– Хватит зря терять время, я иду наверх. Давай, за мной!

Дерек слегка нервничал в предвкушении того, что его ждет наверху. В прошлом он пережил несколько неприятных неожиданностей, например, когда спросил у стотрехлетнего мужчины, в чем секрет его долголетия, а тот выкрикнул: «Дрочка!». Медленно поднимаясь по лестнице, журналист насвистывал бодрящий мотивчик из «Изгоняющего дьявола».

– Мы катаемся по тонкому льду, Дерек, – предупредила Джо, плетясь следом и снимая на ходу.

Одолев все ступеньки, Дерек прошипел Руби, стоящей в дверном проеме:

– Уйдите с дороги, вы заслоняете кадр!

И протиснулся мимо нее, отчего Руби пошатнулась.

– Милый кадр, как ты отталкиваешь с прохода старушку, Дерек, – прокомментировала Джо.

* * *

Ева увидела, как Дерек Плимсолл и незнакомка с камерой на плече заходят в ее комнату, и закричала:

– Мама, не пускай их сюда! Закрой дверь!

Руби не знала, что делать. Джо тоже растерялась: ей не нравилось происходящее. Симпатичная женщина в видоискателе была очевидно напугана, но Джо прежде всего удивилась яркости абсолютно белой комнаты. Освещение было превосходным, и телевизионщица не считала возможным выключать камеру, пока сюжет не завершен, а потому настроила баланс белого и продолжила снимать.

Ева спряталась под одеяло с криком:

– Мама! Мама! Звони Александру! Его номер в записной книжке!

Джо умудрилась на пару секунд запечатлеть лицо жертвы, прежде чем та накрылась с головой.

В кадр вошел Дерек и объявил:

– Я в спальне женщины по имени Ева Бобер – или, как называют ее десятки тысяч людей, Святая из пригорода. Меня пригласила в дом мать Евы, миссис Сорокинс, но сама святая – стеснительная и нервная особа, и она попросила, чтобы ее лицо не снимали. Программа «Сегодня в Ист-Мидлендс» с уважением отнеслась к ее просьбе. Итак, вот этот бугор на кровати и есть Ева.