Джеймс Олдридж - Горы и оружие
- Название:Горы и оружие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Радуга
- Год:1984
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Джеймс Олдридж - Горы и оружие краткое содержание
В книге Дж. Олдриджа «Горы и оружие» читатель опять встретится с главными героями «Дипломата» — Мак-Грегором и его женой Кэти, а затем и с лордом Эссексом. Из борющегося Курдистана действие переносится в Европу, куда Мак-Грегор едет по просьбе своих давних друзей, иранских курдов, на поиски пропавших бесследно денег, предназначавшихся для покупки оружия.
Остросюжетная, насыщенная яркими картинами восточного и европейского быта дилогия Дж. Олдриджа — значительное явление в современной английской литературе.
Горы и оружие - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как будет «шорох» по-курдски? — спросила она тихо, словно кто-то мог подслушать.
— Какой шорох?
— А ты прислушайся.
На плоской земляной крыше что-то шуршало, легкий горный ветер шелестел там сухими былинками и палым листом.
— Гуш-а-гуш, — сказал Мак-Грегор.
— А как «бульканье»?
— Билк-а-билк.
— Шепот?
— Куш-а-куш.
— А храп?
— Кер-а-кер.
Кэти засмеялась.
— Помню, помню, — засмеялась она, устало приникнув к мужу. — Эти звукоподражательные удвоения — вот и все, что мне нравилось в курдском, да еще его чудесная образность: скажем жених будет «за руку взявший», транжир — «раскрыторукий», а отчим — «черствый отец». А как у них «красивый»?
— Сладкокровный.
— Я часто вспоминаю тот день в саду над озером Урмия. Как тогда ответила горянка мужу, прикрикнувшему на нее?
Сжимая в пальцах ее волосы, точно мягкую упругую траву, Мак-Грегор напомнил ей, что курд спросил жену разгневанно: «Ты кто — дьявол или джинния?» — И та ответила: «Я не дьявол и не джинния, я плачущая женщина».
Он ощутил, как на висок ему закапали теплые и непонятные слезы Кэти, и, прокляв мытарства, закрыв глаза, он попытался супружеским любовным способом отрешить мысль и тело от безнадежной жизненной неразберихи, а потом Кэти вытерла слезы и сказала успокоенно:
— Я ехала назад, твердо решив не ссориться с тобой. Но как же не ссориться, если мы так по-разному смотрим теперь на самое насущное?
Он услышал очень отдаленный собачий лай — первый звук, признак жизни, донесшийся до них за эти двенадцать нагорных часов.
— Скорее явится шииту его мессия, чем перестанут муж с женой ссориться, — отшутился он по-персидски.
— Ах, эти несносные персидские пословицы, — проговорила она сонно. — А знаешь, хоть и вялость дурацкая после истерэктомии, но хорошо, что не надо беспокоиться, вставать и вообще можно не думать и чихать на все. — Но прежде чем уснуть, она прибавила: — Так или иначе, а я найду способ вырвать тебя из всего этого.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Утром они двинулись дальше по грунтовой дороге вдоль гряды. С откосов начали уже постреливать. Порой винтовочная пуля звучно ударялась в скалы над головой. Дойдя до замерзшего горного озерца, они увидели, что издалека снизу, из глубокой долины, к ним поднимается всадник.
— У бегзадийцев до сих пор основной транспорт — лошади, — заметил Мак-Грегор. — Впрочем, возможно, это мул.
— О господи, — сказала Кэти. — Неужели нападет…
— Во всяком случае, это не Таха. Тот не унизится до чего-либо менее современного, чем джип.
— Нам бы укрыться куда-нибудь, — сказала Кэти.
— От курда в его родных горах не спрячешься, — сказал Мак-Грегор. — Лучше идти, как шли, и не спускать с него глаз.
Курд снял с плеча винтовку, опер ее прикладом на седло. Кэти понимала, какая нависла опасность; она боялась не за себя — за Мак-Грегора. Курды не более других склонны к убийству, но слишком много старых счетов сводится в горной глуши, и небезопасно здесь человеку, у которого в Иране есть враги. А за все эти годы участия в сложных политических движениях Мак-Грегор не мог не нажить себе врагов.
Пришпорив пятками свою костлявую, покрытую грязью туркменскую лошаденку, курд последние полсотни метров — по ровному — проскакал галопом. Лихо осадил лошадь, чуть не наехав на идущих.
— Ух ты! — гоготнул он. — Так и есть, они самые. — Точно мальчик игрушкой, он мотнул дулом винтовки на Кэти и спросил:
— Ты курманджийский понимаешь, госпожа?
— Нет, не понимает, — резко сказал Мак-Грегор.
— Давай подсади ее ко мне сзади, — предложил развязно курд.
— Ты бери рюкзак, мы за тобой пойдем, — сказал Мак-Грегор.
Сжав пятками лошадиные бока, курд своей винтовкой поддел и поднял тяжелый рюкзак, чуть не упав при этом с седла.
— Ух ты! Не иначе там золото. — И в продолжение всего пути вниз по долине он не переставал гоготать и горланить: — В мешке золото!
Они шли за ним около часа, пока не увидели речушку впереди, у крутого поворота. Курд гикнул, ударил лошадь пятками и пустился вскачь. С криком и хохотом он скрылся за поворотом.
— Прощай, рюкзак, — сказала Кэти. — Ускакал со всем нашим добром.
— Это всего лишь местное чувство юмора, — успокоил Мак-Грегор, продолжая шагать. Не дошли они еще до поворота, как оттуда лихо вывернул старый темно-синий джип и, проехав юзом ярдов двадцать, остановился. Кэти ухватилась за руку Мак-Грегора.
— Все в порядке, — сказал он. — Это Затко.
С сиденья спрыгнул курд, подбежал на легких, как у плясуна, ногах и влепил по сочному поцелую в обе щеки Мак-Грегора.
— Хвала аллаху, — театрально воскликнул курд, — до тебя дошел мой зов!
— Узнаю энтузиаста, — ласково улыбнулся Мак-Грегор.
— Х-ха! — внушительно выдохнул Затко. Курды-горцы называли его Удалец и «славный наш защитник», считая Затко своим лучшим воином. Он был одет в окаймленную вышивкой куртку, в рубаху с полосатым кушаком и широкие шаровары. Убранство полностью курдское, и только на набрякших маленьких ступнях были ковровые туфли из английского магазина «Маркс и Спенсер».
— А где Таха? — спросила его Кэти по-персидски. — Разыскал ты его?
Тахе, сыну Затко, шел двадцать первый год; он прожил в Тегеране у Мак-Грегора те пять лет, что проучился в школе, а затем в университете. Мак-Грегоры привязались к Тахе, но дочь их Сеси шестнадцатилетней девочкой влюбилась в него, и хотя влюбленность эту обуздали бдительным надзором и вмешательством, однако и Кэти и Мак-Грегор были рады, когда Сеси благополучно отбыла в Европу, а Таха вернулся к отцу. То есть к отцу он не вернулся. Таха был бунтарь: взяв с собой полдюжины студентов-курдов, он скрылся в горах над Резайе, поскольку хотел немедленной революции, а не стремился, как его отец, прежде добиться национального освобождения.
— Разыскать я его разыскал, — сказал Затко, прохаживаясь взад-вперед и похрустывая костяшками пальцев. — Сейчас он под Мехабадом, на пятое число они наметили похитить там полковника Размару.
— Похитить? Зачем это? — спросил Мак-Грегор. Иранского полковника Размару они оба знали и считали его другом.
— Эти мальчишки хотят взять Размару заложником за курдских студентов, арестованных в прошлом месяце в Тебризе. Представляете, глупость какая ребячья! — простонал Затко.
— Спаси и помилуй нас бог, — саркастически проговорила Кэти по-курдски.
— Завтра, — сказал Затко, — когда покончу со здешним делом, я съезжу заберу Таху оттуда, пока персидские жандармы не подстерегли его и не убили.
Театрально вздохнув, Затко вынул пачку американских сигарет, предложил Мак-Грегорам. Те отказались, а он достал мундштучок в форме трубки, воткнул сигарету торчмя, чиркнул персидской спичкой и задымил, словно бы задумавшись. Мак-Грегор понял, что Затко собирается что-то сообщить, но прежде хочет дать почувствовать всю важность этого сообщения. Наконец, повернув трубку чашечкой вбок, Затко выдул оттуда окурок и опять драматически вздохнул.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: