Исмаиль Кадарэ - Генерал армии мертвых

Партизаны не спускали с моста глаз.

Четвертого солдата убили той же ночью, когда ранили и меня. Я совершенно ничего не помню, потому что пуля зацепила меня в самые первые минуты боя. Когда я пришел в себя, то увидел, что лежу на осле и осел медленно идет по мосту. Доски как-то странно скрипели под его копытами. Было утро. Серое осеннее утро. Словно оцепенев, я смотрел на бесчисленные металлические болты моста, проплывавшие мимо, и чувствовал, что мое сердце сжала тяжелая ледяная рука и не собирается отпускать.

Когда осел миновал мост и пошел по шоссе, я в последний раз взглянул на мост, дот, мрачные дома крестьян вверху, на плато, могилы товарищей у опор моста (новую могилу еще не начали копать) и деревянный сарай рядом, с издевательской надписью «КОФЕ — ОРАНЖАД».

Генерал уселся на обломок бетонного блока и закурил. Рабочие копали внизу, у опор моста, возле разбитых бетонных блоков, из которых торчали ржавые перекрученные железные прутья. Новый мост был выстроен в нескольких сотнях метров вниз по течению, там, где проходила новая дорога, возле фабрики по переработке масличных. На старой горной дороге росла дикая трава и кое-где пробивался кустарник.

Взрыв наверняка был необычайно мощным, подумал он. Мост взорвали посередине, и тяжелые обломки бетона полетели в дот, а некоторые даже перелетели через него. Возле моста стоял старый деревянный сарай, над входом красовались следы надписи «КОФЕ — ОРАНЖАД».

Неделю назад, когда они приехали сюда, сарай, так же как мост, дот и часть автострады, был наполовину разрушен. Рубероид, покрывавший крышу, был разорван в нескольких местах, а многие доски были оторваны или сгнили. Но два дня спустя из районного центра прибыл продавец автолавки местного управления общественного питания. Он привез с собой сигареты, коньяк и кофеварку. Это было очень кстати, потому что кроме пяти постоянных рабочих они наняли еще семь временных, и все они, включая шоферов, эксперта, священника и генерала, должны были провести здесь две долгие утомительные недели. Продавец разместил свою передвижную лавку в старом сарае, прибив в двух-трех местах доски и придавив камнями куски рубероида, чтобы их не сорвало ветром.

Это внесло некоторое оживление в их жизнь. По утрам рабочие, перед тем как взяться за дело, пили кофе или пропускали по рюмке фернета. Местные крестьяне, заинтересовавшись происходящим, часами напролет глазели на раскопки.

И сейчас генерал наблюдал за тем, как двое из них что-то объясняли старому рабочему, показывая на опору моста.

Кто же из них стрелял в часовых? — думал генерал всякий раз, когда видел крестьян, разговаривавших с рабочими или покупавших сигареты. Прошла неделя с тех пор, как они прибыли сюда, и генерал некоторых из них уже узнавал.

Поиски продолжались за мостом и около его опор. У опор были похоронены только часовые, а большинство могил было возле шоссе. Они располагались в ряд, одна за другой, возле ржавых обломков сожженных машин. Место было самое подходящее, чтобы подстерегать в засаде проезжавшие автоколонны. Именно это они и сделали перед тем, как взорвать мост.

Священник и эксперт поднимались по склону. Эксперт свернул к сараю, а священник подошел к генералу.

— Ну как? — спросил генерал.

— Все в полном порядке.

— Данные совпадают?

— Полностью.

— Послезавтра начнем копать по ту сторону моста.

Горные ущелья скрывал густой туман.

— К плохой погоде? — спросил генерал.

Священник кивнул.

— У албанцев есть пословица, — сказал он, — « в плохую погоду иди к хорошему другу».

— Значит, нам податься некуда, — сказал генерал, — в этой стране все двери для нас закрыты.

Священник закашлялся.

— У меня уже дня два побаливает горло.

— Ничего удивительного, такая сырость. Если и эта зима будет такая же, как прошлая, нам туго придется.

— Похоже, так оно и будет, — сказал священник.

— Мы провели здесь всего год с небольшим, а мне кажется, что целую жизнь.

— Основную часть работы мы уже сделали.

— Чем дольше все это тянется, тем невыносимее становится.

— Мы устали.

— Если бы мы закончили с горными стрелками летом, было бы легче.

— Да вот, не успели. Кто же знал, за что нужно было браться в первую очередь?

— Даже домой вы не съездили.

— Это верно.

— Все слишком уж затянулось. Мы надеялись, что закончим к концу весны. Самое позднее — к середине лета.

— Не наша вина.

— Похоже, «молниеносная война» может быть, а «молниеносных поисков» не бывает.

— Чем «молниеноснее» война, тем дольше потом приходится искать могилы.

— Мы застряли у этого проклятого моста и не можем двинуться с места.

— Я не понимаю, почему партизанам так нужно было взорвать мост, — сказал священник. — Они использовали его как хорошую ловушку; если бы его не было, не было бы и автоколонн и партизаны не могли бы устраивать засады.

— Тогда могил здесь было бы вдвое больше и мы торчали бы здесь не две, а четыре недели. Слава богу, что этого не произошло. Мне осточертел этот пейзаж и эти крестьяне, которые во все суют свой нос.

— Да, много их тут вертится, — согласился священник. — Похоже, они испытывают удовольствие от всего этого.

— Они меня раздражают, — сказал генерал. — Особенно этот старик со своим допотопным револьвером на поясе.

Священник закашлялся.

— Знаете что, — сказал доверительно генерал, — я, честно говоря, опасаюсь этих психопатов. Взбредет ему что-нибудь в голову, он вытащит револьвер и пальнет в тебя среди бела дня.

— От этого сумасшедшего чего хочешь можно ждать, — сказал священник. — Нужно быть осторожнее.

Вдали, в горном ущелье, громыхнули раскаты грома.

Генерал закурил.

— Мне, в общем-то, понятен интерес этих крестьян к раскопкам, — сказал он, — солдат, служивший в свое время в охране этого моста, кое-что рассказал мне перед отъездом. Сейчас, когда я сидел здесь один, мне уже не в первый раз вспомнились его слова.

— Мы напомнили им о войне.

— Да, судьба этого маленького, забытого богом села во время войны оказалась связанной с мостом. Он принес им беду. После того как его взорвали, наши каратели устроили здесь резню. Если бы моста не было, бедствия войны миновали бы это село. Но мост построили, и случилось то, что случилось. А теперь вдруг появляемся мы и ищем здесь останки часовых, охранявших мост, и других солдат. Наверное, это всколыхнуло их воспоминания, вот им и не сидится дома. Вертятся вокруг рабочих, покупают сигареты в сарае, именно этот сарай больше, чем что бы то ни было, напоминает им о войне, спустя двадцать лет он снова открылся в связи с нашим появлением.

Приближалось уже время обеда, когда работа застопорилась. Эксперт обсудил что-то со старым рабочим, потом подошел к генералу и священнику.