Владимир Колковский - В движении вечном

— Физикой или… х-х…

Он, конечно же, хотел сказать сейчас очень коротко, на едином дыхании. Но для этого сейчас необходимо было употребить очень грубое слово. Слово хорошо известное, но отец никогда не употреблял таких слов в присутствии домашних. Очевидно, вследствие этого он притормозил, как бы подыскивая, и в итоге сорвалось слово похожее, но куда более мягкое слово:

— Так чем ты туда приехал заниматься? — вдруг перебил неожиданно батька. — Физикой или… х-херней?

И тот час все прояснилось, встало на свои места.

Ошарашенный прямотой внезапного вопроса, Игнат осекся на полуслове. Он замолчал тот час. Он ничего не ответил, он отвел взгляд в сторону. И в тот вечер он больше уже ничего не рассказывал.

Это случилось точь-в-точь, как тогда. Как тогда в раннем отрочестве после больших хоккейных побед, случилось в родном школьном «пазике». После грубоватого учительского «мо-оже…», — эйфория мгновенно рассеялась. В одно мгновение все встало на свои места.

И вновь предстали мечты детские.

Мечты и реальность.

Романтика… какая, к черту романтика?

Открытия… какие, к черту открытия, какие перевороты в науке плюс «что-то такое»… Он шалопай, сачок, двоечник, он «человек безалаберный», он борется не на жизнь, а на смерть со свихнувшейся ведьмой за ее жалкую закорючку, вот! — вот что такое его блистательная победа без восторгов взахлеб.

Он покинул родной поселок на гребне, а оказался на дне, на том самом дне, откуда путь далее лишь в пропасть.

Физическое тело после прекращения воздействия других тел движется свободно, по инерции. Для существенного изменений его движения нужно новое существенное воздействие, иначе говоря, внешний толчок.

Вырвавшись и «победив», Игнат также оказался как бы в свободном полете, по крайней мере, на время каникул. Ведь каникулы для того и предназначены, чтобы забыться, вздохнуть свободно, помочь отвлечься на целых полгода от такого волнующего важнейшего события, каким является в жизни каждого студента каждая очередная сессия.

По дороге в родной поселок Игнат не думал о будущем вовсе. Ведь он уже ощутил себя на все сто в адовой пропасти, как бы пережил в одночасье последствия катастрофические, и вдруг нежданное молниеносное освобождение! Именно, именно это сейчас было настоящее, и это надо было пережить сполна, этим необходимо было насладиться всецело.

А дальше?

А дальше посмотрим.

Тем более, что впереди каких-то завалов дремучих не предвиделось. Экзамен последний, механика зависшая? — но это мелочь, знакомо, да и Валентин Дмитриевич… Дядечка свойский, холява полнейшая, здесь трояк верный. Трояк верный, как минимум, а больше и на фиг? — коли стипендия плакала… А до следующей сессии еще целых полгода.

Такова была в тот момент текущая мысленная цепь рассуждений главного героя. Итак, со всей очевидностью «свободный полет» его продолжился бы и далее. Продолжился бы вроде как по инерции, непредсказуемо. Но уже в первый день каникул… В первый же день каникул состоялся тот самый вечерний субботний разговор.

И это было воздействие.

Воздействие подлинное, воздействие прямое. То воздействие именно, что не просто изменило слегка дальнейшее направление движения, оно перевернуло диаметрально, кругом. Ошарашенный прямотой внезапного вопроса, Игнат осекся на полуслове. Он в тот вечер больше ничего не рассказывал. Реальность по ту сторону победных восторгов охватила мгновенно, поставила мгновенно и с предельной конкретностью перед выбором.

Итак, болтанка на дне, полеты над пропастью или… Что-то осязаемо поднялось внутри и неотвратимо определило дальнейшее.

Игнат размышлял вечер и ночь, и к утру твердо знал, что теперь делать.

Через пару недель он уедет опять. Вернется туда, за тот самый барьер, но он вернется другим. Вовсе не прежний, считай, деревенский мальчишка будет плутать по дремучим низам, потерявши голову в ошеломляющей новизне очередной жизненной рощицы. Он приедет в эту рощицу вновь, но уже осмотревшись, обжившись прилично, набив в кровь коленки, зная не понаслышке, каковы здесь законы.

И он знает, чем взять, и с чего начинать.

Но знать одно, а сделать совершенно другое. И потому он больше ничего не говорил в тот вечер.

В мире Материальном действуют строгие законы, и нас совершенно не удивляет, что это так.

Но почему законы? Ведь мог быть и хаос. Или… ничего.

Но Мир существует, и существует на строгих законах.

Почему законы эти именно такие, как есть? Ведь могли быть и другими, на другой основе, на неких других принципах. Почему… нет?

И таких основ и принципов можно было «придумать» бесконечное множество. Почему нет?

Мы об этом не задумываемся, потому что законы эти видим и ощущаем с первых мгновений. Они «наши», родные изначально. Они таковы были и есть, и предполагать о других… зачем?

Зачем?

Ведь даже эти законы непостижимы до абсолюта в своем ускользаю-щем неуловимом многообразии. Стремись, постигай абсолюты извечно, извечно дерзай и твори…

Теперь о Мире прозрачном, о Мире особом, в котором незримо присутствует дух.

Ты видишь здесь хаос?

Мол, были и будем, коль солнышко светит, живи по любому из «грязи да в грязь»… Но вот твои годы, вглядись и прислушайся… Прощупай мгновенья, тогда говори.

Говорить о судьбе как о конкретной реальности сложнее всего в годы юные, поскольку ее повороты грядущие еще впереди. И что есть судьба? — это ведь, по сути, каноны жизненные, какие-то четко обозначенные границы и рамки, ну а к чему нам границы и рамки любые в весенние юные дни? Ведь даже помыслить тоскливо, что связан хоть как-то, когда кровь молода, кровь бурлит и ликует, кровь зовет на большие высоты, дерзай! Силы хлещут, волнуют, силы бьют через край, мы готовы объять времена и пространства любые, мы готовы поспорить и с Богом, и с чертом, и кто там еще… Нам не нужен никто, кровь и силы зовут на победы, мы мечтаем, надеемся, верим, потому что мы верим в себя.

Это юные годы, это время весны. Но нет в Мире под солнцем дней вечно весенних, соответственно и к нам неизбежно приходит пора другая, закатная. Приходит время раздумий о прошлом, время вспомнить мечты и помыслы юные, приходит время сопоставить, оглянуться, спросить: вот ты мечтал и стремился… и что?

На закате что видишь в итоге?

Ты другой сейчас, кровь и силы твои нынче дышат покоем. Но ты пожил немало, и много постиг. Сейчас вся твоя жизнь, как прозрачный кристалл у тебя на ладони, загляни и увидишь в изгибах насущных дорогу свою и дорогу прямую, увидишь лишь ты, а другим не дано.