Дуглас Коупленд - Игрок 1. Что с нами будет?

Люк спрашивает у Рейчел:

— У вас когда-нибудь были видения?

— Я не понимаю вопроса, Люк.

— Видения… такие яркие картины в сознании, не реальная жизнь, но и не сон. Просто вам что-то видится в голове, возможно, какое-то событие из будущего… или какое-то чудо… и вы точно знаете, что это правда. И что это случится на самом деле.

— А у вас были такие видения?

— Да, один раз. Прошлым летом. Мы с сестрой и ее детьми поехали на какое-то озеро. Дети сводили меня с ума, я страшно устал от их воплей, и пошел прогуляться в одиночестве, и заблудился в прибрежном лесу — на природе легко заблудиться, особенно в незнакомом месте, — и вышел в итоге на песчаную отмель на другом конце озера. Мне ужасно хотелось пить, но я не стал пить из озера. Мало ли что там могло быть в воде. Медведи могли испражняться и скунсы, ну и вообще… так что я мучился жаждой, стоял на этой песчаной отмели, смотрел на воду, а потом — бац! — и мне было видение. Я упал на колени и увидел ослепительную вспышку света, а потом в небе проплыла флотилия блестящих космических кораблей. Они были, как пули, нацеленные на солнце. И мне так хотелось догнать их, забраться в какой-то из этих сверкающих кораблей, бросить все и улететь. У меня было видение единственный раз в жизни. Но оно не дало никакой подсказки. Ни утешения, ни наставления — ничего.

— Эти космические корабли были построены людьми или инопланетянами?

— Об этом я как-то даже и не задумывался. Наверное, людьми. — Люк внимательно смотрит на ослепительно прекрасную, но совершенно непроницаемую Рейчел. — Вы верите в инопланетян?

— Я думаю, что все субатомные частицы призваны генерировать жизнь при первой же благоприятной возможности. У нас, на Земле, жизнь базируется на ДНК. Потому что у нас так сложилось. На других планетах скорее всего действуют другие схемы. Какие-нибудь кольцевые пакеты вместо двойной спирали. Или какие-то другие линейные структуры. В свете последних научных открытий есть все основания предполагать, что жизнь зарождалась на Земле не единожды, а много раз, пока постепенно не приобрела те формы, которые мы знаем сейчас. Даже если мы возьмем планету, сплошь покрытую смесью глины с азотной кислотой, и сделаем все, чтобы воспрепятствовать развитию жизни на этой планете, там все равно зародится жизнь. — Рейчел сделала паузу. — На самом деле, Люк, у меня в голове иногда возникают картинки… когда я работаю в гараже и перенапрягаю глаза в ярком свете. В них нет смысла, но я их вижу… Однажды у меня было видение, что на меня обрушилась горная лавина. Я наблюдала за тем, как она приближается, но совсем не боялась. Я знала, что под толщей земли и камней мне будет спокойно и хорошо; что там, под обвалом, я буду чувствовать себя защищенной.

Люк слушал Рейчел как завороженный. Что-то его зацепило в ее рассказе, что-то затронуло его чувства.

— А как вы сами считаете, это видение что-то значит?

— Нет. Разве что намекает, что мне не стоило есть карри на ужин, потому что острая пища оказывает психоактивное воздействие на мой желудок. Но после того видения с лавиной я перестала бояться смерти.

Люк посмотрел на нее очень внимательно:

— Возможно, когда-нибудь вы станете великим поэтом.

— Я не понимаю поэзию.

— Меня это не удивляет, но скорее всего у вас есть масса других достоинств. Да, пожалуй. — Люк залпом допил свой виски и вздохнул. — Знаете, Рейчел, мне бы хотелось, чтобы все закончилось. Как-то меня утомил этот мир. С меня уже хватит. Я больше не выдержу, просто не выдержу.

— Это, случайно, не то, что люди называют «криком о помощи»? Я не должна уловить в ваших словах намерение покончить с собой?

— Нет! Господи! Вы пейте эль.

Мимо проходит Рик. Рейчел обращается к нему с вопросом:

— А вы знаете, что буквально все люди, ныне живущие на Земле, состоят в родстве с одной-единственной женщиной, жившей около 160 000 лет назад где-то на территории современной Франции?

— Правда? — удивляется Рик. — С единственной женщиной?

— Да.

— Наверное, знатная была шлюха.

Люк чуть не давится виски, который успел набрать в рот, но потом все-таки умудряется его проглотить и заливается смехом. Рик уходит в дальний конец бара.

Рейчел озадаченно хмурится.

— А разве плохо быть шлюхой? — спрашивает она Люка. — Разве обществу не нужны плодовитые женщины, готовые приносить потомство от разных отцов, что способствует распространению разных генов, а значит, и выживанию нашего вида? Мне кажется, это рационально и правильно с точки зрения генетического благополучия.

Люк смотрит на Рейчел:

— Да, наверное, можно и так посмотреть.

— Люк, вы женаты?

— Нет, не женат.

— А у вас есть кто-нибудь?

— Нет, никого. — Люк говорит правду, хотя и не уверен, что это верный ответ, если принять во внимание его виды на Рейчел. Когда человек одинок, это наводит на определенные мысли. Почему ты один? Наверное, что-то с тобой не так. Так что спасибо, я — пас. Одиноким мужчинам чуть проще, чем одиноким женщинам, но одиночество все равно настораживает. Люди боятся одиночества. Люк хорошо это знает. Прихожане не раз говорили ему об этом в доверительных беседах. Ему самому тоже бывает грустно и одиноко, но только когда он размышляет о времени и о безрадостной перспективе состариться в одиночку. Люк боится сближаться с людьми, боится подставить себя под удар, ведь неизвестно, как все обернется, а вдруг ему сделают больно? Он не хочет, чтобы ему было больно. Но он также знает, что с течением лет у тебя остается все меньше и меньше возможностей для сближения, и в какой-то момент их не останется ни одной. И после этого уже никто не сможет причинить тебе боль, никогда. В юности Люку казалось, что это огромное счастье. Но теперешнему, повзрослевшему Люку это кажется настоящей трагедией.

По телевизору идет все тот же сюжет о разрушенном зоопарке во Флориде. Там у них еще и наводнение. Когда-то Люк представлял себе время как реку, которая течет с неизменной скоростью, несмотря ни на что. Но теперь он уверен, что и у времени тоже бывают разливы и паводки. Время больше не постоянная величина. Двадцать тысяч долларов, распиханных по карманам, — и Люк чувствует себя жертвой наводнения.

— А у вас есть кто-нибудь? — интересуется он.

— Нет, — отвечает Рейчел. — Из-за множественных нарушений в островковой и поясной областях и в лобных долях коры головного мозга я не способна на то, что у нейротипичных людей вроде вас называется «отношениями». Мне комфортно в таких ситуациях, которые мне хорошо знакомы, и если это означает, что рядом должен находиться какой-нибудь человек, я восприму это нормально. Но я не страдаю без отношений и не ищу их специально. И у меня нет недостатка в общении. Мой блог о разведении лабораторных мышей постоянно читают 630 человек. Это не близкие мне люди, но их, наверное, можно назвать друзьями. Это и есть мое общество.