Жоржи Амаду - Большая Засада

Она без перерыва жаловалась, а в это время огромный Фадул встал с кровати, закрыл дверь и разделся. Голый, он казался еще больше, еще огромнее. Растянувшись на кровати, она искоса глядела на него: какой муж! Работящий и алчный, тщеславный и глупый, прямо как Халил Рабат, счастливый дурачок, рожденный, чтобы носить рога. А у этого к тому же хозяйство таких недюжинных размеров. Жуссара была завидной невестой: и лицом красива, и телом, и денег куры не клюют, и магазин тканей самый роскошный в Итабуне, и нахальство, и кокетство, и огонь. Чего еще желать неотесанному трактирщику, запертому в дремучей дыре?

Ему этот момент не казался самым подходящим для обсуждения потерянной вдовьей чести и ее восстановления, Турок молча, нетерпеливо слушал эту нескончаемую горестную литанию. Жуссара не остановилась даже тогда, когда он снял с нее сапоги, — приятная предусмотрительность. Она трогательно взяла на себя ответственность за фатальную ошибку.

— Это я виновата, я не спаслась бегством вовремя. Впрочем, это не важно. Все кончено.

Прежде чем она решила покончить с едва начавшейся забавой, Фадул растянулся рядом с кабоклой. Своей огромной, но нежной рукой он гладил ее груди, слегка сжимая их. Он коснулся ее задницы и слегка ущипнул, пробежав пальцами по бороздке. Жуссара затрепетала, вздохнула, прижалась к его волосатой груди, почувствовала дубинку между бедер и продолжила, изнемогая:

— Вы воспользовались мной, и я сама это позволила. Сейчас вы думаете, что я падшая женщина, и разве вы теперь захотите жениться на мне? — Она заговорила громче, утверждая ясно и четко: — Душой матери клянусь, что первый раз в жизни я так опозорилась. У меня никогда не было мужчины, кроме мужа. Я потеряла голову. Бедная я, бедная!

Голые ноги сплелись, бедра Жуссары приоткрылись, и голос снова ослабел:

— Я потеряла свою честь… Я в ваших руках… — Она погладила его по лицу и сообщила медовым голосом: — Но я все равно не раскаиваюсь, жестокий вы человек! Вы меня ослепили, соблазнили меня!

Эти слова заполняют душу и разжигают огонь в сердце, распаляют все, что есть между ног у настоящего мужчины, который чего-то стоит в постели. Несмотря на свое обычное в таких важных и щекотливых делах благоразумие, Фадул решил дать обещание, чтобы потом исполнить его — может статься, после уточнения и разъяснения некоторых деталей:

— Не волнуйтесь. Я на днях поеду в Итабуну, мы там поговорим и все решим. И не переживайте за магазин.

— Это правда? Вы займетесь магазином? Возьмете за меня ответственность?

— Не волнуйтесь. — И больше он ничего не сказал.

«Она приехала за мужем», — решил Фадул, слушая ее причитания. За мужем, который положит конец ее вдовству и возьмет на себя ответственность за магазин и его прибыль. Чтобы завоевать его, она пошла на риск, на кону были ее тело и честь. Что это — изощренная хитрость или святая невинность? Искренность или притворство? Пожирающая страсть или тонкий расчет?

Томная, благородная и романтичная Жуссара толковала о любви с первого взгляда:

— Я приехала сюда, потому что с того дня, как увидела вас на ярмарке, я сама не своя, ни о чем больше думать не могла — только о вас, это наваждение какое-то. А теперь я в ваших руках, от вас зависит, быть мне счастливой или пасть окончательно. — И она снова спросила: — Вы будете любить меня, или мне суждено стать отвергнутой?

Момент не располагал к размышлениям, выяснению отношений, подозрениям и сомнениям и уж меньше всего — к тому, чтобы брать на себя какие-либо обязательства. Вместо того чтобы ответить на этот настойчивый вопрос, Фадул заключил ее в объятия. Он не мог больше ждать ни минуты. Она подставила ему губы для поцелуя — полные, сочные, — смелый язык, зубы, созданные для укусов. Турок осторожно вошел в ее рот.

Что означала эта безнадежная страсть, это сумасшедшее соитие? Да ясно что — ведь как же Фадул будет теперь жить, лишенный дыхания, пота, головокружительного запаха Жуссары? Соединенные, сплетенные тела пересекли пески пустыни, воды океана, достигли конца света в томлении и наслаждении; две силы, два могущества, дикий жеребец и кобыла в течке.

Когда наступил вечер и Жуссара снова соорудила на голове узел и оседлала крапчатую лошадь, приведенную пажом — капризным и надушенным парнишкой, — Фадул наконец собрался поцеловать ее на прощание:

— Через несколько дней мы все решим в Итабуне.

Перед тем как выйти, Жуссара кинула на игровой стол, а точнее — на кровать, последний козырь. Надевая остатки кружевных панталон, нижние юбки и корсаж, черную блузку и черную юбку, порядочная и безутешная вдова предупредила, что подобное больше не повторится. Если кто захочет снова поиграть с ней в эту сладкую и опасную игру — так она выразилась, стыдливо опустив глаза, — должен сперва отвести ее к судье и священнику. Она не могла так распуститься, наставляя рога усопшему. Жуссара не изменяла Халилу Рабату при жизни и, чувствуя себя обязанной уважать память о нем, не могла давать повод для сплетен. Никогда у нее не было другого мужчины, кроме мужа; Фадул — первый и последний, это единственный раз, когда она, ослепнув от страсти, потеряла голову и отдалась. Нет, больше такому не бывать! Снова в постель — пусть даже с Фадулом, которого она любит, или с другим честным тружеником, который сделает ей предложение — а таких предостаточно, — только после того как все будет улажено честь по чести, на бумаге, и ни днем раньше. Супруга — да, любовница — нет. Ах, бедная я, бедная!

Она пришпорила крапчатую лошадь и поспешила в Итабуну в сопровождении своего непоседы. Жуссара везла хорошие новости. Даже если Фадул не пришел к определенному решению, не взял на себя окончательные обязательства, она умела читать между строк, угадывать намерения даже по голосу. Она не сомневалась, что Турок побежит за ней следом. Жуссара осталась в его коже, во рту, в груди, в дубинке. Ее незабываемый вкус с этого дня стал для него необходимым, несчастный уже не сможет жить, не обладая ею. Сомнений не осталось — можно вызывать священника и судью.

Фадул Абдала — жених видный. Она заранее узнала о нем в случайном разговоре с подругой детства две важные вещи: это работящий и ловкий торговец — в этом ему нет равных, да и мужское достоинство у него на высоте. Теперь она удостоверилась, что все это было правдой. Чтобы зарабатывать деньги в такой глухой дыре, как Большая Засада, нужно быть очень опытным и проворным коммерсантом. Ну а что касается дубинки, то уж ее вдова потрогала своими руками, ощутила собственной плотью, хвала господу!

Солнце еще не спряталось в водах реки, когда Жуссара исчезла в направлении Такараша, еще до того как на дороге появился первый табун ослов. Никто не видел, как она приехала, и никто не видел, как уехала. Только Корока, зайдя купить керосину, спросила: