Петер Маргинтер - Барон и рыбы

— Надеюсь, в подходящем месте. Так вам действительно нечего мне сказать?

— К моему прискорбию, сударыня. Если бы я не помнил точно, что был в саду…

— Но перед этим вы летали с Теано?

— Да. Было очень красиво.

Под рубашкой Симон нащупал амулет. Он вытащил его и собрался было вернуть г-же Сампротти, но она попросила сохранить его. Выдержанное испытание не было ни последним, ни самым трудным. Впереди еще долгая жизнь.

— Помощи от него немного, — сказала она, — но мы, старики, привержены традициям. Наденьте его своему ребенку и расскажите ему обо мне. Может, ему понравится.

Симон задумчиво глядел на кусты, за которыми пряталась Теано, выжидая, когда ей можно будет вернуться в замок. Ждать ей оставалось недолго. На зубчатой крыше появился вырезыватель силуэтов в ливрее с развевающимися фалдами, замахал огромной пыльной тряпкой и прокричал что-то неразборчивое. Хозяева, бурно обсуждавшие на лужайке происшествие с Симоном, подняли глаза.

— Он крикнул «рыба»? — спросил Симон.

— Что случилось, Дун?

Дун исчез с крыши и через несколько секунд уже мчался по мосту им навстречу. Запыхавшись, он столкнулся с ними перед рвом. И Теано любопытство выманило из кустов.

— Рыба — барон — он шевелится! — только и сказал Дун.

— Так он не умер? — вскричал Симон.

— Наверху, в умывальнике, в комнате г-жи Сампротти! Я принес банку, он ведь не мог оставаться в тазу, хотел переложить его в банку, воды налил, хоть и думал, что он умер. А он плавает, как ни в чем ни бывало! Узнав меня, он махнул плавниками и высунул голову их воды. Да идемте же!

Симон первым кинулся в замок, за ним — остальные. На мосту остался лежать лишь стонущий Гиацинт ле Корфек. Он споткнулся о зонтик Саломе Сампротти.

Перед умывальником все остановились почтительным полукругом. Симон, в качестве секретаря барона лицо для этого наиболее подходящее, нерешительно кашлянул и осторожно шагнул к тазу. Барон, сардина длиной в пядь, подплыл к нему, поднял рыбью свою голову и поглядел на него невыразимо немыми рыбьими глазами!

— Дорогой барон, вы не умерли? — выдохнул потрясенный Симон.

В знак того, что он жив, барон высоко подпрыгнул. Только вода брызнула во все стороны, когда он плюхнулся обратно в таз.

— Прелестно! — пролепетала Теано.

— Дура! — буркнула Саломе Сампротти.

— Каким образом мы могли бы объясняться с ним? — задал практический вопрос Томас О'Найн.

— Дайте мне лист бумаги, — попросил Симон. — Посмотрим, сможет ли он читать.

Барон фон Тульпенберг вытащил из кармана рясы блокнот, вырвал листок и подал Симону.

— Что мы ему напишем? — полюбопытствовала Теано.

— Не голоден ли он, — предложила Саломе Сампротти.

Симон написал на листке: «Вы хотите есть?» и поднес его к краю таза. Барон коротко глянул, потом недвусмысленно разинул ротик.

Симон вспомнил, что незадолго до своей мнимой смерти барон пытался схватить муху. Поэтому написал дальше: «Хотите муху?» Барон выразил одобрение.

После чего вся компания отправилась охотиться на мух. Но хитрые насекомые явно предвидели такой поворот событий. Замок обыскали от подвалов до чердаков — безуспешно! Мокрица, добытая хоть и хромавшим после падения на мосту, но отважно участвовавшим в облаве Гиацинтом ле Корфеком, была бароном с отвращением отвергнута. Тогда Симону пришло в голову предложить голодающему другие яства. Он написал: «Крошки?» Особого восторга барон не выразил, но и не отказался. Теано уже поспешила на кухню, как явился Дун и гордо протянул на ладони горку белых муравьиных яиц. Лакомство для барона.

— Дун, я прибавляю вам жалованье! — вскричал в восторге барон фон Тульпенберг.

Барон мигом проглотил яйца и энергичными движениями хвоста дал понять, что его аппетит еще далеко не удовлетворен. Дун пошел в сад, дальше раскапывать муравьиные гнезда, а Симон письменно осведомился у барона, как тот относится к червякам. Барон выказал живой интерес. Однако в этот день ему пришлось удовлетвориться муравьиными яйцами, поскольку единственный дождевой червяк, которого в спешке удалось добыть, был едва ли для него съедобным: длиннее самого барона и ужасно толстый. Правда, казалось, что получив вторую, весьма обильную, порцию яиц барон насытился.

Тем временем наделенный организаторскими талантами барон фон Тульпенберг распоряжался по дальнейшим поставкам продовольствия. Муравьиными яйцами в будущем предстояло заняться Симону с Теано; Дуну было поручено утром отправиться насобирать червей в иле замкового рва (в высшей степени отвратительное занятие); он сам и остальные двое хозяев направлялись на передовую: на ловлю мух. Учитывая неуклюжесть Саломе Сампротти, ее в диспозицию не включили. Ей поручалось сидеть у таза и ждать, не выразит ли барон еще каких желаний. И все призвали во время совместных трапез высказывать любые, даже самые невероятные, проекты облегчения участи или даже спасения барона.

Принесли свежей воды. После кратких дебатов было решено отказаться от намерения выпустить барона в большую бочку на дворе замка, поскольку в мутной цветущей воде его могли подстерегать опасности, о которых люди и не подозревают. Симону показалось, что, несмотря на физическое благополучие, барон скучает, и было решено позаботиться о книгах и сделать для них подставку выше края таза. Проходившие мимо обязывались переворачивать страницы. Уже за полдником Томас О'Найн заполнил абонемент на известный журнал «La Pesgueria Catalan», [31] «Каталонский рыболов» (исп.) . выходивший дважды в месяц.

Настроение воцарилось бодрое, вновь ожили надежды. Счастливые тем, что барон пока жив, все воспринимали его рыбье обличье как меньшее зло и уповали, что, возможно, и тут найдется какой-нибудь выход. Поэтому Симон несколько удивился, увидев на следующее утро во время поиска муравьиных яиц расстроенное лицо Теано. Барон, которому все уже успели пожелать доброго утра, благополучно перенес ночь и бодро плавал по кругу.

— Тебя что-то гнетет, Теано? — спросил Симон, откладывая жестяную лопатку.

— Я, Симон, подумала о зиме! Сейчас есть эти яйца, и червяки, и еще мухи, наверное, но чем мы будем кормить барона всю зиму?

— Не говори о зиме! — Симон пришел в ужас. — До тех пор выход найдется! А если нет — ну что же, придется ему есть крошки!

Теано молча раскопала особенно богатую муравьиную детскую и лопаткой выбирала среди бегающих в отчаянии муравьев так называемые яйца, складывая их в приготовленный коробок. Симон задумчиво наблюдал за ней.

— Ты больше не такой, — начала она наконец нерешительно, — я имею в виду, не такой страшный, как тогда.

— Да, — подтвердил Симон.

Больше они об этом никогда не заговаривали.