Дино Буццати - Загадка Старого Леса

Проколо молчал.

— Знаешь, я вернусь в казарму, — продолжила тень чуть погодя, — в наш полк; кажется, сто лет прошло с твоей отставки. Найду себе угол потемнее и гулять стану только ночью, чтобы никто меня не видел. Да, мне будет стыдно, если кто-нибудь спросит: «Эй, тень, где же твой хозяин? Куда запропастился господин полковник?» Господина полковника больше нет, вот что мне придется ответить, именно так, его саблю ест ржавчина, ну а о нем самом лучше не вспоминать вовсе.

Клянусь, мне горько оттого, что я вынуждена тебя бросить, — прибавила тень, — но пеняй на себя. Позволь сказать правду в глаза, я ведь вижу тебя насквозь. Проколо, ты всех настроил против себя, и не отыщется ни единого существа, готового прийти тебе на помощь, ты вырыл ров отчуждения и возвел вокруг себя неприступную ледяную стену…

— Замолчи! — оборвал ее полковник. — Никто еще не дерзнул говорить со мной так. Хочешь распрощаться — пожалуйста, в добрый путь, иди на все четыре стороны и не смей докучать мне.

И тень действительно ушла. Не веря, что это возможно, Проколо даже не удосужился взглянуть себе за плечо. Когда он наконец обернулся, тени простыл и след. Свет от лампы ровно ложился на пол и стены, словно тело полковника было из стекла.

Проколо вскочил на ноги, с беспокойством осмотрелся вокруг и выругался сквозь зубы. Потом кинулся к двери, вышел с фонарем на лестницу, шаря взглядом по стенам, точно в поисках чего-то.

— Подожди! Вернись! — крикнул он хриплым голосом. На нижних ступеньках он заметил свою тень: она гордо вышагивала, приосанившись, с военной выправкой, стелилась вдоль стены, и на боку у нее висела длинная шпага.

Догнать ее Проколо уже не смог бы. Он видел, как тень переступила порог и, оставив дверь распахнутой настежь, растворилась в ночи.

Он подошел к окну, открыл ставни и крикнул в темноту:

— И даже дверь закрыть не удосужишься?

Но тень, разумеется, продолжала идти своей дорогой.

На полковника навалилась усталость, он облокотился о подоконник и, подперев голову рукой, уставился в пол; он чувствовал, как все вокруг обволакивает строгая тишина старого дома, наполненная загадочными звуками. Так он и стоял, прислушиваясь к неспешному ходу времени, непостижимого времени, чья власть крепнет час от часу и которое, разрастаясь, вбирает в себя человеческую жизнь, поглощает годы и становится все необъятней.

Бенвенуто очнулся от забытья. Открыв глаза, он на миг опешил, когда увидел у кровати пятерых чудовищ. Собравшись с силами, он сел. Кошмары сразу засуетились и стали пугать его жуткими гримасами, напуская на себя отвратительный вид и демонстрируя все свое мастерство. Мышь перестала точить балку.

— Кого я вижу! — воскликнул Бенвенуто, тяжело дыша. — А вы не заставили себя долго ждать… Тогда, в первый раз, три года назад, вы меня здорово напугали, но теперь зря стараетесь. С тех пор многое изменилось. Так что отцепитесь от меня… Ты, с гадкой телячьей головой, хотел покусать мне спину, однако стало светать, и ты обмер от страха… Уходите, вы что, не видите, я болею, это просто срам — пугать меня сейчас… попробуйте лучше, если только хватит смелости, заглянуть к дяде Себастьяно, ну давайте, постучитесь к нему в комнату… а меня оставьте в покое! Проваливайте… ясно вам или нет? Я все равно не боюсь! Ну и наглецы… да неужто вам не стыдно, и как только совести хватило заявиться сюда, когда я болею?

Как раз в этот момент распахнулась дверь. На пороге появился полковник Проколо, бледный точно полотно. Его было не узнать, в нем что-то переменилось, и даже морщины, казалось, расположились на лице иначе.

Это был уже не тот полковник, которого мы знали месяц назад, и даже не тот, каким он вышел из дома в девять часов вечера. С минуту он стоял неподвижно, вглядываясь в лицо мальчика, затем погрозил кошмарам кулаком.

— Вон отсюда, черт бы вас побрал! — рявкнул он. — Убирайтесь, гнусные твари!

Кошмары выскользнули из комнаты, Проколо запер дверь и вышел следом за ними на крыльцо.

— Прочь! И чтобы духу вашего здесь не было! — прогремел он уже из окна.

Кошмары смешались с темнотой.

Проколо постоял немного с фонарем в руке — возможно, чтобы перевести дух. Три минуты в доме царила тишина. Потом снова послышался мышиный шорох.

Проколо вздрогнул. Светя себе фонарем, он опрометью бросился в чулан — так быстро, словно кто-то гнался за ним по пятам, — схватил увесистый молоток, взбежал, перепрыгивая через две ступеньки, по лестнице на чердак. И оказался как раз над комнатой Бенвенуто, в пустом закутке, где ничего не хранилось. Полковник затворил за собой чердачную дверь.

Луч от фонаря заметался по полу и задержался у основания стены, где в дощатом перекрытии зияла большая дыра. Хромая мышь — та, что приходила к Бенвенуто, — грызла потолочную балку. Узнав полковника, она прервала свое занятие.

— Дело продвигается, как я тебе и обещала, — сказала мышь. — Не успеешь и глазом моргнуть, балка рухнет. Расчет верный. Она свалится точно на кровать, прямо ему на голову.

В темноте было слышно прерывистое дыхание полковника, он еле сдерживал гнев. И голосом, похожим на зловещий лязг цепей, он проскрежетал:

— Довольно с меня этих адских козней! Хватит! Он и так скоро помрет! А с тобой я сейчас покончу, надоело уже все это.

— Но ведь это ты приказал мне… — пробормотала мышь, вылезая из дыры, и шмыгнула в сторону.

— Ах вот, значит, как! Значит, это я приказал? — ухмыльнулся полковник и, присев на корточки, изо всех сил запустил в мышь молотком; он пробил ей голову, точно орех. Весь дом вздрогнул от этого удара.

Пол, столы, стулья и шкафы, оконные рамы, крыша, лестница и даже дрова, сложенные на кухне возле печки, — все они еще долго и протяжно скрипели.

А Бенвенуто между тем все слабел. Врач, приходивший в тот день дважды, дал понять, что наука уже бессильна.

Полковник в комнате мальчика долго не задерживался, заглядывал на пару минут и тут же исчезал. Запершись в кабинете, он сидел на кресле словно изваяние, с книгой в руках, и пытался читать.

Вечером Бенвенуто забылся тяжелым, горячечным сном. За окном моросил дождь. После ужина Проколо снова закрылся у себя в кабинете и, включив лампу на письменном столе, долго так сидел, и за его спиной совсем не было видно тени.

Прошло почти два часа, а полковник даже не пошевелился. Только его грудь вздымалась в такт дыханию, и тихонько шуршала накрахмаленная рубашка.

Около половины одиннадцатого Проколо внезапно вскочил со стула, точно его осенила какая-то мысль. Он сбежал по лестнице, вышел на лужайку и два-три раза кликнул Маттео. Ветер не отозвался, полковника это, судя по всему, успокоило, и он бросился в дом за плащом.