Сэмюэль Беккет - Мерфи

Обратившись сперва к первому вопросу, Селия ответила, что Мерфи — это Мерфи. Следуя далее строго по порядку, она поведала, что у него нет никакой профессии или рода занятий, что явился он из Дублина — «Боже мой!» — сказал мистер Келли, — она знает, что у него есть дядюшка, некий мистер Куигли, состоятельный бездельник, проживающий в Голландии, с которым он пытался завязать переписку; по ее наблюдениям, он ничего не делает, иногда у него бывают деньги — случайные выигрыши; он верит, что будущее сулит ему нечто великое, и никогда не ворошит старых историй. Он есть Мерфи. У него есть Селия.

Мистер Келли призвал на помощь все свои гормоны.

— На что он живет?! — завопил он.

— На небольшие пожертвования, — сказала Селия.

Мистер Келли откинулся на подушки. Он расшибся в лепешку. Теперь пусть хоть рушатся небеса.

Селия подошла теперь к той части своего изложения, объяснение которой мистеру Келли весьма ее удручало, поскольку она и сама не могла ее толком понять. Она знала, что, если каким-либо образом ей удастся втемяшить эту проблему в сей необъятный головной мозг, он выдаст решение, как часы. Расхаживая взад и вперед еще быстрее, напрягая мозги, которые, мягко говоря, были не так велики, она чувствовала, что подошла в своих делах к стечению обстоятельств даже более решающему, чем пересечение Эдит-Гроув, Креморн-роуд и Стэдиум-стрит.

— Ты все, что у меня есть на свете, — сказала она.

— Я, — сказал мистер Келли, — и, возможно, Мерфи.

— Никого на свете нет, — сказала Селия, — с кем бы я могла поговорить об этом, меньше всего с Мерфи.

— Ты меня успокаиваешь, — сказал мистер Келли.

Селия остановилась, подняла сжатые руки, хотя знала, что глаза у него закрыты, и сказала:

— Отнесись, пожалуйста, к этому со вниманием и скажи, что это значит и что мне делать?

— Стоп! — сказал мистер Келли.

Мобилизовать вот так, по первому требованию его внимание было невозможно. Внимание у него было рассеянное. Часть его была отдана слепой кишке, которая вновь взыграла, часть — конечностям, находившимся в дрейфе, часть — его детству и так далее. Все это нужно было призвать назад. Почувствовав, что наскреб достаточно, он сказал:

— Выкладывай!

Селия тратила каждое заработанное ею пенни, а Мерфи не зарабатывал ни единого. Его благородная независимость имела основанием договоренность с квартирной хозяйкой, во исполнение которой она посылала мистеру Куигли хитро состряпанные счета и отдавала разницу, за вычетом разумного комиссионного сбора, Мерфи. Это превосходное соглашение позволяло ему довольно сносно держаться в одиночку, но оно не годилось для семейного хозяйства, пусть даже самого экономного. Ситуация еще больше осложнилась из-за теней, возникших в связи с расчисткой территории, которые упали не столько на обитель Мерфи, сколько на домовладелицу Мерфи. И было совершенно ясно, что ничтожнейшая просьба, обращенная к мистеру Куигли, будет строго наказана.

— Стану ли я кусать руку, морящую меня голодом, — сказал Мерфи, — чтобы она меня задушила?

Определенно они могли бы вдвоем как-то исхитриться и зарабатывать хоть немного денег. Мерфи так и считал и бросил на нее взгляд, исполненный такого грязного понимания, что Селия пришла в отвращение от самой себя и все же по-прежнему нуждалась в нем. Мерфи питал глубокое уважение к недоступным пониманию свойствам личности и отнесся к провалу попытки внести свою лепту очень мило. Если она считала, что не может, ну что же, значит, не может, и все тут. Либерал без всякой меры, таков он, Мерфи.

— Пока что я поспеваю, — сказал мистер Келли. — Вот только насчет его лепты…

— Я так старалась это понять, — сказала Селия.

— Но что наводит тебя на мысль, что лепта предполагалась? — сказал мистер Келли.

— Говорю тебе, он ничего от меня не скрывает, — сказала Селия.

— Происходило у вас нечто подобное? — сказал мистер Келли. — «Я плачу тебе высшую дань, какую мужчина может платить женщине, а ты устраиваешь сцену».

— Слушай, что ветер носит.

— Будь ты проклята, — сказал мистер Келли. — Говорил он так или нет?

— Недурно. Как ты только догадался? — сказала Селия.

— Догадался, в мягкое место, — сказал мистер Келли. — Формула такая.

— Покуда один из нас понимает, — сказала Селия.

Согласно тому, что он называл «Археем», Мерфи поступал исключительно так, как он хотел, чтобы поступали с ним. Он был, следовательно, огорчен, когда Селия высказала предположение, что он мог бы попытать удачи, занявшись чем-то приносящим более высокое вознаграждение, нежели самосозерцание в процессе нисхождения в славную могилу и обследование звездного свода, и заявила, что не примет выражения муки на его лице в качестве ответа.

— Я на тебя давил? — сказал он. — Нет. Ты на меня давишь? Да. Разве одно тождественно другому? Любимая моя.

— Можешь ты сейчас закруглиться как можно быстрее? — сказал мистер Келли. — Этот Мерфи меня утомляет.

Он умолял ее поверить, что он говорит правду, — он не может зарабатывать. Разве он уже не спустил в таких попытках небольшое состояние? Он умолял ее поверить, что он вечный профессор в отставке. Но это был не просто экономический вопрос. Были метафизические соображения, в их мрачном свете казалось, что настала ночь, в течение которой ни один из Мерфи не может работать. Был ли Иксион, согласно контракту, обязан поддерживать колесо в хорошем рабочем состоянии? [3] Согласно различным вариантам мифа, по велению Зевса Иксион был привязан к вращающемуся колесу и брошен в небо или же к огненному колесу и брошен в Тартар. Оговаривалось ли условие, что Тантал должен еще и есть соль? [4] Тантал обречен терзаться вечной жаждой: он стоит в подземном царстве по горло в воде, но вода отступает от его губ, когда он пытается напиться. Мерфи что-то об этом никогда не слышал.

— Но мы не можем жить дальше вообще без денег, — сказала Селия.

— Промысел промыслит, — сказал Мерфи.

Невозмутимая нерадивость промысла, ничего пока не промыслившего, довела их до такого накала чувств, какого Уэст-Бромптон не видывал со времен выставки на Эрлс-Корт. Говорили они мало. Порой Мерфи пускался было в рассуждения, порой, может, даже доводил их до конца, выводя некое заключение, трудно сказать. Однажды рано утром он, к примеру, сказал: «Наемник спасается бегством, потому что он наемник». Это вот заключение? Или еще: «Что отдаст человек за Селию?» Это заключение?

— Несомненно, это были заключения, — сказал мистер Келли.

Когда денег не стало совсем, а до состряпания очередного счета оставалась еще неделя, Селия заявила: или Мерфи найдет работу, или она от него уходит и возвращается к своей. Мерфи сказал, что работа означает конец их обоих.