Владимир Колковский - В движении вечном

— Молодчина, Галинка. Что значит… что значит, слушаешь — и душа, и сердце в цветах! — проставляя в журнал оценку, говорил довольно учитель. — Садись, пятерочка с плюсом.

И проводя ее слегка прищуренным взглядом до самого места, снова глянул рассеянно в журнал.

— Горанский! — теперь вызвал сразу, словно это была первая фамилия, которая попалась ему на глаза.

Историю Игнат также не открывал вчера. И на переменке, так уж случилось сегодня, он даже не глянул в учебник. Лишь во время недолгого ответа Галины просмотрел мельком первый абзац следующего вопроса, для этого хватило лишь нескольких минут. Решающим обстоятельством здесь было то, что доверчивый Колька не только разрешал держать учебники открытыми на уроке, но вдобавок к этому можно было и отвечать прямо с места, не выходя на класс.

— А с места можно? — спросил Игнат с холодком в сердце.

«А вдруг… нет?! — мельтешнуло отчаянно внутри. — Облом тогда, не выкрутишься…»

Но:

— Можешь начинать, — как всегда, добродушно согласился учитель.

И отлегло с души тот час: теперь лады!

Медленно вставая, Игнат толканул незаметно в плечо толстячка Михаську, соседа спереди. Тот уже знал, и через секунды его раскрытый учебник уже занимал специальное место на парте, которое для оперативности и удобства было даже помечено карандашной тоненькой риской.

Во всемирной истории отмечено немало выдающихся личностей, которые с успехом умели выполнять одновременно сразу несколько разных дел. Подобное свойство заметил в себе издавна и Игнат. Он мог запросто гладко рассказывать первый, ранее прочитанный абзац, зорко следить при этом за учителем и одновременно посматривать через плечо соседа, просматривать, запоминая, и абзац следующий… Первые разы он еще мог как-то запутаться, сбиться, но потом уже так навострился, что многие даже и не верили.

— Неужто и впрямь?… так-таки и не глянул дома историю? — покрутил удивленно чубатой головой и на сей раз Лешка-сосед.

— Глянул, глянул! — широко улыбнулся в ответ довольный итогом Игнат. — Только другую немножко… куда! — куда интереснее, Леха.

И понес победителем раскрытый дневник на отметку учителю.

Даже не добыв до конца учебный год, Биологиня навсегда исчезла из школы и поселка. На ее место в класс пришла Живёла.

— А я говорил! Говорил, что так будет, — выговаривал запоздало Игнат своим верным гвардейцам. — Помнишь, Лось?… а ты, Зэро? Говорил сколько раз: лихой брат, тормозни!

— Ну так, надо же было задать тону! — вспоминали тот час гвардейцы его собственные слова.

— Все он, малявка этот! — басил дипломатично лопоухий Лось. — Не закинул бы того жука ей за шиворот — глядишь, и теперь бы еще пели песни на биологии.

Теперь прежнее даже и вообразить себе нельзя было. У могучей Живёлы, которую Игнат со спины однажды принял за здоровенного дядьку, даже голос имел самолетные децибелы. Когда она запускала его на полную мощь, класс на минутку впадал в какое-то своеобразное оце-пенение.

— Не понять мне, девчатки, которые жалуются, — дивилась искренне она однажды. — Цепляется… Я в свои годы, помню, раз один сунулся — так и свиснула юшка с носа!

Все хорошенько запомнили, как грохотнула однажды лешкина парта, как долго собирал он потом по классу манатки. Вместе с тем Веру Андреевну уважали и даже любили многие. Она и пошутить могла, хоть изредка, грубовато обычно, но очень метко. Она была справедливая принципиальная учительница. Каждый знал неукоснительно и без всех известных на то исключений — ты получишь у нее на уроке именно такую оценку, которую заслуживаешь, и какая ее оценка у тебя в аттестате, точно такая же наверняка будет и на вступительных. В той мертвой тиши, что неизменно царила на ее уроках, слушали все, а объясняла она просто и очень доступно. Многие ее питомцы побеждали на различных олимпиадах, потому Веру Андреевну хорошо знали в республике, не раз приглашали принимать вступительные экзамены в самые престижные институты.

Не учить дома биологию теперь стало очень рискованно. Но как раз вчера Петрик принес обещанную фантастику, которую давно очень советовал прочитать. Петрик всегда советовал не зря, и в этом Игнат убедился с первой же открытой страницы, уносясь беззаветно в иные миры…

«Ай, тот раз вызывала, вряд ли сегодня опять. Начало четверти еще, вон столько пустых клеток в журнале!» — рассуждал он примерно так на переменке. И на биологии в тот день решил просто отсидеться, расслабиться, перевести слегка дух после хоть и на диво удачных в итоге, но чрезвычайно волнующих приключений на первых двух уроках.

Как вдруг:

— Сегодня начнем урок с разбора нового материала! — строго и значительно сказала в самом начале учительница.

И тот час екнуло сердце у Игната. Фраза эта на сто процентов означала лишь одно: во второй половине урока будет письменная контрольная работа по домашнему заданию. Вариантов всегда было не менее шести, но пусть себе и один, все равно списать у Живёлы было абсолютно невозможно. Это, положим, на истории доверчивый Колька, раздав вопросы, отдыхал безмятежно в своем учительском кресле, а на биологии грозная учительница сразу же занимала наиболее обзорный пункт в классе, зорко, не отрываясь ни на мгновение, следила за каждым.

— Итак, тема у нас сегодня… — говорила далее Вера Андреевна, но Игнат больше не слышал ни слова.

За все минувшие неполные десять лет у него ни разу не было двойки журнал. Он знал прекрасно, что это означало для него, как для отличника: «Тогда по любому трояк за четверть, и за год тогда боты, облом… пятерку не выставит!» — мелькало лишь одно лихорадочно в эти тревожные мгновения.

И вот тут…

То, что случилось потом, так красноречиво напомнило Игнату легендарное витькино сочинение на вступительных летом и гениальную его идею.

— Два часа битых мозги пряг, мучился… и как вспышкой! — не раз восклицал приятель с изумлением.

Что там два часа, когда все свои школьные годы Игнат наблюдал перед собою «ее»… Наблюдал непосредственно, не раз останавливал рассеянный взгляд и сегодня в начале урока… Но только в последнюю решающую минуту…

Он быстренько раскрыл учебник на домашнем задании. Нажав обеими ладонями изо всех сил, распрямил, пригладил. Затем положил его так во внутренний ящичек парты. Теперь необходимо было хоть чуть-чуть успокоиться.

— Приготовьте по чистому листку бумаги! — приказала немедленно учительница, закончив разбор нового материала. — Итак, пишем контрольную. Вариантов у нас шесть сегодня. Помечаем первый, второй…

Игнат дрожащими пальцами одной руки нащупал внутри парты распластанный страницами вверх, открытый учебник. Осторожно прижал его там, где отбрасывалась крышка, и где была «она»… Она, она! — его теперь единственная и последняя надежда.